Безумные сказки Андрея Ангелова - Андрей Ангелов

— Вы мне так открыто всё рассказываете… — заметил врач.

— Я женщина прямая и бесхитростная, — объяснила тётка Агафья. — И одинокая.

Бутербродов смутился опять, опустил глаза, оглянулся неловко на дверь.

Агафья улыбнулась:

— Не пугайся, молодой человек. Я не претендую на тебя. Я имела в виду, что не с кем поболтать.

Гинеколог облегчённо вздохнул, вздох не укрылся от зоркого ока женщины:

— Решил, что попал к сексуально озабоченной тётке? Я угадала?

— Угадали, — Бутербродов несмело поднял глаза.

— Люблю прямоту, душу греет, — усмехнулась женщина. — Чего ещё рассказать?

— Скажите… — Бутербродов немного помолчал, — а если… не купил? У меня может получиться хоть что-нибудь?

— Вряд ли, — тётка Агафья подумала, — даже, если отыскал на чердаке старинную книжку… — тряхнула головой. — Нет, не получится. Необходимо знать кой-какие нюансы, о которых не упоминается ни в одном заклинании.

— Какие нюансы?

— Эх, молодой человек… вся наша жизнь состоит из нюансов.

— А всё же? — допытывался гинеколог.

— Например, в какой четверти должна находиться луна, или какой формы использовать зеркало…

— Значит, не стоит пытаться, — погрустнел врач. — Жаль.

— Ты всё-таки не связывайся с магией, — посоветовала тётка Агафья. — Твоя попытка может привести к непредсказуемым последствиям.

— Но всё равно ведь ничего не выйдет.

— Ну и что. Не нужно ни искушать себя, ни пробуждать тёмные силы.

Андрей поднялся:

— Последний вопрос. Что такое неразменный рубль?

Женщина вмиг напряглась, остро глянула:

— Откуда знаешь о неразменном рубле!?

— Прочитал, — гинеколог немного встревожился, глядя на заострённые черты собеседницы.

— Где!? — Агафья сверлила глазами.

Андрей сглотнул:

— Так. В книжке одной.

— А ну-ка сядь! — попросила тётка приказным тоном.

Бутербродов молча сел.

Тётка не на шутку встревожилась, подсела поближе, сжала руку Андрея обеими ладонями, заглянула в глаза:

— Где её взял? Тебя как зовут?

— Андрей, — совсем растерялся врач.

— Послушай, Андрей! Надо немедленно уничтожить эту книгу! Это изобретение Сатаны! То, о чём мы говорили, всё пустяки. Тебе грозит большая опасность!

— Так серьёзно? — озадачился Бутербродов.

— Да! Сам ты не сможешь её убить. Принеси книгу сюда, я тебе помогу. Намажь руки раствором чеснока, базилика и сушёного укропа, заверни книгу в газету. Так не прикасайся. Газета должна быть абсолютно сухая, ни капли воды не должно попасть на неё.

— Что же это за книга? — врач порядком взволновался.

— Это книга живая! — ведунья понизила голос, задёрнула занавеску. — Её породил дьявол, она уже убила множество людей! Подробностей не знаю, я завтра с утра переговорю со своей бабушкой. Она уже сталкивалась с человеком, владеющим книгой. Лет пятнадцать назад. — Агафья встала, открыла печку, помешала горящие угли. — Завтра днём приходи с книгой. И ради Бога, не смей искушаться, иначе погиб!

— Понёс меня чёрт к Барину на пикник! — с сожалением сказал Бутербродов.

— Ты сказал, к Барину? — заинтересовалась тётка Агафья.

— Это мой друг. А что?

— Иди. Не забудь про газету и раствор чеснока, базилика, укропа.

— В каких пропорциях?

— Два к одному чеснока. Постой-ка. — Агафья вышла в соседнюю комнату, вернулась со стаканом тёмно-зелёного зелья. — Выпей. Это на сутки сконцентрирует твою волю.

Врач принял стакан, понюхал, отпил, поморщился:

— Ну и горечь! — с усилием допил, отёр губы.

— Книга, действительно, необычная. Читать могу только я. Берёшь её в руки и оказываешься, как под гипнозом. Так и тянет совершить какой-нибудь обряд. Такое чувство возникает… — Андрей щёлкнул пальцами. — Будто книга — лучший друг.

— Ничего, это зелье оттолкнёт от неё, — тётка поставила пустой стакан на приступку печи. — С Богом, уже темнеется.

Андрей Васильевич поднялся, подхватил зонтик, немного помявшись, спросил:

— А всё-таки, что такое неразменный рубль? — он смущённо улыбнулся. — Чисто из любопытства спрашиваю. Не смогу уснуть, буду гадать.

Тётка провела по столовой клеёнке ладонью, усмехнулась:

— Деньга такая. На неё хоть весь мир можно купить.

— Это как? — поразился гинеколог. — На один рубль?

