Охота на Мамонта - Евгений Таганов

МОХОВА. Перестаньте паясничать. Вы, видимо, хотите все свои слова и поступки низвести до простых случайных шалостей, мол, я же все время шучу и не виноват в том, что моих шуток кто-то не понимает?

БЕЛАН. Шутить и при этом говорить, что пошутил — это не мой стиль.

МОХОВА. Значит, вы сами признаете, что во всех ваших словах есть нечто большее, чем простое зубоскальство и ерничанье?

Пауза.

БЕЛАН. А если я скажу, что все мои слова всегда были полным зубоскальством и ерничаньем, это позволит нам считать вопрос закрытым и прекратить дальнейшее разбирательство?

МОХОВА. К сожалению, это ваше ерничанье не совсем безобидно, потому что вольно или невольно вы навязываете его миллиону телезрителей нашего города.

БЕЛАН. О, я знаю, как с этим бороться. Берется один пальчик. Этот, нет, лучше этот и нажимается кнопка другого телеканала. Если вы не сделали этого, значит, вас устраивает все, что я делаю.

МОХОВА. Выходит, вы согласны с тем, что ваши личные взгляды напрямую отражаются на содержании вашего телеканала?

Пауза.

БЕЛАН. Четкая работа! Теперь осталось только доказать, что мои взгляды никуда не годятся — и что тогда?..

ЛЕНЯ. А можно мне? Я именно по этим взглядам и хотел.

МОХОВА. Пожалуйста.

ОФИЦИАНТКА. Нет, он передумал.

ЛЕНЯ. Убери руки от меня. Граждане, тут какие-то девицы лапают молодого, неженатого.

ОФИЦИАНТКА. Ну, подожди! Я тебе еще это припомню.

ЛЕНЯ. У меня вопрос к Белану. Вы всех тех, кто не читает книг, постоянно обзываете компьютерными олигофренами. Ну зачем, по-вашему, читать всю эту дурацкую литературу, когда она еще в школе уже и так всех достала?

БЕЛАН. В вашем возрасте я читал ее для того, чтобы научиться лучше ухаживать за девушками. Хотя, может, ухаживания за девушками вас не очень интересуют, но для ухаживаний за юношами романы тоже читать полезно.

Сдержанный смех присутствующих.

МОХОВА. Вот здесь у меня некий самиздат, который гуляет по городу из рук в руки, с вашими ответами на некоторые вопросы. Вам знаком этот текст?

БЕЛАН. Да, час назад мне дали с ним ознакомиться. Я его пролистал.

РЕФЕРЕНТ. Это все ваши слова?

БЕЛАН. Да, если никто не претендует, что он сказал их первым.

МОХОВА. Я зачитаю отдельные фрагменты. «Самые выдающиеся люди двадцатого века?» — «Сталин, Гитлер, Мао Дзэдун». Вы это серьезно?

БЕЛАН. Если определять ценность личности по воздействию на планету, то кто еще может сравниться с этими персоналиями?

МОХОВА. То есть, святой или злодей — никакой разницы. Лишь бы было воздействие? Я не хотела этого зачитывать, но вы тут Гитлера и Пол Пота называете последними рыцарями Древнего мира. По-моему, еще совсем недавно слово «рыцарь» было синонимом благородства и великодушия.

БЕЛАН. Рыцарь — это еще и соблюдение воинского долга.

МОХОВА. И какое же соблюдение воинского долга вы нашли у Гитлера?

БЕЛАН. Победитель поступает с побежденными не так, как велит ему какая-нибудь глупая Женевская конвенция, а так, как ему самому захочется. Не будь побежденным — и не будет тебе ни газовых камер, ни крематориев, а будешь побежден — не пищи, что с тобой плохо обращаются. Ну, на основании чего Гитлер или Пол Пот должны были действовать как-то иначе? Они поступали в точном соответствии с правилами древних египтян и ассирийцев. Поэтому они и последние рыцари Древнего мира.

МОХОВА. Ну да, раз вы к Гитлеру так относитесь, то теперь понятно и ваше отношение к евреям. Цитирую ваши слова: «Надо отдать евреям должное — они сумели хорошо выдрессировать всю планету. Стоит только произнести вслух „еврей“ или „антисемит“ и ты уже проиграл, в каком бы контексте ты это ни говорил». И дальше: «Но так как я проигрывать не люблю, то на вопрос, о моем отношении к евреям, я всегда радостно говорю, что являюсь главным антисемитом всех времен и народов, и стоит любому еврею приблизиться ко мне ближе, чем на шестьдесят сантиметров, как он тут же вспыхивает ярким пламенем от исходящей от меня ненависти и злобы». Был такой ответ?

БЕЛАН. Вообще-то правильнее сказать: пятьдесят сантиметров. В шестидесяти сантиметрах от меня евреи только слегка обугливаются, а не загораются.

