Любовница года - Марина Серова

Теперь об убийстве. Что мы знаем о нем? Практически ничего. Совершено выстрелом из пистолета во время справления естественной нужды. Если верить Эмме – единственным выстрелом. То есть исполнитель – человек меткий и, возможно, имеющий опыт в подобных вещах.

Идем дальше. Где можно получить такой опыт? Во-первых, конечно, на службе в войсках, ну и, во-вторых, занимаясь определенными видами спорта. В любом случае ясно, что исполнитель отнюдь не первый раз в жизни видел пистолет и привык…

Минуточку. А почему, собственно, я так уверена, что это был именно пистолет? Эмма сказала? Так ведь Эмма – гламурная пустышка, для нее что ни пуля, то и пистолет. А это могло быть ружье, например. Или винтовка с оптическим прицелом. Или еще что-нибудь…

И вообще, откуда она узнала все эти подробности? Пистолет, естественная нужда… Наверняка какая-нибудь «знакомая знакомых» поведала. Вот что значит – входить в тусовку. Все новости знаешь еще до того, как они появляются на свет.

Но я-то не легкомысленная тусовщица. Я – серьезный исследователь и все, что наговорили мне девушки, должна тщательно проверить.

Так вот, по поводу стрелков. Откуда они могут взяться в этой среде? Самое логичное предположение – охрана. Охрана есть у всех. И у Смирнова, и у Артемьева, и у Луганского.

Сопровождающие всегда в курсе всего, и, думаю, девушки общаются с этими парнями не реже, чем сами боссы. Не бросят же они своих любимых на произвол судьбы. Как это сегодня рядом с Оксаной я никого не приметила… Наверное, в машине ждали.

Впрочем, к делу. Поскольку противостояние Смирнов – Артемьев пока еще окончательно не снято с повестки дня, неплохо бы пробить бодигардов и того, и того. Только вот как это сделать? Для таких ребят умение держать язык за зубами – критерий профессиональной принадлежности…

Ну ладно, об этом подумаем еще. На крайний случай остаются официальные показания, – ведь должны же будут их вызвать для допроса.

Кстати, неплохо бы узнать, кто ведет это дело. Старые связи задействовать все равно придется. Преступление совершено с применением стрелкового оружия, а получить информацию по неофициальным каналам о таких вещах можно только в одном случае – если эти неофициальные каналы трудятся во вполне определенном официальном учреждении.

Надо будет позвонить Кире. Завтра.

Был уже вечер, и беспокоить старого друга я не решилась. Да и какой смысл? Мне он нужен был бодрый, веселый и доброжелательный на рабочем месте, а вовсе не квелый и засыпающий у себя дома перед телевизором.

Нет, Киря – завтра. А сегодня лучше наметить, с кем мне нужно будет завтра повидаться, кроме Кири.

Весьма не помешал бы разговор с обеими женами – и Смирнова, и Артемьева. Здесь, опять же, сложность с проникновением «в святая святых», но… придумаю что-нибудь.

После жен – коллеги. Зайти невзначай в офис, поболтать, навести справки… может, и всплывет что интересное.

Ну и самый сложный пункт – на сладкое. Охрана. Направление самое проблематичное, но, пожалуй, и самое перспективное. Даже если заказчик – кто-нибудь из высших, исполнитель наверняка из этой сферы. Однако если с бабами повод для общения – это, зачастую, само общение, с серьезными ребятами такие номера не прокатят. Тут для контакта нужно что-то посолиднее…

Впрочем, начнем с малого. Завтра с утречка позвоню Кире и узнаю у него официальные подробности. Может быть, они уже говорили с женами. И те все рассказали как на духу. Тогда мне и заморачиваться не нужно.

А сейчас пойду-ка я баиньки.

Учитывая вчерашнюю передозировку шампанским и сегодняшнее в связи с этим несколько сумбурное начало дня, организм требовал покоя. Веки тяжелели, глаза слипались и после теплого, расслабляющего душа я уснула, кажется, раньше, чем дошла до кровати.

Следующее утро отличалось от предыдущего кардинально.

Безо всяких будильников и прочих вспомогательных средств я проснулась в шесть и чувствовала себя прекрасно. Приняв контрастный душ и сделав несколько упражнений, я отправилась завтракать, ощущая внутреннюю готовность свернуть горы.

Если бы я знала в тот момент, какое ждало меня разочарование!

Но я не знала и, плотно позавтракав, позвонила своему старому другу Кире с твердым намерением не отставать до тех пор, пока не получу разрешение посмотреть дело.

– Кирюша, с добрым утром! Это Танюша.

– Таня, говори быстро, я сейчас очень занят.

