Корона для Темной Госпожи.Часть первая (СИ) - Гранина Ирина

— Шшш! — Исса подняла руку, заставляя спутника замолчать. Расслышать разговор она не смогла бы при всем желании, но потерять концентрацию — да.

Фигура о чем-то пошепталась с медикусом, буквально пара фраз, за которыми последовал обмен мешочками. Тот, что лекарь спрятал за пазуху своей хламиды, был явно тяжелее и объемнее переданного. Фигура растворилась в саду, где корявые яблони и груши пытались не только выжить вопреки всему, но и плодоносить, а старец медленно побрел вдоль забора, тяжело опираясь о свой посох. Навершие в виде распростершего крылья орла слабо серебрилось в свете луны, видной сквозь прорехи облаков.

Возможно, лекарь приторговывал дурью. Приворотами. Запрещенными зельями. Или занимался не менее почтенной, хоть и остающейся незаконной, деятельностью.

Или же встреча была вызвана внезапно появившейся в поселении парочкой дроу. Пусть даже и бляхами Охотников, но — дроу же. «От Темных ничего хорошего не жди» — людская присказка появилась не просто так и имела под собой веские основания. Правда дальше шло «От Светлых тоже», так что с точки зрения людей все фэйри ничего хорошего не заслуживали.

Исса ощерилась и тряхнула головой, перестраивая зрение. Если бы они задержались здесь хоть на пару дней, имело смысл вновь навестить «почтенного Медиса». Но на рассвете, как только откроют ворота, дроу растворятся в лесу. Так что имело смысл позаботиться об ином.

— Я видела лекаря, — женщина повернулась к Ильнару. — Он с кем-то встречался. Передал ему небольшой, с ладонь, мешочек. Взамен получил около двадцати пяти монет. Что может стоить так дорого?

Разведчик замер в раздумьях и медленно покачал головой:

— Не знаю, Госпожа. Слишком высокая цена. Даже за яд. Мне сходить? — незавершенность фразы подчеркивалась выразительным взглядом, все говорящим понимающему зрителю.

— Не нужно. Тебе нужно восстановиться.

Слова Матери могли бы прозвучать ядовитой насмешкой, если бы не полная серьезность и отсутствие малейшей иронии в тоне — лишь констатация факта.

Ильнар молча поклонился, а Исса с болезненным любопытством, от которого никак не могла отмахнуться, в очередной раз подумала: каково ему, изгнанному и скитавшемуся по миру более тридцати лет, вновь послушно исполнять волю Матери? Более того — ее волю. Она не собиралась злоупотреблять своей властью, хотя куда уж больше. Все воины ее Дома готовы умереть от одного слова. И все же: каково ему? Проявится как-то неподчинение или недовольство или нет?

Дурные мысли, неправильные. Мысли, что не должны были появиться никогда, ведь Мать не должна сомневаться в своей власти. А у нее — появляются. У Госпожи, предавшей свой Дом…

Резкий стук в люк выдернул Иссу из неправильного транса, заставив чуть слышно выдохнуть.

Стучалась прислужка — сообщить, что еда господам готова, и уточнить, желают ли господа спуститься вниз либо откушают у себя. Господа пожелали спуститься, так что девчонка-служка резво ускакала по ступенькам — готовить стол для господ Охотников, страстно надеясь получить лишнюю монетку за расторопность.

— Вы уверены? — Ильнар не сомневался в решении, он лишь уточнял, корректируя свои планы.

— Да, — отозвалась Исса. Привычка приказывать и ожидать беспрекословного повиновения требовала замолчать и ничего больше не объяснять, однако женщина через силу, нехотя добавила: — Я должна посмотреть на всех, кто сегодня остановился здесь. Возможно, узнаю того, с кем говорил лекарь. И еще одно.

Женщина прошлась, остановившись перед столом с аккуратно расставленными зачарованными склянками с самыми редкими и интересными для алхимиков частями болотников, прибереженными на будущее. Крупные зубы, ядовитые железы, синеватые глазные яблоки — любая светская барышня упала бы в обморок при виде этого ужаса. Некоторые маги тоже упадут, только от счастья.

— Мне не понравился менестрель. Следует присмотреться.

— Музыка, — кивнул Ильнар, также обративший внимание на негромко звучавшие переборы.

