ТАРОфон-22. Сборник рассказов - Одран Нюктэ

Я впился в ближайшее ко мне тело. Странно, она была ещё жива. Я почувствовал, как слабо стучит её сердце. Это взбудоражило все мои желания. Да. Я пил и ещё. У других. Они тоже были ещё живы. Они манили меня своим теплом. Я вгрызался в их запястья и шеи. Я вовсе не разбирал уже ни количества выпитого, ничего – меня гнала совсем обезумевшая жажда. И вдруг меня хватает сзади за волосы чья-то рука. Я узнаю его по крепким пальцам, по холоду его дыхания. Когда он заговорил – я знал, что это Он. Да. Он взял меня за волосы на затылке и запрокинул мою голову назад. Отвел назад, так что моё горло открылось. Мне стало трудно дышать. Я думал, он выпьет меня. Нет. Он близко-близко поднёс своё лицо к моему, но так, что я его не видел, и сказал: "Тебе не стоит напиваться". Без гнева, обыденно, с едва заметным, ты знаешь, состраданием? Да. И я всем нутром почуял, как много мертвых людей лежит вокруг меня. Я их всех разом увидел. Не глазами. Туловищем. Мне стало страшно. Он не отпускал мою голову. Заныла шея, затекли мышцы. Я проснулся. Один. Нет. Не жалею, что один. И не вспоминаю. Ни с ужасом, ни с благоговением. Он был. Он есть. Меня – никогда не было.

Это всё сон, майя, всего-навсего сон, мои котятки.

Тема 16. Звезда. Псевдосвяочная история

(Поскольку никто не покаялся)

Димочка Красуля в гостях у Нафика

Расскажу-ка я о панк-группе «Братья-Утюги». Они же «Утюги-БротХерз». Команда из семи человек, главным образом, гиперборейцы. Группа «Утюги» каждый раз планировала уложиться с выступлением в подвале клуба Гипербореи примерно в сутки. Ну, в двое суток. Через неделю после начала концерт все-таки закончился. Праздновали хорошо. Самогон был разлит в чугунные батареи-гармошки. Пить его можно было через четыре краника. Публика тепло воспринимала каждую композицию группы «Утюги» – жгла, одним словом. Зажигалки, спички. Один фанат даже самовоспламенился. Ему – хоть бы хны, веселился дальше, а вот соседи забеспокоились. Его быстро потушили. Благо, пива тоже было вдосталь. «Утюги» пели известные хиты: «…и вдруг погасли две звезды, но лишь сейчас понятно мне, что это были я и лай-лай!», «и молодая не узнааает, какой у парня был…», «Песец» и «Полный Песец». После окончания концерта, оконные стекла были не только заплеваны, но и, пардон, заблеваны. Уборщики откопали под одной из пустых батарей так и не выползшего фаната, в полусне бормочущего «Утюги – кул!»

***

– Так где папа? – спросил опять Нафанаил, распаковав громадные сумки с инструментами и аппаратурой.

– Он в отъезде. Скоро вернется уже. Ну, и какой репертуар?

– Мы готовимся писать альбом «Клей и рыжие муравьи». Как раз работаю над аранжировками. Слова еще сыроваты. Но, потерпи, – сейчас тебе представим улётную вещь! Итаааак, новая песня “Утюгов-бродхерз”! Пааааехали!

Пришло время рассказать о Нафанаиле Хой-муслиме Аль-Хаззрэде. Часто Дима нет-нет, да и помянет: «Нафик! Мальчик мой!» Нафик в курсе, что его усыновили. Папаша воспитал чадо в свободной манере. Он ничего не запрещал ребенку, кроме восточных единоборств и китайского языка. Честно признаюсь, есть версия, что Нафанаил – один из детей семейства Глюков, спасавшихся некогда на бревне близ Приозерска (об этом есть отдельная легенда). Потому что он кучерявый такой, востроглазый и любознательный. Так как и аффтар, и Майор по жизни сильно заняты, нашего сыночка мы вынуждены были отдать в детский сад, а потом – в языковую школу-интернат. Со временем, предоставленный сам себе, малыш-самородок Нафик увлекается культурой Востока, учит арабский и едет в Палестину, где принимает ислам, ибо это лучшая религия для мужчины – воспитывает дисциплину и гигиену.

***

– Как сын?

– Который?

– Нафик.

– Ужасно. Заперся в студии и ревет как больной мамонт. Решил доказать собутыльникам. Пардон, коллегам-музыкантам, что их песни (будто и так не понятно) конкретная лажа. Вчера играет четыре ноты на ритм-гитаре, молотит по барабанам и поет таким-твою-мать-гроулом “Носки!!” И так три часа. Я попросил, чтоб он играл потише или сменил пластинку – так он, поганец, назло мне, не заботясь о сне и отдыхе, всё в том же духе стал петь нечто вовсе запредельное. Нет, не последний хит Братьев-Утюгов "Отсосите, я – звезда". Он вопил ээ скримил? “Хочу в Тюмень, в Тюмень!” Это было нечеловечески жестоко.

***

С кем еще можно трепаться полночи о звукоснимателях и новинках тяжелой музыки?

Открыл один глаз – его толкал в бок раздосадованный и гневный Нафик. Дима пробудился, щурясь из-под ладони на яркую лампу.

– Я подхватил чужой сон. Твои сны – они должны сниться только тебе, Иблис их забодай. Страшно подумать, его могли увидеть дети!

– Извини. Хотя мне редко снятся оперные сны. Но ты прав: ария Амелии была просто ужасна. Обычно мне снится война, и под утро меня расстреливают.

Дима взял гитару и забренчал: "В небо поздно смотреть – там горят облака…"

– Тише ты, Настю разбудишь.

Нафикова жена Катя возникла в дверях:

– Фу, блин, три часа ночи, тебя, блин, долго ждать еще? Накурили, блин. Нажрались, блин. Чтоб щас же всё убрали. А вам, дедушко Мустис Нергалович, раскладушка под тентом постелена. Ясно? Чтоб через пять минут!

– Видал? Это моя КатЮ. Вот что с женщиной делают замужество и рождение ребенка. Теперь ей даже Аллах не авторитет.

Сын выставил его вон. Седьмого января встречать, лежа в пустыне под звездами, в Вифлееме. Когда-то он был бы потрясен, считал бы это знаком, вызовом. Теперь всё перегорело. Было лишь немножко обидно.

***

Народ приходил и уходил. Кого только ни перебывало в группе «Братья-Утюги». Патлатые любители косух, кто в ковбойских шляпах, а кто – в дредах и кедах. Шшшшшантрапа. Состав утрясли. Последнее время их стало девять. Клавишник без имени, наверное, уже пятнадцатый. Каждый раз предыдущего теряли после афтапати. Он напьется и уснет – они сорвутся и уедут. Орава дикая, косматая, но симпатичная. От слова "орать".

Дима – ударник "Утюгов"! Не знаю, после какой бутылки Нафик, мальчик мой, уговорил его, но фак-ты. На стареньком кассетнике со щелчком отключилась запись. В пепельнице дымился пятый окурок, а они всё сидели. В комнате было душно даже с открытым окном. Нафик внимательно слушал отца, чьи сухие слова вымученно падали в темную духоту помещения, глухо шлепались на пол. Выпили половину бутылки, не разбавляя. Попустило.

– Чё, всё так хреново?

– Приезжай к нам зимою на «Виллу Ваниллу». Детям полезен морской воздух. Дом всё равно пустует, а летом –