Павильон Зеленого Солнца - Юлия Чернова

«Скажи, чего ты больше всего хочешь?»

Спрашивает, а сама смеется, словно колокольчики звенят. Дрогнуло у бедняка сердце, но вспомнил он о своей больной матери, об умершем отце и сказал:

«Хочу стать ученым человеком и придумать лекарство от всех болезней».

Красавица хлопнула в ладоши, и наступила вокруг темнота. Проснулся бедняк, смотрит — лежит на траве, на опушке леса, до родного дома рукой подать. Понял тогда бедняк, что ни в какой усадьбе не был, а морочили его всю ночь лисицы.

— Лисицы? — переспросила Элен.

— Да, — ответила Патриция. — В европейской традиции оборотни — волки, а на востоке — лисицы.

Синь-эй, очень недовольная тем, что ее перебили, примолкла. Патриция упросила ее закончить рассказ. Синь-эй заговорила неохотно, но быстро увлеклась и продолжала с прежним пылом:

— Поднимается бедняк и видит — на траве маленькая бутылочка лежит. Подобрал он ее и пошел в город. А ровно через год ехал той же дорогой богач. Едет он на коне, под кафтаном тугой кошелек запрятан. Тоже устал и проголодался, тоже боится с пути сбиться. Видит — впереди огонек. Не знает богач, на что решиться. И в лесу ночевать боязно, и на огонь пойти страшно. Вдруг зажгли его недобрые люди — коня отберут, кафтан дорогой снимут, кошелек украдут? Наконец отважился, подъезжает, видит красавицу у ворот. Берет красавица его за руку, ведет в зал, где веселятся дамы и кавалеры. Пьет богач от души, ест — за четверых. А как насытился и захмелел, сказал:

«Отблагодарил бы я вас, да против этого дворца мой дом — лачуга, а против вас я — бедняк».

«Не нужно нам твоей благодарности, — отвечает красавица. — Скажи лучше, чего ты больше всего хочешь?»

А сама смеется, словно колокольчики звенят. Дрогнуло у богача сердце, но вспомнил он о тюках с товарами, в лавках лежащих, и говорит:

«Хочу стать самым богатым, и чтобы остальные ко мне на поклон шли».

Хлопнула красавица в ладоши, все потемнело. Проснулся богач и видит — лежит на зеленой траве. Хватился — нет ни расшитого золотом кафтана, ни коня, ни кошелька. Вскочил он на ноги и, проклиная судьбу свою и коварных лисиц, поспешил в город. Пока лесной чащей пробирался, лицо и руки в кровь изодрал. Прибежал в город весь расцарапанный. Подходит к нему прохожий и говорит:

«Отчего, почтенный, ты не пойдешь к лекарю?»

Отвечает богач:

«У меня и денег нет — заплатить за лечение».

«Не нужны тебе деньги. Наш лекарь лечит бесплатно — от всех болезней».

И пошел богач к бедняку на поклон — отпить лекарства из волшебной бутылочки.

Выслушав сказку, Патриция воодушевилась необыкновенно.

— Мы должны побывать в Лисьем городе.

Девочка энергично затрясла головой:

— Нельзя туда ходить! Вся гора изрыта лисьими норами. Лисицы любят морочить людей. Они обманули даже моего дедушку.

— Неужели? — заинтересовалась Патриция. — Расскажи.

— Меня тогда еще не было. Однажды дедушка поймал много рыбы и повез в город продавать. К ночи не вернулся. Бабушка сильно тревожилась. Дедушка пришел утром — без рыбы и без денег. Объяснил, что возвращался горной тропинкой. И загадочная красавица зазвала его на пир во дворец. А утром он проснулся на голой траве — совсем как в той сказке. И от него действительно пахло вином, а в кармане нашлась красная лента, какими женщины повязывают волосы.

— И бабушке он рассказал историю про лисиц, — подхватила Патриция.

— И бабушка после этого стала монахиней? — уточнила Элен.

Обе хихикнули. Девочка обиделась на этот смех и горячо принялась доказывать, что дедушка всегда говорит правду и что он самый умный, и если уж даже его перехитрили лисицы, то остальным и подавно плохо придется. А если они не верят, то пусть поднимутся на гору и встретятся с оборотнями.

Патриция заверила девочку, что они будут предельно осторожны. Затем Синь-эй получила в подарок изящное зеркальце и заторопилась домой: похвастаться подарком, а заодно потешить всех рассказом о чужеземках.

Едва лодка отчалила, Патриция вскочила на ноги.

— Элен, мы немедленно должны подняться на гору.

— Что может быть прекраснее сосен и кленов? — Патриция раскинула руки, словно пытаясь обнять весь мир.

— Пирамидальные тополя и кипарисы, — возразила Элен.

