(не) истинная. Полюбить вновь - Екатерина Евгеньева

с собой, жена моя? — На меня смотрел герцог — немного уставший, но уже переодевшийся в свежий костюм.

— Приходится, муж ведь решил не делить со мной ложе. — Состроив обиженное лицо, я ждала, чем же закончится наш диалог.

— Мне кажется, для этого на вас слишком много одежды, что-то явно лишнее в этом комплекте. — Он приблизился, опустился на колени передо мной и потянул за завязочки тоненького халата, накинутого поверх сорочки, в котором я вчера по забывчивости и уснула.

— Могу сказать то же самое и о вашем наряде. — Не знаю, почему я стала такой смелой, ведь мысли о предстоящем всё ещё вгоняли меня в краску. Видимо, так и работает метка. Хочется отбросить все условности, весь этикет — и поддаться желаниям, так сильно обуревающим меня.

Когда герцог медленно начал расстегивать пуговицы на рубашке, постепенно выправляя её из-за пояса штанов, мне показалось, что сердце сейчас вырвется из груди. Я медленно провела чуть дрожащей от возбуждения рукой по открывшейся полоске белой кожи, стараясь касаться её как можно мягче, лишь подушечками пальцев, исследуя и отрывая для себя новые ощущения. Герцог же, как более искушенный из нас, подняв сорочку выше, уже проводил ладонью по моему оголённому бедру, вызывая столп мурашек и новых, ещё неизведанных ощущений. Когда его рука поднялась ещё выше, скользя и задевая чувствительные точки, я, не сдержав стон удовольствия, подалась навстречу ему. Горячий поцелуй, накрывая лавиной, заглушил последующий, и я отдалась на откуп страсти, охватившей меня.

— Моя! — Оторвавшись от губ и захватив губами розовую окружность груди, просвечивающую сквозь сорочку, рукой он проник ещё глубже, вызывая сладкую дрожь во всём теле.

— Мой! — Краем сознания успела заметить, что ткань ночной сорочки поддалась слишком легко, открывая взору слишком много, а мои руки уже ухватили край брюк, цепляясь за них и опуская вниз.

А дальше было до боли сладко, и моё сознание уплыло в мир блаженства под ритмичный скрип кровати.

Глава 3.2

Второе пробуждение за один день было намного приятнее, хоть и произошло уже после обеда. Открыв глаза, я увидела перед собою сначала белоснежные волосы, лежащие на подушке, а потом серые глаза, с любовью смотрящие на меня.

— Выспалась?

— Да. — Румянец завладел моим лицом, и я попыталась отодвинуться и скрыться в недрах одеяла, но мне не дали.

— Верни ее обратно, жена моя, — сказав это, герцог притянул меня обратно, уложив мою ногу обратно к себе на бедро.

— Как скажете, муж мой. — В объятиях супруга было тепло и уютно, и румянец прошёл сам собой, уступая место сладкой неге блаженства от поцелуев.

Стук в дверь герцог встретил стоном, полным разочарования, быстро перерастающим в возмущённый рык, а когда в комнату спустя несколько секунд вошла прислуга с большим подносом, полным еды, прикрыл меня одеялом с ног до головы.

— Уже можно? — Высунув сначала голову, а затем и всё тело, я потянулась за одеждой, приготовленной служанками ещё с вечера. Мягкое домашнее светло-жёлтое платье без корсета, туфли в тон и фиолетовая заколка для волос превратили меня в прекрасную леди, благо одежда не требовала посторонней помощи при надевании.

— Я не знал, что ты любишь, поэтому приказал принести всего понемногу на пробу. А меню на неделю составишь уже потом сама, выберешь из тех продуктов, которые тебе придутся по вкусу. — Всё это герцог говорил, намазывая масло на отломленный кусочек хлеба.

Отдав должное блюдам, я не уставала хвалить повара. Хоть у нас и был свой пекарь, до работника герцога ему, конечно, было очень далеко. Свежайшие булочки с вареньем из земляники так и таяли во рту. А новый для меня напиток, чёрный как смола, с лёгкой ноткой горчинки, просто покорил моё сердце.

— Это кофе, его делают из зёрен, которые растут лишь на одной окраине нашей страны, на плантациях моего друга и соратника. Последние годы там неурожай, поэтому сейчас в руках ты держишь напиток стоимостью за фунт практически как бальное платье.

— Только не говорите, что теперь я останусь без приглашения на бал, потому что платье я уже выпила. — От уровня достатка герцога стало страшно. Я, конечно, знала, что он из богатых аристократов и землевладельцев, но не могла так сразу принять это.

— Не говори, я же просил называть меня на «ты», когда мы одни и в неформальной обстановке.

— Как скаже…те. — Настроение после таких слов стало ещё лучше.

— Жаль, что с урожаем винограда у нас в последнее время тоже плохо, это даёт серьёзный урон и недоимку налогов в казну. Да и есть ряд других проблем. — Герцог вмиг стал серьёзным, и всё игривое настроение исчезло под гнётом насущных проблем.

— Засуха или наоборот? — Я слабо представляла, как растёт виноград, знала лишь, что погодные условия могут нанести достаточный урон урожаю. — Ты поэтому вчера отлучился? Из-за проблем в герцогстве?

— От тебя ничего не утаить, моя Амалия. — Он кивнул, подтверждая мои опасения. — Как сильно ты будешь радеть за благосостояние герцогства?

Вопрос сам по себе с известным ответом, но в этот миг мне показалось, что от моих дальнейших слов зависит многое, что сила моего желания может сыграть решающую роль. Не знаю, откуда было это ощущение, но, смотря в глаза мужа, я видела, с каким трепетом и нетерпением он ожидает ответ.

— В церкви перед ликом Богини я дала вам клятву, пообещала быть верной женой. Я буду верной вам и в чистоте помыслов, и в желании процветания теперь уже моему дому.

— Я бесконечно рад это слышать. И теперь, когда ты подтвердила свои намерения, я хочу тебе рассказать одно поверье, передающееся в нашей семье от главы рода следующему главе. Но для тебя, как для своей истинной, я могу сделать исключение.

Я вся превратилась в слух, чувствовала, что сейчас мне откроется некая тайна. Секрет, который я разделю с мужем. И он начал рассказ:

— В сердце каждого родового гнезда есть место силы, которое питает прилегающие территории. В нашем замке это грот с голубым озером. Из поколения в поколение глава рода ежемесячно вливает часть своей силы для поддержания