Кровавый Гарри (СИ) - Берг Ираклий

— И кто же это сделал? — Максим криво усмехнулся. Хотя он чувствовал, что скепсис его начинает продавливаться под спокойной уверенностью своего собеседника, но держался вполне твердо.

— Глава рода, само собой. Кто же еще. Страшное наказание на самом деле. Вы преступник, Максим. И мне даже не хочется знать, что же такое вы должны были совершить, чтобы вас отсекли от рода, стерли память, лишили дворянства и отправили сюда умирать.

— Лишили дворянства?

— Как иначе обьяснить у вас наличие магии? Вы дворянин по рождению. Как и я. Но в вашей анкете указано: "плебей", значит дворянства вы лишены. А магия осталась. Иначе и быть не может, нет иных объяснений. Пользоваться магией вы не умеете — одного этого достаточно, чтобы сделать вывод о стертой памяти. Провести подобную процедуру оставив носителю жизнь способен лишь глава рода. Ну и, наконец то, что вам назначено тридцать лет Арены, говорит о том, что это казнь растянутая во времени.

— Вот вы где, что, малохольный, соскучился? — загремел знакомый бас, и на площадке появился Иван, — заждался, небось, болезный?

Максим был рад его появлению. Самуил сумел смутить разум, а простой и понятный "дядька" казался тем, что может, если не отвлечь, то дать психологическую передышку.

— Да, наставник, немного соскучился.

— Смотри как заговорил, — рассмеялся Иван, — а то все губу топырил. Вот что магия с людьми делает! Разве я не прав, господин маг, и вам доброго здоровьичка, кстати, — обратился тот к Самуилу.

— Прав, Иван, прав. Что показывать будешь, чем потчевать?

— Дык это, — смутился "дядька", — я потому и подал рапорт, что маг, то есть вы, надобны. Нечего мне показывать.

— Как так?

— Да так. Не умеет он ничегошеньки. И учить я его не могу. Не знал ведь, что из благородных он. Писано — "плебей", значит понятно. Колоти палкой, пока тело в ум не войдет, затем чем покрепче… А тута хоть лоб расшиби (прости, кстати, малохольный, погорячился!), толку нет. Только с магией можно. Но, понимаю я, что и в магии он не шибко, ну и… — Иван покаянно развел руками.

— Надобно сразу все делать, одновременно. Чтобы и магия была, только тогда он расти будет.

— А мне это зачем? — Поинтересовался маг. — Впрочем, можно и посмотреть хотя бы, отчего нет. Давай, Максим, бери свою палку и в круг. Покажу тебе что такое "видения", неверующему, — улыбка Самуила стала слишком уж доброй.

Максим встал где указано. "Поиграем, — подумал он, — сейчас, судя по преамбуле, кач и будет. Стану я богатырем, силы немеряной, да ловкости невероятной. Ну и, где обещанные видения?"

Самуил отошел к краю площадки, и взмахнул посохом. Движения его казались очень плавными, текучими, как бывает у людей десятилетия занимающимися единоборствами, Макс даже залюбовался.

— Сейчас я покажу тебе тех, против кого может сражаться придется. А ты и сражайся! Они ненастоящие. Помни об этом и не бойся. Готов?

— Готов.

Глава 4

— Это было невероятно! Максим… Я не знаю даже как извиниться. Отныне и впредь, я никогда, никогда, никогда не буду судить о человеке по первому впечатлению. И по второму не буду! Твой лик будет немым укором в снах моих, попробуй я нарушить обещание! Ты хоть помнишь что произошло? Нет? Я так и думал. — Иван возбужденно расхаживал по площадке, размахивая руками. Самуил задумчиво наблюдал за ними, опираясь на посох. По лицу его прочитать что-либо было решительно невозможно, но Максиму, под влиянием эксрессивной речи Ивана, показалось, что и маг чем-то поражен.