Вот тебе на! А как же поцелуи, объятия, как же заготовленная мною речь, способная и в медной статуе пробудить сочувствие и заставить сию же минуту бежать за папкой с протоколами? Как же это все? Для чего же я старалась? Напрягала мысль, придумывала фразы… Занят он. В восемь утра.

– Чем же это ты так сильно занят, Киречка, не успев еще рабочий день начать?

– Да если бы! Не успев… У меня, к твоему сведению, день еще час назад начался, а с минуты на минуту прибудет комиссия из Москвы, начнут мозг выносить… Чего ты хотела-то? Опять какое-нибудь дело почитать? Не предназначенное для посторонних лиц.

– Какое же я постороннее, Киречка? Я, можно сказать, в вашей фирме – родное уже. Лицо.

– Не знаю, Таня, время сейчас очень неподходящее. Эти приедут, а тут ты сидишь… Давай в другой раз как-нибудь. Завтра там, или когда…

– Ну Киречка, ну пожалуйста! Я быстренько. В уголок забьюсь, меня и не заметит никто.

– Татьяна, не дави. Когда можно, сама знаешь, я всегда готов. Но сейчас… не время.

– Ладно, черт с тобой. Скажи хотя бы, кто занимается этим делом, а подъеду, так уж и быть, в другой раз.

– Какое дело-то? Ты так и не сказала. А еще требует чего-то…

– Не сказала? Как это я… Убийство. Артемьев Иван Алексеевич. Это – потерпевший.

– А подозреваемый Смирнов?

– Точно.

– Ну, считай, что тебе повезло.

– Правда?

– Правда. Дело у Миши. Миша Пронькин, помнишь его? Вы как-то встречались уже, вот как раз по такой же теме. Ты, как обычно, напросилась дело посмотреть, а он его вел. А сейчас, в связи с нехваткой производственных площадей, Миша у нас в пристройке сидит, знаешь, там, где архив?

– Ну да, знаю.

– Ну вот. Комиссию я туда не поведу, так что можешь позвонить ему, считай, что от меня добро получено. Разве что сам он тебя вытурит.

Ну, это уж разве в фантастическом сне случится. А если я ничего не путаю в своих воспоминаниях относительно Миши, он меня не только не «вытурит», а чаем напоит, рассмешит и все возможные и невозможные сведения по интересующему меня делу выложит как на духу. Похоже, в этот раз мне и правда повезло.

– Кирюш, спасибо тебе большое. Только я телефон его, Мишин, удалила давно. Скинешь номерок?

– Одни проблемы с тобой. Ладно уж, скину.

В трубке раздались короткие гудки и через минуту пришло SMS с номером Миши.

Узнав, кто звонит, тот очень обрадовался и не только не проявил никаких поползновений к «вытуриванию», а, наоборот, приглашал в гости так, как приглашают лучшего друга, по которому очень соскучились в долгой разлуке.

«Вот это я понимаю – настоящая человеческая благодарность, – думала я, садясь в машину. – А этот Киря… Сатрап просто. Сколько я ему помогала, скольких злодеев на блюдечке с голубой каемочкой преподнесла, и все равно, каждый раз, как нужно посмотреть дело, приходится упрашивать и клянчить. Как будто мне одной это нужно. Как будто это я очередное раскрытие в отчет запишу… Хотя, я, конечно, тоже запишу, но ведь и Кире от меня нередко перепадало. Какая короткая память у некоторых на добро!»

Между тем на дорогах вовсю бушевал утренний час пик, и я еле-еле продвигалась вперед в плотном потоке машин, зажатая с одной стороны огромной бетономешалкой, а с другой – малокалиберной корейской иномаркой. За рулем игрушечной машинки сидела девушка и, пока все прочие со зверским выражением на лицах не переставая сигналили друг другу, она, как беззаботная птичка, щебетала по телефону, кажется, очень довольная, что пробка движется медленно и можно всласть наговориться с подругами.

Наконец я доползла до поворота и с облегчением надавила на газ, радуясь, что теперь можно нормально ехать.

Добравшись до нужного учреждения, я действительно увидела целый кортеж представительских авто, блистающих черным лаком, и здоровенных громил в классических костюмах, судя по всему, в ожидании.

Скромно припарковавшись вдали, так, чтобы не попадать в поле зрения громил, я обошла кругом административное здание и зашла со двора, где пугающих кортежей не было и где располагался архив.

– Здравствуй, Миша, здравствуй, дорогой! Сколько лет, сколько зим!

Миша Пронькин – жгучий усатый брюнет, похожий на армянина, поднялся с места и раскинул руки так, будто собирался меня обнять.

Наше знакомство с ним состоялось по поводу одного запутанного дела, которое он, тогда еще неопытный, только-только приступивший к работе следователь, сумел распутать лишь благодаря моему горячему участию. И, в отличие от неблагодарного Кири, Миша помнил добро.