В очереди за счастьем (СИ) - Райт Рина

Ну разве можно, просто поглощая пищу, быть настолько сексуальной? Ответ можно, если ты Кристина Серова. 

Смогу ли я продержаться до конца ужина и не наброситься на эту женщину? 

И куда, черт возьми, подевалась моя выдержка? 

Вышла на улицу подышать свежим воздухом, видимо. Мне бы тоже не мешало охладиться, но боюсь, как только я переступлю порог этого дома, обратного пути сегодня уже может не быть, а у меня есть четкое желание продлить этот вечер. Но вот разделяет ли мои желания Кристина? 

— Ты не будешь против, если я выпью бокал вина? 

— А должен?

— Ну мало ли, трезвенник-язвенник. 

— Где бутылка?

— В том шкафу, — указывает на высокий узкий шкаф возле панорамного окна.  

Иду к шкафу, там несколько бутылок, оборачиваюсь к Серовой, ожидая определенности, на что она отмахивается. 

— Неси любую, там все одинаковые. Подарок из Грузии. 

Распечатав, врученным Кристиной мне, штопором бутылку красного сухого вина, разливаю по бокалам: ей чуть больше половины, себе на донышке, лишь чтобы пригубить. 

Предлагаю тост: 

— За нашу встречу. 

— За встречу, — салютует мне бокалом и делает небольшой глоток. 

Следую за ней. На мой вкус кислятина. Кристина никак не выдает своим видом недовольства напитком. 

— Можно вопрос? 

Кристина возвращается к пасте. 

— Ты училась в строительном колледже? — та девушка была первокурсницей колледжа, и мы с парнями из Политехнического университета иногда зависали в общежитии колледжа. И именно там я встретил ее, имени которой не могу вспомнить, но которую вспомнил тогда, когда увидел Кристину. 

Жду ответа, но брюнетка не поднимая головы что-то буркает. Не разобрал. 

— Не расслышал. 

— Один семестр, — наконец-то поднимает на меня свои глаза, — после перевелась в социально-педагогический. 

— В каком году это было? 

— Очень давно, Эрик. Я уж и не вспомню сейчас. 

Темнит. Чую, что не договаривает. 

— Мы встречались ранее. 

— Не думаю. Я бы запомнила. 

— Это еще почему?

— Твое имя. Не каждый день встречаешь мужчин с таким волевым именем. 

Не убедила, но решаю пока не копаться в прошлом. 

— Давно ты стала сотрудничать с администрацией и его представителями? — и это я намекаю на Кочурова. 

— У меня сугубо деловые отношения со Станиславом, если ты об этом. А если в остальном, я уже несколько лет выкупаю на спонсорские деньги квартиры для нуждающихся. Погорельцы, многодетные семьи, матери-одиночки. 

— У тебя есть фонд? — этой информации нет в интернете. Странно. 

— Есть. Но учредитель не я, моя тетка по отцу. 

— Кристина, я поражен, удивлен и восхищен. Честно не ожидал. 

На что женщина лишь просто пожимает плечами и улыбается лишь уголком губ. 

Завершаем ужин в приятном молчании. Понимаю, что Кристина очень устала. Сам убираю со стола, загружаю тарелки в посудомоечную машину, закупориваю бутылку и оборачиваюсь к Серовой. 

Она стоит ко мне почти вплотную, от неожиданности я делаю полшага назад. 

— Хотела лишь убедиться…— почти шепотом. 

— В чем?

— Что ты пахнешь мужчиной. 

Усмехаюсь. 

— А не должен? 

— Не знаю, — пожимает своим оголенным плечом, — давно не чувствовала этого аромата. 

— Это «Коурос» от Ив Сен Лорана, ну или пот в крайнем случае. 

Серова мотает головой и делает шаг ко мне, и меня, как магнитом тянет навстречу, и я тоже делаю шаг вперед. 

— Это не духи, и ты не пахнешь потом, — улыбается.  — Ты пахнешь силой, властью, ответственностью, немного табаком. 

— А ты пахнешь самой желанной женщиной! — и не мешкая ни секунды, обрушиваю свои губы на её. 

Наши феромоны идеально сочетаются. Я для нее, а она для меня. 