Они стояли на вершине горы и смотрели вниз, туда, где меж бронзовых стволов сосен синело море. Элен села на траву и принялась вытряхивать землю из спортивных туфель.

— Кто-то мне обещал широкие аллеи!

— Я не могла представить, что дорога к жилищу госпожи Ота так зарастет! — вскричала Патриция.

— Да, конечно, — ответила Элен. — Я тоже ожидала, что рыбаки из ближайшей деревушки станут бегать сюда по десяти раз на дню. Полениться пройти три мили! Какой стыд.

— До войны здесь собирались работать реставраторы, но, похоже, не успели.

— Мне бы хотелось вернуться домой до ночи, — напомнила Элен.

— Мы уже пришли.

Каменная стена хорошо сохранилась, и высокие каменные столбы с чашеобразными вершинами были невредимы, но створки ворот давно сгнили. Патриция провела рукой по одному из столбов.

— Сюда ставили фонари, чтобы свет был виден издалека.

Молодая кленовая поросль буйно разрослась в воротах. Подруги вошли внутрь, словно плывя в золотистых волнах.

— «Отворятся, не скрипнув, створки…» — процитировала Патриция. — Подумать только, и в шестнадцатом и восемнадцатом веках места эти становились центром паломничества. Усадьбу, неоднократно горевшую, отстраивали заново. Тысячи людей приходили сюда, чтобы прикоснуться к этим камням, взглянуть на Павильон Зеленого Солнца.

— Зеленое солнце?

— Видишь ли, это есть в поэме. Госпожа Ота встречала рассвет у окна. Дом ее стоял на самой вершине, но ветви деревьев загораживали солнце. Солнечные лучи, проникавшие сквозь листву, казались зеленоватыми. Отсюда и название.

Они постояли, оглядываясь. Справа от ворот располагалось одноэтажное строение. Уцелели только опорные столбы и высокая крыша с загнутыми ушами, сплошь усыпанная золотыми кленовыми листьями. Патриция подошла ближе, и чуть не упала, наткнувшись на остатки ступеней. По бокам ступеней, едва заметные в высокой траве, стояли каменные птицы с длинными клювами.

Сквозь разрушенное здание хорошо просматривалась маленькая пагода. Она казалась невредимой, только из колокольчиков, висевших по ушам крыши, остался всего один. Его редкое позвякивание навевало тоску.

Время пощадило и большой дом, помещавшийся в центре усадьбы. Сохранились не только столбы, поддерживавшие крышу, но и сама крыша, и стены, и решетчатые створки окон. Легкими галереями дом соединялся с двумя другими. От одного не осталось ни стен, ни столбов, лишь каменный фундамент и вросшие в землю ступени говорили о прежнем его существовании. У второго здания разрушены были только перила веранды, деревянные ступени вели на заросший травой помост.

Каменные фонари образовывали аллею, тянувшуюся к центральному дому. Вероятно, когда-то аллея была вымощена плитками, но теперь Патриции с Элен пришлось пробираться в высокой траве.

В глубине усадьбы виднелись еще три крохотных домика.

— И какая из этих развалюх — Павильон Зеленого Солнца? — полюбопытствовала Элен.

— Не знаю. Но у нас есть ориентир. В поэме сказано, что Павильон стоял у самой запруды — ручей перегородили, и получился маленький водоем. Вряд ли от него остался какой-нибудь след, но уж ручей мы должны найти.

— Ты сто раз говорила, но я успела забыть. Как твоя госпожа Ота здесь оказалась? Ее сослали сюда после восстания против князя?

— Нет, — возмутилась Патриция. — Ты все перепутала. После восстания и победы над северянами она вышла замуж за великого поэта Сю-Тея, воспевшего ее…

— …в семистах семидесяти семи стихах. Это я помню.

— И они почти четверть века правили Южным княжеством. А потом снова пришли северяне… Муж и дети госпожи Ота были казнены, а ее сослали сюда. И здесь она прожила два года…

— Сочиняя бессмертную поэму.

— Да. Где рассказала о своей любви и всех радостях жизни. И этим одержала триумфальную победу над северянами. Что осталось от северных князей? Города их сметены землетрясением, а что пощадила стихия, разрушили в войнах люди, а госпожа Ота…

— Да, да, да, — нетерпеливо перебила Элен. — Но все это после смерти, а я как-то предпочитаю прижизненное воздаяние.

Патриция глубокомысленно помолчала, выбирая между соблазном мирских благ и величием посмертной славы.

— И что же стало потом с госпожой Ота?

— Надела монашеские одежды и отправилась странствовать, желая еще раз увидеть землю, где была так счастлива. А потом удалилась на одинокий остров, где и умерла.

— Да, история в твоем вкусе. Достаточно драматична.

— Итак, прежде всего мы должны отыскать ручей, — повторила Патриция.