Экономист под прикрытием - Тим Харфорд

Один из способов предотвратить конкуренцию — контроль над природным ресурсом, таким как земля. Площадь пригодной для обработки земли ограничена, и только революция в сельскохозяйственном производстве может изменить положение. Но пахотная земля — не единственный конечный ресурс на планете. Другой пример — нефть. В одних частях света, особенно в Саудовской Аравии, Кувейте, Ираке и прочих странах Персидского залива, нефть можно добывать задёшево. В других частях света — на Аляске, в Нигерии, Сибири и канадской провинции Альберта — добыча нефти обходится намного дороже. Во многих других частях света, где есть нефть, её добыча обходится столь дорого, что никто об этом и не помышляет. Сейчас нефть, добываемая в Альберте и подобных ей местах, — это маржинальная нефть.

История нефтедобывающей отрасли — настоящее учебное пособие по теории ренты Рикардо. До 1973 года добычу вели на «нефтяных пашнях», преимущественно на Ближнем Востоке. Несмотря на огромную ценность нефти для экономики промышленно развитых стран, она стоила очень дёшево, менее десяти долларов за баррель в сегодняшних ценах — в скважинах её было хоть залейся, и издержки добычи были крайне низки. В 1973 году Организация стран — экспортёров нефти (ОПЕК), члены которой владели большей частью «нефтяных пашен», решила вывести часть ресурсов из оборота, приказав своим членам ограничить добычу. Цены скакнули до сорока, а потом и до восьмидесяти долларов за баррель в сегодняшних ценах и оставались высокими много лет, поскольку в краткосрочной перспективе замены этим источникам нефти почти не было. (В примере Рикардо эквивалентом этому было бы внезапное прекращение обработки пахотных земель, из-за чего возник бы временный дефицит зерна — ведь на то, чтобы очистить и распахать лесные земли, требуется время; это привело бы к увеличению ренты.)

При цене восемьдесят долларов за баррель оказалось, что есть более дешёвые альтернативы, которые и были со временем освоены: выработка электроэнергии из угля вместо нефти, производство более экономичных автомобилей и добыча нефти в таких местах, как Альберта и Аляска. Иными словами, в оборот стало вводиться всё больше энергетических «лесов» и «пастбищ». Ради сохранения высоких цен ОПЕК была вынуждена соглашаться на всё меньшую долю мирового рынка нефти. В конце концов, в 1985 году Саудовская Аравия нарушила соглашение и увеличила добычу. В 1986 году цены обвалились и вплоть до недавнего времени примерно равнялись себестоимости добычи на маржинальных месторождениях вроде Альберты — от 15 до 20 долларов за баррель. В последние пару лет мы столкнулись с неожиданно высоким спросом на нефть со стороны Китая и к тому же с нестабильностью в Саудовской Аравии, Ираке, Нигерии и Венесуэле; в результате цена за баррель выросла до 50 долларов и выше[3]. Но и в 1990-е, при более низких ценах, выручка от продажи нефти, добытой на самых дешёвых месторождениях Саудовской Аравии и Кувейта при себестоимости пара долларов за баррель, почти полностью представляла собой чистую прибыль.

Значительная часть мировой экономики не связана с использованием ограниченных природных ресурсов. Стало быть, людям приходится искать другие способы избавиться от конкуренции.

Один из расхожих методов — насилие, особенно популярное в наркоторговле и иных видах организованной преступности. Наркодилеры предпочитают не иметь конкурентов, сбивающих цены. Похоже, подстрелив или поколотив достаточное число людей, преступная группировка отбивает у других банд охоту выходить на рынок и может радоваться более высокой прибыли. Это незаконно, но и сама торговля наркотиками преступна. Если тюрьма светит вам в любом случае, какой смысл ограничиваться полумерами? Чтобы воспользоваться властью дефицита, наркодилеры заходят весьма далеко, устраняя конкурентов. И их клиенты едва ли пойдут жаловаться в полицию на непомерно высокие цены.

К несчастью для типичной банды, даже насилия бывает недостаточно для получения прибыли. Проблема в том, что оружия и агрессивных молодых людей вокруг предостаточно. Всякая банда, у которой дело идёт хорошо, вызывает у множества других соблазн потеснить её с территории — и желающих хоть пруд пруди. Экономист Стивен Левитт и социолог Судхир Венкатеш сумели раздобыть платёжные ведомости одной американской уличной банды. Оказалось, что зарплата «бойцам» начисляется из расчёта $1,70 в час. Перспективы роста хорошие, учитывая высокую текучку среди членов банд (люди довольно часто уходят сами или получают пулю); но средний заработок составляет в лучшем случае менее десяти долларов в час. Это совсем немного, если учесть, что за 4 года среднестатистический член банды бывает дважды ранен, четырежды арестован, а шансы погибнуть — один к четырём.

Некоторые криминальные предприятия более успешны. Мафиозные группировки часто берутся за легальный бизнес вроде прачечного, который приносит большую прибыль, если вход на рынок затруднён. Например, конкурентов можно запугать. Это довольно легко: фургоны для перевозки белья и сами прачечные куда проще отыскать и повредить, чем пакет кокаина. Ещё проще запугать потребителей. Поклонникам сериала «Клан Сопрано» известно, что мафия вымогает деньги у ресторанов, оказывая им услуги по стирке белья по завышенным ценам. Резоны прозрачны: рестораны особенно уязвимы перед вымогателями, так как отпугнуть посетителей совсем нетрудно; при этом собранную под видом платы за стирку дань можно списать на себестоимость. Успешный бизнес притягивает конкурентов, но в данном случае есть и более безопасные способы заработать на жизнь.

Из этого следует, что наличие входных барьеров и устойчивая прибыль — результат не насилия как такового, а эффективной организации. Банк Акселя эффективен, а банк Корнелиуса — нет. Обычной банде недостаёт эффективности, а у мафии её хоть отбавляй.

Слава богу, в цивилизованном обществе мы, как правило, защищены от насилия по отношению к конкурентам. Но это не значит, что люди не придумали других способов держать конкуренцию в узде.

Наглядный пример — профсоюзы. Цель профсоюза — не допустить конкуренции между рабочими и, как следствие, снижения заработков и ухудшения условий труда. Если электриков мало, а спрос на них большой, электрики могут качать права насчёт оплаты и условий труда как при помощи профсоюза, так и без него. Но чем больше электриков выходят на рынок, тем меньше их влияние. Новые электрики здесь выступают в роли фермера Боба. Профсоюз нужен для заключения коллективных договоров, но он также препятствует чрезмерному притоку людей в профессию.