Кристина отвечает на моей поцелуй с неимоверным желанием. Тону в ее страсти, и нежных поглаживаний рук по моей шее. Опускаю руки, чтобы очертить линии по нежной коже бедер и оказаться на упругих полушариях. Сжимаю, Кристина выгибается, стонет в мой рот. Подхватываю под бедра и резко сажаю на стол, на котором мы еще несколько минут назад целомудренно трапезничали. А сейчас он превращается в ложе разврата. 

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Нахожу одной рукой ее упругий сосок и не сильно сжимаю. Кристина охает и раскрывает бедра шире, от этого движения, бокал с красным вином опрокидывается на пол и разбивается с оглушительным звоном. 

Мы оба тяжело дыша наблюдаем за красной лужицей на белой плитке. Вино ведь должно опьянять, кружить голову, дурманить, но не в данный момент. Сейчас оно отрезвляет получше контрастного ледяного душа. 

Кристина отталкивает меня, поправляет платье, не разрывая зрительного контакта. 

— Тебе лучше уйти, Эрик. Сейчас. 

Дышу, словно пробежал стометровку, и еще не успел перевести дыхание. 

— Уверена?

На что брюнетка лишь утвердительно кивает. Не буду давить. 

— Завтра отвезу тебя до офиса, как и обещал. 

— Не стоит. Я и на такси доберусь.

Хочу поспорить, но вижу, что она уже все решила. 

— Спасибо за ужин. 

— Это тебе спасибо, — наклоняюсь чтобы поцеловать коротким поцелуем в губы, но она уворачивается, и мои губы лишь скользят по ее скуле. 

— Увидимся? 

— Время покажет, — философски изрекает Серова и таинственно улыбается. 

Если бы я только знал... 

Время не показывает ничего, оно лишь измеряет периоды жизни и обесценивает некоторые их них. 

Вчера — мы помним, сегодня — проживаем, а завтра — ждем. 

Только это неправильно. Нужно жить сегодняшним днем и наслаждаться каждым моментом. 

А завтра? Вот настанет завтра и можно все по новой. 

Хотел по новой и с Кристиной, но у нее своя философия. Она все оставила во вчера. 

Чертовка. 

4. Эрик Обычная дни

Вот уже неделю льют осенние дожди, небо вечно серое-затянутое, ветер режущий, норовящий пробраться под плотную ткань пальто и застудить тело. Благо Рита все понимает и не просится побегать по лужам. Болеть сейчас совсем не время. Весной нам хватило мокрых ножек, чтобы простудиться. 

Тогда я перепугался не на шутку. Температура была такой высокой, какой я у себя за все годы не припомню. Тревога за маленького человечка накрыла словно цунами, я снова чувствовал себя немощным и бессильным. Ужасное чувство. Испытывать на себе его хуже всего.  Ты не можешь ничего сделать, будто твои руки связаны. Приходит следом паника, и тогда сдерживать свои эмоции труднее всего. Если бы не моя мама, я бы свихнулся. Она замечательная бабушка. Ее ласковые успокаивающие руки убаюкивают в мгновение. Но те пять дней я был на грани срыва, малышка все время плакала, отказывалась кушать и не вставала в постели, потом простуда отступила, и Маргоша снова стала улыбаться, кушать с аппетитом и просить своих кукол. 

Сейчас вспоминая то время, меня пробирает озноб. 

— Додик! Додик! Кап-кап! — хихикает малявка, пока я подхватываю дочку на руки, и быстрым шагом сокращаю расстояние от парковки до подъезда. 

— Ага, а ты у меня сладкая девочка. А знаешь, что бывает с сахарными детками?

Дочка отрицательно мотает своими кудряшками. 

— Они тают. Вот придем домой, я тебе чай сделаю и покажу, как сахар тает в кружке. Идет?

— Да! — кивает и прижимается ко мне теснее, пряча свое личико у меня на плече. 

Обнимаю крепче. Мое солнышко. Моя маленькая девочка. Лучшее мое решение за всю жизнь. 

Дома переодеваемся, моем руки, и я показываю Рите фокус по растворению сахара в кружке теплого чая. Дочка поражена до глубины души и просит еще. Мы проделывает этот трюк еще на трех кружках. 

— Ну и кто теперь будет пить весь этой чай? — показываю на четыре кружки, выстроенные в ряд на кухонном столе. 

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Папа, — деловито изрекает дочка. 

Ухмыляюсь. 

— А если я лопну? 

Маргоша размышляет, и я почти вижу ее умственный процесс в картинках. Моя смекалистая девочка пододвигает три кружки ко мне, а последнюю забирает себе.