Стальная мечта - Норман Спинрад

Прошла минута, потом — еще одна.

— Похоже, нам предлагают устроить небольшой фейерверк в пользу местных оборванцев, — заметил Вандерлинг. — Так до них скорее дойдет, чего мы хотим.

Генерал произнес это так, словно подобная перспектива его нисколько не обескураживает.

— Говорит Моро, Пророк Боли, — донесся из динамиков глубокий звучный голос.

— Какая жалость, старине Дятлу не удастся поразвлечься… — начала было София, но короткий яростный взгляд Фрейдена заставил ее заткнуться.

— Моро, Пророк Боли, вызывает Фрейдена, президента в изгнании. Во имя Гитлера, излагайте свое дело как можно быстрее. Я не отличаюсь, терпением.

— Говорит президент Фрейден. В соответствии с межзвездным правом мы просим политического убежища на Сангрии.

Ответом послужил вкрадчивый смех.

— Здесь только одно право, один всеобщий закон, — проговорил человек, назвавшийся Моро. — Сильному — убивать, слабому — быть убитым. Нам на Сангрии не нужны беглецы и изгнанники. Если, конечно, вы не стремитесь умереть на Арене.

— В такой манере гостеприимные хозяева не разговаривают с парнем, который может подкинуть им на головы хороший заряд, — процедил Фрейден. — К тому же этот парень предлагает вам райское блаженство по рыночной цене.

— Райское блаженство?

— Вы когда-нибудь слышали об омнидрине? — спросил Фрейден.

— Что такое омнидрин?

— Из одного источника, заслуживающего доверия, мне известно, что вы на Сангрии прекрасно знакомы с героином, — невозмутимо вещал Фрейден. — А теперь в десять раз умножь наслаждение, вычти пагубное свойство привыкания — и получишь омнидрин. Точнее говоря, я получу омнидрин. Запас на два ближайших столетия. Могу продать, если вы заинтересованы. Ежели нет, то…

— Подожди! — вякнул Моро. — Этот омнидрин… Да, я заинтересован. Даже весьма. Можешь совершить посадку в космопорте. Я пришлю за тобой мою личную машину, и мы обсудим этот вопрос с глазу на глаз.

— Прекрасно, — сказал Фрейден. — Чувствуется, что ты человек со вкусом. И не лишен здравомыслия. И, как всякий умный человек, поймешь, что я не посажу на планету набитый омнидрином корабль. Осторожность прежде всего. Я возьму с собой в шлюпку несколько образцов. Мои спутники останутся на орбите. Я ненавижу грубость, и если со мной что-нибудь случится, у экипажа не будет особых причин щадить ваш город. Небольшая бомбардировка…

— Не волнуйся, — откликнулся Моро миролюбиво. — Можешь мне доверять. До скорой встречи. Конец связи.

— Барт, ты свихнулся! — зашипела София. — В ту же минуту, как ты окажешься в потных ручонках этого мерзавца, он заставит тебя посадить звездолет. Он наверняка допер, что ты блефуешь. Даже полному кретину по силам это понять.

— Два очка в его пользу, — ответил Фрейден. Он слегка постучал пальцем по зубу. — И пять — в нашу. Я все рассчитал, не волнуйся. Помнишь о страховке? Вильям, оставайся здесь и следи за сообщениями моего передатчика. Ты не должен и пальцем пошевелить, пока я не прикажу.

Я иду с тобой, — решительно заявила София, уперев сжатые кулаки в бедра. — Ты ведь намереваешься прыгнуть на раскаленную сковородку? Тогда тебе нужен человек, кто соскребет с нее твою расплющенную бесподобную физиономию. Кто-нибудь, обладающий хоть чуточкой интеллекта. Да и кроме того, раз уж ты решил глотнуть свежего воздуха, то и я не собираюсь торчать в этом жестяном гробу в обществе старого Дятла.

Фрейден искоса глянул на подругу — зеленые глаза сверкают, гибкое тело напряженно застыло. Барт вдруг отчетливо осознал, как глубоко она его любит. Но любовь — отнюдь не то чувство, чтобы кто-нибудь из них рискнул бы доверить его другому.

— Коль ты так настаиваешь, — пожал он плечами, — у меня, надо понимать, нет выбора.

Само собой, Фрейден не подал виду, что он в любом случае исхитрился бы, придумал предлог и прихватил бы подружку. У Софии находчивости и силы духа побольше, чем у троих мужиков. Барт вряд ли бы признался в этом самому себе, но он страстно хотел видеть ее рядом. Всегда. Правда желательно, чтобы она при этом помалкивала.

— Только с одним условием, — закончил он. — Говорить буду я. Один. Ты прекрасная, ослепительная, страстная женщина и любовь всей моей жизни — но дипломатом ты никогда не станешь!

Раскаленная до невыносимой духоты атмосфера Сангрии окутала их сразу же, как только они вышли из шлюпки на бетон (если, конечно, это бетон!) посадочного поля.

Сразу стало ясно, что сангриане не пользовались космопортом уже десятилетия, если не дольше. Бетонное покрытие поля изрезано глубокими трещинами и местами провалилось. Густые пучки сорняков ядовито-желтого оттенка высоко топорщились из провалов. Там и тут сквозь проломы в бетоне пробивались кривые деревца. Окна Центра Управления разбиты, краска давно облезла со стен. На краю поля бесполезно гнили четыре древних, изъеденных ржавчиной космических корабля. Лучшее, что можно с ними сделать, — слепить один способный подняться в воздух корабль, безжалостно выпотрошив все остальные. «Я был прав, — подумал Фрейден. — Им нас не достать».

— Это чучело, наверное, означает почетный эскорт, — сказала София, ткнув пальцем в большую черную машину. Подпрыгивая на ухабах, колымага катила через поле на самых настоящих допотопных колесах с резиновыми шинами. Несмотря на свой древний вид, машина роскошно сверкала в лучах красноватого солнца Сангрии черной лакировкой и блестящей медью отделки. Когда ископаемое остановилось рядом, Фрейден смог расслышать ровное гудение мотора.

Задняя дверца открылась. Из автомобиля вышли два высоких человека в черной униформе и черных фуражках. Фрейден успел заметить, что еще двое остались сидеть впереди рядом с шофером, сгорбленным человечком, облаченным в некое подобие черной ливреи.

Солдаты приблизились. В руках они сжимали устаревшие, но достаточно внушительные винтовки огнестрельного типа. У каждого в открытой кобуре на широком поясном ремне висело странное оружие — двухфутовый стальной штырь, заканчивающийся наверняка тяжелым стальным шаром. Шар, как дикобраз, усеян десятками крошечных острых лезвий. Фрейден признал в нем зловещую модификацию древней земной булавы — «моргенштерн». Да, увесистая «звездочка»…

Но самым поразительным и странным показалось все же не оружие, а сами солдаты. Высокие, худые, крайне сурового вида, с одинаковыми залысинами, уходящими ото лба, выступающими вперед подбородками, тонкими носами и маленькими, глубоко посаженными, бесцветными глазками. Может, они братья? Но где-то в глубине подсознания Фрейден был уверен в обратном.