МОХОВА. Здесь не КВН и ваш черный юмор не очень уместен.

БЕЛАН. Вы еще не обнародовали мои высказывания об инопланетянах, снежном человеке и кулинарных рецептах Занзибара.

МОХОВА. Это мы сделаем в другой раз. А пока предоставим слово вашим коллегам. Прошу.

Вперед выходит Режиссер.

РЕЖИССЕР. Лично я ничего против черного юмора Олега Викторовича не имею. Конечно, этот юмор хорош где-нибудь в курилке, а здесь он звучит как-то не так. Мне кажется, что все эти высказывания являются для него неким персональным допингом, наркотиком, с помощью которого он подхлестывает себя на сверхпроизводительную деятельность. Потому что он словесный вампир, живет и благоденствует только за счет необычных и ярких словесных выражений, причем ему все равно слышит он их от других или издает сам. Здесь его цитировали, я тоже кое-что когда-то записал. (Достает записную книжку.) «Сама идея всемогущего и непознаваемого Бога должна наводить на мысль, что количество интеллекта на нашей планете строго дозировано, следовательно, сколько мы не будем придумывать компьютеров и самого изощренного высшего образования с увеличением общего количества населения средний уровень интеллекта будет неизбежно понижаться. Поэтому по большому счету не имеет никакого значения образованы мы или нет: если образованы, то в другой точке планеты от этого лишь больше дураков, а если не образованы, тоже не страшно, значит, кто-то над чем-то думает больше нас».

МОХОВА. У вас все?

РЕЖИССЕР. Я только хотел объяснить позицию нашего канала, который все, кому не лень, обвиняют в потакании дурным вкусам.

МОХОВА. Выходит, вы утверждаете, что занимаетесь этим не из желания больше, чем надо развлекать, а с четко выраженной установкой на понижение интеллекта телезрителей?

РЕЖИССЕР. Нет, я этого не утверждаю, вы что? Вы не так меня поняли.

МОХОВА. Садитесь. Елена Петровна Белан, вы будете говорить?

ПЕРВАЯ ЖЕНА. Буду. Для тех, кто вдруг не знает, я не его сестра, я его первая жена. Сейчас по счету у него уже пятая. Да никакой он не словесный вампир. Наоборот, он ненавидит любые слова вообще. Все из-за того, что любое обращение к себе он воспринимает как вторжение в собственную жизнь и тут же дает отпор. Стоит одно и то же повторить ему несколько раз, как он уже готов на стенку лезть, я-то знаю. А уж когда с провокационными вопросами — тут же получишь в сто раз более провокационный ответ. Ну загоните вы его в угол — и что? Потом самим без него скучно и пусто будет. Обещаю. Из-за каких-то там слов!.. Что я еще не сказала? Забыла, потом доскажу. (Садится.)

МОХОВА. Михейчик Пал Палыч. Ваш взгляд на это как руководителя двенадцатого канала.

МИХЕЙЧИК (вставая). По профессии у меня к нему нет никаких претензий, все движется, развивается, от рекламодателей отбоя нет.

МОХОВА. Никто не разбирает его профессиональные качества. Только вопросы этики и нравственности. Ну, а у вас какая версия того, что говорит и делает ваш подчиненный? Купается он в словах или их ненавидит?

МИХЕЙЧИК. Я думаю, нечто среднее?

МОХОВА. Вот как! Что же это?

МИХЕЙЧИК. Он верит, что человек как личность существует только тогда, когда молчит. Стоит же ему произнести любое слово, как он скукоживается, сокращается до этого слова. Поэтому ему хочется скукоживаться по крайней мере не до банальных обычных слов, а до чего-нибудь более дерзского, чтобы это имело хоть какой-то отзвук.

МОХОВА. Пожалуйста, Софья Аркадьевна.

УЧИТЕЛЬНИЦА (вставая). Я учительница восемнадцатой средней школы. «Принято думать, что чем более одарена творческая личность, тем она более чувствительна и ранима перед окружающей прозой жизни, — говорил Белан, правда, не знаю где и перед кем, — поэтому когда такая личность вскрывает себе вены мы почему-то думаем, что она была особенно сверхчувствительна и сверхранима. На самом деле это полный бред. Именно сверхчувствительная личность никогда не может покончить с собой, потому что умеет чувствовать не только себя, но и окружающий мир. А кончают самоубийством только совершенно тупые и бесчувственные типы. Природа тем самым как бы отбрасывает, отбраковывает их от себя». На этом заявлении вот, посмотрите, темным написано: «Это не бред!» Темное — это кровь десятиклассника Вани Соколовского, нашего поэта, умницы, красавца, самого славного мальчишки, который когда-либо проходил через мои руки. Он пытался покончить с собой, его спасли и теперь он уже полгода находится в психлечебнице. Так вот, в этой лечебнице должен сидеть не Ваня Соколовский, а вот этот… этот!.. (Рыдает.)