— Один-то один, да непростой. — Агафья отдёрнула занавеску, мельком глянула в окно, присела на табуретку. — Даёшь его продавцу, а тому кажется, что ты заплатил кучу денег. Хоть что продаст тебе, да ещё сдачу отсчитает, сколько скажешь. А потом человек отходит, хлоп по карману, а рубль опять там. И так до бесконечности.

— Классно! — восхитился Бутербродов. — А вы сами его видели?

— Этот рубль никто не видел. А кто видел, тот не скажет.

Тётка Агафья шлёпнула ладонью по столу, подняла мёртвого таракана. Открыла печную дверцу, кинула тельце в огонь. Раздался пронзительный вопль и треск, будто горела кожа.

— Кто это? — испуганно шепнул Андрей.

— Лазутчик, — спокойно сказала тётка Агафья, не уточнив, правда, чей. — Прошу, будь осторожнее. С Богом!

— До свидания, — Бутербродов вышел.

9. Это было вчера

Уже совсем стемнело. Снова припустил мелкий дождик. Врач быстро шёл по направлению к дому, держа над головой раскрытый зонтик. Свернул на свою улицу. Внезапно, впереди сверкнули фары, на него с огромной скоростью мчалась машина. Бутербродов попытался отпрыгнуть посреди узкой улицы, но ногу мёртвой хваткой засосала липкая грязь. Врач дёрнулся, упал в сторону, потянул на себя ногу обеими руками. Вот уже почти освободил её из липких тисков…

Тёмная иномарка промчалась мимо, переехав левую голень.

Врач потерял сознание.

Очнулся Андрей Васильевич в одноместной больничной палате. Медленно открыл глаза.

— Пришёл в себя, слава Богу! — рядом на табурете сидел человек в зелёной спецодежде и колпаке. — Как себя чувствуешь, Андрей Васильевич?

Бутербродов повёл глазами, узнал сидящего рядом коллегу:

— Голова кружится, слабость… ногу тянет… — Он попытался подтянуться выше на кровати, чтобы сесть и тут же скрипнул зубами. — Чёрт!

— Осторожно, Андрей Васильевич! — врач вскочил, поправил подушку. — У тебя связки разорваны на голени.

— Сколько времени, Николай Николаевич?

Человек в колпаке вновь присел, посмотрел на часы:

— Шесть часов вечера.

— Шесть часов ве… Не может быть! — поразился Бутербродов. — Кретин переехал меня, когда время подходило к восьми.

— Верно, — подтвердил собеседник. — Но это было вчера. Ты почти сутки был в отключке.

— Сутки!? — только успевал удивляться Андрей. — Сегодня вторник!

Врач кивнул.

— Но у меня сегодня должна была быть важная встреча!

— О встречах, Андрей Васильевич, придётся пока забыть. Я принесу твой мобильник, сможешь звонить.

Бутербродов наморщил лоб:

— И долго мне валяться?

— Завтра вернётся из отпуска Бумажкин, сошьёт тебе связки. Несколько дней покоя и можно выписывать. Правда, первое время придётся походить с палочкой. И то понемногу.

— Что, кроме Бумажкина, хирурги все повывелись? — с иронией спросил Бутербродов.

— Рыбакова замуж вышла в третий раз, отгулы взяла, Куцевич Серёжа запил…

— А Золотов?

— Дак, он уже неделю не работает. Питерская клиника переманила, — врач смущённо кашлянул. — Я бы сам сшил, но я лишь анестезиолог. Я могу заштопать ногу, но связки не для меня. Сложную операцию должен проводить профессионал.

В коридоре послышалась возня и через секунду в палату, в белых халатах, накинутых на плечи, вошли Антон и Артём. У Антона под халатом синела милицейская форма.

— Вы кто? Как вы прошли? — встрепенулся Николай Николаевич. — Я же приказал, чтобы никого…

— Мы его лучшие друзья, доктор, — миролюбиво произнёс Артём. — Посидим немного, оставим гостинцы, — он тряхнул целлофановым пакетом.

— Кроме того, я как дознаватель следственного отдела, должен снять показания с потерпевшего, — официальным тоном заявил Халюкин.

— Всё в порядке, Николай Николаевич, — успокоил гинеколог. — Пусть посидят.

— Ладно. Давайте недолго, — врач встал. — Андрей Васильевич ещё слишком слаб, потерял кровь. Необходим покой, чтобы набраться сил. — Он вышел.

— Привет, Бу, — милицейский сел на край кровати, бизнесмен на табурет.

— Здорово, парни.

— Сейчас мы твою слабость поправим, — подмигнул очкарик. — Барин, распаковывайся.

Бизнесмен достал из пакета пластиковые стаканчики, бутылку коньяка, оглянулся на дверь. Раздал тару, каждому плеснул, не забыв и себя. Поставил бутылку возле тумбочки.