Орхидея из стали. Марлен Дитрих - Елена Мищенко

Отдел рекламы напечатал тысячи открыток «Марлен Дитрих с дочерью», которые были разосланы поклонникам. Любопытная деталь: на фотографии были сняты только лица Марлен и Марии – невозможно было угадать сколько лет девочке. Долгие годы она оставалась «little girl».

Дом, который фон Штернберг выбрал для своей богини, был воплощением роскоши и аристократизма. Он стоял в глубине великолепного парка, там росли диковинные растения, роскошные кусты роз всех цветов и оттенков, конечно же, были два бассейна – огромный для взрослых и поменьше, для Марии. Они сверкали под ярким калифорнийским солнцем бриллиантами голубых искр. Девочка была потрясена. В специальном помещении ее ожидал очаровательный пони, весело возились щенки, что-то выкрикивал огромный белый попугай – словом, – жизнь была прекрасна.

Климат Калифорнии, вечное лето, обилие фруктов, радушие жителей, – все восхищало жительниц холодного Берлина. После съемок, на которых всегда присутствовала Мария, они часто шли к Тихому океану поплавать, полюбоваться заходом солнца, На пляже много смеялись, бегали наперегонки, наслаждаясь свежим ветром и свободой. Уставшие, возвращались домой. Потом еще долго звонили по телефону в Германию, рассказывая о событиях дня, и, счастливые, засыпали.

Они любили смотреть на звездное небо. Там часто летали рекламные самолеты студии «Парамаунт». Из них высыпались буквы, чертили на небе имя МАРЛЕН ДИТРИХ. Это была настоящая Слава.

«Штернберг обо всем заботился, он был нашим ангелом-хранителем, нашим отцом, нашим первым советчиком», – говорила Марлен.

Но, как оказалось, не все было так гладко и безоблачно. Однажды, когда шли съемки фильма «Белокурая Венера», Марлен получила письмо, составленное из букв, вырезанных из газеты. Некто угрожал похитить ее дочь. Нужно ли говорить о том, что испытала Марлен. Она была близка к помешательству. Она ни на секунду не отпускала Марию от себя, в доме была увеличена охрана, приняты все возможные меры предосторожности. Как всегда, фон Штернберг все организовал. Он разработал собственный план борьбы с шантажистами, держал под контролем все происходящее. Кроме того, он работал над фильмами.

Прекрасный сказочный мир разрушился, на окнах установили решетки, Передвижения были ограничены, повсюду Марлен и Марию сопровождала охрана. Муж Марлен Руди Зибер и гувернантка Тэми приехали в Беверли Хиллс.

Пресса широко комментировала происходящее не гнушаясь публиковать смачные подробности семейной жизни актрисы. Поводов к этому было немало. Ее отношения с фон Штернбергом давали пищу для пересудов и сплетен. Кроме того, все знали, что в Германии живет муж актрисы, режиссер Рудольф Зибер. Их супружеские отношения закончились с рождением дочери, но они остались друзьями. Рудольф до конца своих дней считался официальным супругом Марлен Дитрих. Он был прекрасно осведомлен о череде любовников и любовниц своей жены. «Папи», – как она его называла, был доверенным лицом, советчиком, домохранителем, Марлен поверяла ему свои любовные тайны.

Впрочем, и он не был одинок. С 1931 года у него был любовный роман с русской эмигранткой, бывшей балериной, Тамарой Матул, «Тэми», – как ее называли в семье Дитрих. Мария обожала свою гувернантку – таков, для сохранения приличий, был статус Тамары. Марлен не возражала против этой связи. Она знала, что Тэми безумно любит Рудольфа, ей только не разрешалось иметь детей…

«МОЯ МАЛЕНЬКАЯ НЕМОЧКА»

Роскошный лайнер SS Ill de France являлся гордостью Франции. Его интерьер был сделан лучшими дизайнерами в стиле Art Deco. Огромные салоны, апартаменты, были отделаны драгоценными породами дерева. Зеркала в богатых рамах, столовое серебро и хрусталь – все сверкало, сияло, манило к себе. Невозможно было представить себе лучший фон для начавшегося романа Марлен Дитрих с Эрнестом Хемингуэем.

Когда она, в декольтированном вечернем платье из белого атласа, сверкая бриллиантами, спускалась по широкой лестнице, ведущей в банкетный зал, все взоры были обращены на нее. Марлен любила появляться позже всех, это привлекало всеобщее внимание.

Анна Уорнер, супруга могущественного голливудского продюссера Джека Уорнера, давала торжественный прием, и Марлен была в числе приглашенных. Это был роскошный банкет, – Уорнеры знали как принимать знаменитостей.

Марлен медленно подошла к банкетному столу и вдруг, к собственному ужасу, увидела, что за столом сидят двенадцать человек. «Прошу меня извинить, но я не могу сесть за стол – нас окажется тринадцать, а я суеверна», – сказала Марлен и собралась уходить. Ситуация казалась безвыходной, но внезапно перед ней возникла могучая фигура. «Прошу садиться, мисс Дитрих, я буду четырнадцатым!» Марлен никогда до тех пор не видела Хемингуэя, но читала его знаменитые романы «Фиеста», «Прощай оружие», его рассказы. Огромный, бородатый, Хемингуэй казался могучим великаном.

Они сидели рядом, оживленно разговаривая, казалось, что они знакомы уже давным-давно… В конце вечера Хемингуэй взял Марлен под руку и проводил ее до дверей каюты.

Их связывала особенная любовь: возвышенная и платоническая, любовь-дружба между двумя выдающимися людьми, которые были искренне привязаны друг к другу. Марлен называла Хемингуэя, как и все «Папа», а он ее – «моя Немочка». Они виделись не очень часто, но их переписка переросла в настоящий эпистолярный роман.

Эрнест был для Марлен надежной опорой, советчиком, «скалой Гибралтара», – как она его называла, и ему это нравилось. Они переписывались когда писатель жил на Кубе. Ценя ум Марлен, ее тонкое литературное чутье, ее образованность, Хемингуэй посылал ей свои рукописи, они часами разговаривали по телефону. Писатель говорил: «Я считаюсь с ее мнением больше чем с суждениями многих критиков…»

Он считался с Марлен не только в вопросах литературы. Именно к ней он обратился когда нужно было «уговорить» Мэри Уэлш стать его женой. Мэри была последней, четвертой женой великого Хэма. Это было во время войны, Марлен тогда находилась в Париже. Они встретились в отеле Ritz, где в то время жил писатель. Он ей рассказал о своем неудачном романе, о том, что Мэри отвергает все его предложения.

«Марлен, помоги мне, ты и только ты сможешь ее уговорить стать моей женой», – говорил Хэм. Марлен взяла на себя эту нелегкую миссию, встретилась с Мэри, говорила с ней о достоинствах Хэмингуэя, она стала его полномочным послом, надев фрачный костюм, она разыграла страстную любовную сцену, предложив Мэри от имени Хемингуэя руку и сердце.

Мэри вначале была удивлена таким посредничеством, но потом, когда наступил вечер, она появилась с сияющей улыбкой и сообщила, что принимает предложение знаменитого писателя. «Я никогда не видела человека более счастливого, – говорила Дитрих, единственный свидетель этого события, – казалось, что сияющие лучи вылетали из его могучего тела».