— Не только, — Исса покачала головой и машинально взяла одну из склянок, всматриваясь в потускневший зрачок монстра, окруженный белесой, выцветшей радужкой. — Слишком дорогая лютня для такого оборванца. Возможно, конечно, впал в нищету и бережет самое ценное и дорогое. Но что-то мне не верится.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Глаз ударился о стенку потревоженной склянки и закачался на волнах «мертвой воды», использующейся для хранения быстро портящихся компонентов декоктов. Слегка тошнотворное, но привычное зрелище. Не то что люди вокруг.

Со вздохом вернув склянку на ее место, Исса велела:

— Идем.

Нижний зал почти не изменился за время их отсутствия, лишь добавилось еще людей, свечей и огня в очаге, освобожденного от кабана. Девчонка расстаралась соорудить лучший стол, тем более что господами все оплачено. Не в центре, у стены, но не у самой дальней, где гуляют сквозняки, а поближе к огню. Пусть и лето, но погода в городке почти всегда мерзковато-липкая, холодная, пробирающая до костей, так что огонь в домах был всегда — у тех, кто мог позволить жечь дрова, не оглядываясь на деньги. Да и липкую влагу из воздуха он выжигал. Так что возле камина завсегда получше.

Исса опустилась на табурет и оглядела блюда. Накромсанное толстыми шматами мясо, нумудренная закуска в виде маринованных головок лука, стрелок чесночника, капусты, квашенной с брусникой, и ко всему этому, как ни странно, ни мутное пиво, отдающее бражкой, что пили за соседними столами, а терпкий черный эль. Видимо, хозяин, получивший пяток монет сверху, знал вкусы дроу и расстарался, вытащив бутылку из запасов для дорогих гостей. Либо знал и ценил Охотника Ильнара.

Вспомнив о своей роли, Исса откупорила бутылку, налила эль сперва мужчине, вслед плеснула себе. Подвинула блюдо поближе к старшему в паре, дождалась, пока он выберет самые вкусные куски, и сама приступила к трапезе, радуясь, что можно не копировать манеры деревенских мальчишек, которых Охотники брали в ученики. Чаще всего это означало «на убой».

Мало кто из «учеников» переживал первые охоты, оставались лишь самые ловкие и удачливые, именно они и становились потом Охотниками. Иногда защищая свое умение в Гильдии, а зачастую — просто забирая бляху и оружие учителя, сложившего голову на неудачной охоте. Глупцы пытались избавиться от наставников и завладеть их имуществом своими силами, что не просто не поощрялось правилами Лиги — жестоко каралось. Каждый из новобранцев мог убедиться в этом собственноручно — выставленные в Галерее пыток искореженные и законсервированные тела можно было не только рассматривать, но и трогать. Некоторые из Охотников на примере «выставочных образцов» даже экзаменовали своих подопечных, требуя рассказать, как именно довели предателя интересов Лиги до подобного состояния.

Все знали и о смертях, и о жестоких нравах Лиги, однако количество желающих подвизаться на охотничьей ниве не иссякало. Все лучше, чем умирать от голода или батрачить, не разгибая спину много лет, чтобы бесславно сдохнуть, или разбойничать. Можно также помереть, как и у Охотников, да только почета и денег вряд ли заработаешь, скорее окажешься на каторге.

От дроу ожидали изысканности и надменности — их Исса и Ильнар и демонстрировали, сверху вниз поглядывая на людей в зале. Ледяной взгляд и пренебрежение, но главное — знание о том, кто такие Темные, ограждали от попыток пьяненьких знакомств или дурных предложений заработать. К дроу осмеливались подходить только солидные дельцы с денежными предложениями, каких вокруг не наблюдалось. Обоих путников, не желавших делить свой стол ни с кем, это устраивало.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

К сожалению, не видно было и менестреля. То ли он уже отработал свое (или закончилось время, выделенное хозяином трактира), то ли почувствовал ненужный интерес к своей персоне, но бродяжка с превосходной лютней исчез.

Быстро завершив трапезу, дроу поднялись к себе, договорившись о доставке припасов на рассвете.

Луна, ясно видная сквозь прорехи в почти-прозрачных облаках, уже чувствовала себя полновластной хозяйкой ночи, заливая все вокруг серебристым светом. Даже людям можно было не зажигать свечей, Темным — тем более.