— Великий воин! Невероятная мощь! Лишенный страха и сомнений! Ты сокрушил всех! Против тебя вышли гоблины, огромные, могучие твари! Ты расшвырял их как котят! Дракон хотел спалить тебя, ты выстоял в огне и выдрал хвост у дракона, ты затоптал слонов, точнее, взял их за бивни и столкнул лбами так, что они сплющились! Надменные эльфы со своими луками хотели осыпать тебя тучей стрел, но стрелы не коснулись героя! Ты ветром поднял их (стрелы) и запустил обратно! Нет более надменных эльфов! Ты рыком могучим опрокинул фалангу гномов, испепелил стаю волков, людей низвел до уровня животных, превратил мужчин в женщин, а женщин в ничто! Ты посворачивал рога единорогам, а медведю дал такого пинка, что даже хорошо, что у тебя нет сапог! Это было… Нет слов. Величие могущества на марше, трепещите! Только с цветочками промашка вышла, единственное вот.

— Какими цветочками?

— О, ты даже этого не помнишь! Все началось с того, друг мой малохольный, что господин маг создал иллюзию растения, вызывающего сильный половой энтузиазм у мужчин. Действительно не помнишь? Или хоть капельку, немножечко, чуть-чуть все же успел запомнить, а? — Иван с надеждой уставился на Максима, но тот отрицательно помотал головой. Даже это небольшое действие вызвало боль, и парень схватился за голову.

— Дааа, — протянул Иван, — жаль, что не помнишь. Вид был что надо. Слюни до песка, глаза как плошки, весь трясется, энтузиазм — внушающий! Полная боевая готовность и концентрация, как и положено доблестному воину! Но недолго, парень, недолго. Все-таки малохольный ты, ничего не попишешь. Трясся, трясся, промычал что-то, а потом глазки закатил и опал. Не целиком, впрочем, не весь опал. Да. Так и лежал как памятник стремления жизни и ее несгибаемой воли!

— А слоны?

Максим еще плохо соображал и потому спросил не додумав. Иван, хрюкнув, зарыдал от смеха, присев на песок, Самуил беззвучно трясся, опершись на посох. Макс почувствовал, что краснеет.

— Так ты все выдумал, про слонов? — начиная закипать, уточнил он.

— Ыыыы, — завыл наставник, который даже сидеть уже не мог, а лежал на арене в позе эмбриона, держась обеими руками за живот.

Макс же поднялся на ноги. Откровенно говоря, бесконечные насмешки Ивана все же делали свое дело, и, когда их накапливалось много, или же когда выходило что-то особо язвительное, раздражение прорывалось, при всем ситуативном флегматизме парня. Надоедало. Вот и сейчас, Максим, всем видом изображая олимпийское спокойствие, поднял палку, и, без какой-либо видимости гнева, ударил Ивана по плечу.

Мгновение спустя того уже не было на месте. Максим сморгнул, и тут же застонал от боли в руке, из которой вылетела выбитая палка.

— Однако. — Вновь "материализовавшийся" наставник очень внимательно глядел на Максима. — Как ты это сделал?

— Что?

— Достал меня. Палкой. Как?

— То есть? — Не понял Максим. — Подошел и стукнул, пока ты валялся и ржал.

— Я ничего не почувствовал. Вообще. Потому еще раз. Как?

— Да что такого-то? И в каком смысле не почувствовал? Чего вскочил тогда?

— Я не чувствовал атаки.

— Ты лежал повернувшись в другую сторону, — не понимал претензий Максим.

— Вы оба не понимаете друг друга, — вмешался Самуил. — И, кажется, я смогу немного вас просветить.

— Окажите милость.

Маг хмыкнул.

— Дело в том, Максим, что вы этим действием показали больше, чем мы могли бы добиться, пройди вы даже предлагаемое мною испытание, а не провалив его. Вы могли пройти его, не хмурьтесь. Могли не пройти. Я предпологал, что вы пройдете его частично. Могло быть что угодно. Но вот задеть Ивана вы не могли никак. Совсем. Однако же — невероятное случилось, случилось на наших глазах, и с пугающей, доложу вам, легкостью. Из этого можно сделать лишь один рационально все объясняющий вывод — Максим изначально был оценен неверно.

— Это невозможно, — "дядька" покачал головой, — он был взвешен по всем правилам. Магия не умеет ошибаться и быть пристрастной.

— Да о чем вы все говорите? — Макс чувствовал себя дураком, да и просто не любил, когда о нем говорили в третьем лице, в его присутствии.

— О вас, юноша, о вас. Наберитесь терпения, и я постараюсь обьяснить все вам, вашему уважаемому наставнику, да и, признаться, самому себе.

— Тренировка закончена. — Объявил Иван. — Прошу к столу.