Или все, или… - Хелен Брукс

Когда они шли к лестнице, Джоанна услышала приглушенный ропот, вызванный появлением Хока, особенно со стороны женской половины общества. Пока они поднимались вверх по мраморным ступеням, Джоанне понадобилась вся ее сила воли, чтобы держать голову высоко поднятой, а на лице сохранять невозмутимость. Хок тоже заметил бросаемые на них взгляды и, когда они достигли верхней площадки, нагнулся и прошептал ей на ухо:

– Не волнуйтесь, это в порядке вещей – они стараются сообразить, что означает наше появление здесь вдвоем.

Не только они одни хотели бы это знать, подумала Джоанна. Ее нервы дрожали, как натянутые струны.

– Бесконечное безделье и слишком большие деньги не идут людям на пользу, – цинично продолжал Хок. – Множество испорченных репутаций это доказывает.

– Мне об этом ничего не известно. – Джоанна еще раз оглянулась на блестящее общество, и они прошли внутрь слабо освещенного помещения клуба, где на нее в упор уставилась не одна пара красиво подведенных глаз.

– Вы не любите сплетни?

Это было сказано шутливо, но с явным недоверием. Джоанна остановилась, твердо встретил его насмешливый взгляд и произнесла:

– Нет, не люблю. А что? Разве в это так трудно поверить?

– Весьма. – Чувственный рот сложился ироническую усмешку. – Я предупреждал вас что никогда не лгу, – пояснил он мягко. – А вы задали вопрос.

– Вы, однако, невысокого мнения о женщинах, мистер Маллен, – сказала она. – Или я ошибаюсь?

Это был открытый вызов.

– Не в моих интересах свидетельствовать против себя, – произнес он небрежно.

– Понятно. – Ей хотелось еще многое сказать, но появление старшего официанта сдержало поток сердитых слов. Их подвели к столику, который явно предназначался для почетных гостей. Коктейли с шампанским, которые, едва они уселись, как по волшебству появились на столе, оказались очень вкусными, Джоанна вряд ли пробовала прежде что-либо настолько вкусное, но она заметила, что Хок, хотя и заказал для нее второй бокал, сам ограничился минеральной водой.

– Я за рулем, – объяснил он, увидев ее вопросительно поднятые брови. – Одного вполне достаточно.

– Какая у вас сильная воля, – отозвалась она.

– Не особенно. – Синие глаза сузились, взгляд стал неподвижным. – У моего отца содержание алкоголя в крови в три раза превышало допустимое, когда он съехал в кювет и разбился вместе с моей матерью. Это произошло пятнадцать лет назад. Ему было тогда сорок четыре, ей – сорок.

– Простите. – Она не знала, что еще сказать. – А братья или сестры у вас есть? – спросила она неуверенно.

– Нет, – ответил он, не вдаваясь в подробности. – А у вас большая была семья? – спросил он спокойно.

– Нет… – Джоанна не ожидала подобного вопроса, он застал ее врасплох. Она выговорила, слегка запинаясь: – Моя… моя мать умерла, а отца я никогда не знала.

– И никаких других родственников? – Острые глаза остановились на ее зардевшемся лице.

– Нет, я… я росла в основном в детских домах… Моя мать не слишком любила детей.

Она замолчала, ужаснувшись своей откровенности. Этот человек вытянул из нее то, на что Клер и Чарльзу понадобился год. Что на нее нашло?

Появление в следующий момент официанта несколько разрядило ситуацию, а после того, как они сделали заказ, Хок никак не стал комментировать услышанное и завел легкий разговор.

Но… и все же оставалось невысказанным некое «но», думала Джоанна, смеясь над каким-то его остроумным, немного злым замечанием в адрес известного телеведущего, с царственным видом вступавшего под своды клуба. Да, «но», несомненно, присутствовало, хотя Джоанна никак не могла понять, в чем оно заключалось. Может, в том, как он наблюдал за ней? Его взгляд оставался циничным и изучающим, даже когда губы улыбались. Или дело было в его слегка отчужденной манере держаться – он как бы смотрел на все и всех со стороны и кругом находил изъяны. В любом случае это смущало ее, действовало на нервы.

Блюда были восхитительно вкусными, но кусок застревал у нее в горле – главным образом оттого, что, когда прочие посетители клуба заканчивали ужинать, они выходили на танцевальный круг, и Джоанна поняла, что неотвратимо приближается момент, когда Хок пригласит ее танцевать.

Он, казалось, вовсе не спешил объяснить, зачем пригласил ее сюда. Всякий раз, как Джоанна пыталась навести разговор на эту тему, он заговаривал о чем-то другом с обескураживающей твердостью. Теперь они заканчивали десерт, и увильнуть не представлялось возможным. Джоанна ни за что не хотела танцевать с ним. Мысль о том, что он прикоснется к ней, пусть даже невинно, вызывала в ней мучительное беспокойство. Она медленно доела последнюю ложку шоколадного суфле – тянуть дольше было просто неприлично, – и почти в тот же миг он встал, наклонился к ней и поднял ее на ноги прежде, чем Джоанна успела возразить.

– Нельзя прийти в «Мальтийский двор» и не танцевать, так здесь не принято, – сказал он звучным насмешливым шепотом, давая ей понять, что видит ее насквозь и принимает меры, которые считает необходимыми. – Или дело во мне? – Пугающе проницательные глаза задержались на ее пылающем лице, и он сказал тихо, с озорным весельем: – Это ничего, Джоанна, мое самолюбие это переживет… если вы подтвердите мои худшие опасения.

– Какие именно? – натянуто спросила Джоанна. Близость его сильного тела и исходивший от загорелой кожи восхитительный мужской запах приводили ее почти в отчаяние.

– Что я вам не нравлюсь.

– А вы должны мне нравиться? – спросила она в замешательстве.

– А как же иначе? – Этот самонадеянный ответ был исполнен иронии, отчего она еще больше пришла в смятение. Такому человеку не полагается смеяться над собой, это выходит за рамки образа. – Каждая женщина автоматически попадает во власть моего обаяния и приятной наружности, не говоря о богатстве, – добавил он мрачно.

– Вы думаете, им нужны от вас только деньги? – изумленно спросила она. Даже самая закоренелая «золотоискательница» испытала бы потрясение, встретив такого мужчину, как Хок Маллен.

– Я думаю, это хороший дополнительный стимул. – Он слегка покривил жесткие чувственные губы, что, видимо, было улыбкой.

– Но это… это…

– …трезвый взгляд на вещи, – лениво процедил он, оборвав ее растерянное бормотанье, привлек ее немного ближе.

– Ужасно! – Она подняла на него глаза, щеки ее запылали. – Нельзя же валить в одну кучу всех женщин скопом.

– Неужели нельзя? – Он долго молча вглядывался в нее, прежде чем снова улыбнуться. – Но почему? – спросил он шепотом.

– Потому, что все они разные, у них разные ценности, разные перспективы… ах, ну вы caми знаете, почему! – закончила она с трудом, вовсе не уверенная, что он говорит серьезно, a не дразнит ее.