А у нас во дворе (СИ) - Елена Квашнина

   На слабые звуки вибрирующих струн в комнату заглянула мама.

   - Явилась?

   Я кивнула, продолжая настройку инструмента.

   - Куда-то собираешься?

   Снова кивнула.

   - Гулять? Не пойдёшь. Хватит уже собак гонять. Выпускной класс не шутка.

   - Сегодня воскресенье. Все уроки я сделала, - враньё родителям всегда давалось мне легче лёгкого.

   - Когда успела? - не поверила мама.

   - А ночью. Не веришь? Посмотри тетрадки.

   Мама подумала, подумала, проверять не стала, разглядывала меня с непонятным выражением лица.

   - Ты скоро ночевать на улице будешь, Тоня, - грустно заметила она. - Тебе так плохо дома, с родителями?

   С чего вдруг мама спохватилась, непонятно. Я который год, что называется, расту на улице. Там мне интересней. Дома из меня, - когда находятся силы, время и желание, - пытаются сделать стерильную пай-девочку. Сядь прямо, не ковыряй в носу, не грызи ручку, почисть зубы, не пой так громко, не забудь поздороваться с соседкой, какое нехорошее слово ты употребила, прибери на столе. На оглашение полного списка уйдёт дня три. Как родители могут так жить? Весь интерес - с благопристойными лицами телик по вечерам смотреть. Набор тем для обсуждения куц, словно заячий хвост: зарплата, знакомые, дефицит и Горбачёв с его перестройкой. Да, забыла про плевки в адрес кооперативщиков. Ну, да, им удобней по талонам покупать сахар, мыло и даже обувь. Мы с мамой по весне ездили в центр покупать сливочное масло. Отстояли километровую очередь. Там в давке, среди озверелых сограждан, мне порвали новое пальто. И это жизнь, скажите? Нет, ясное дело, родители устают на работе, вечером им хочется отдохнуть. Но почему я должна существовать в их режиме? Я ведь не прошу со мной заниматься, не претендую на их внимание. У меня самообслуживание.

   - Нет, никуда не пойдёшь. Надо ещё с гостями побыть, а то очень неприлично получается, - наконец определилась мама.

   Дались им всем эти приличия. Лицемерие сплошное.

   - А если я влюбилась? - с отчаянием выдохнула я, ошарашивая маму, интерпретировала совет Серёжки по-своему. - Может человек влюбиться? Я ненадолго пойду.

   - С гитарой?

   - Угу.

   - Значит, до ночи. А ты что, действительно, наконец влюбилась? - не поверила мама. Конечно, не верчусь перед зеркалом. Что я там нового увижу? Не наряжаюсь под куклу. Так проблемно. Хорошие шмотки в дефиците. Не крашусь. Опять же, не удобно. Глаза потереть нельзя, если зачешутся. Маме кажется, влюблённая девица непременно должна постоянно охорашиваться, выклянчивать у родителей модные тряпки. Ха, всё в этом мире индивидуально.

   - Что я у тебя, хуже других? - улыбнулась маме так, что она мне не поверила. - У твоего драгоценного Пушкина про Татьяну, помнишь? Пришла пора, она влюбилась.

   Как-то так, наверное. Я точно не помню. Классика моей душе пока не доступна, несмотря на все усилия дяди Коли Пономарёва.

   - В кого? - мама упорствовала в заблуждении: её дочь и влюблённость - две вещи несовместные. Я сделала честные-пречестные глаза и торжественно провозгласила:

   - Ты не поверишь! В добровольного помощника милиции, того самого. Ну, который меня с анашой застукал.

   Хотелось бы знать, почему, когда я говорю правду, мне никто не верит?

   - В Серёжу?

   - Ага, в Сергея Александровича Логинова, вечно наставляющего меня на путь истинный. Наставляться у меня не получается, зато я влюбилась.

   Она мне снова не поверила, факт. Приняла за очередную дурацкую шутку, глянула весело:

   - А расчёску зачем берёшь, если волосы заколола?

   - Мам, ты такая странная-я-я... Вдруг растреплюсь? Перед любимым неудобно, придётся перечёсываться.

   Я вымелась из квартиры, не удосужившись попрощаться с гостями. Перетопчутся. Вообще-то, нехорошо, некрасиво, сама знаю. Ничего поделать с собственной натурой не могу.

   Лет до десяти я была нормальным ребёнком, обыкновенной домашней девочкой. Играла в куклы с одноклассницами, хорошо дружила с Ворониным. А потом в меня словно бес вселился. Мир показался таким интересным, таким захватывающим. Он расстилался передо мной мириадами увлекательных сокровищ. Неудержимо потянуло его исследовать. Но не с Ворониным же, не с девчонками. Там одни страхи и запреты царили: нельзя, неприлично, а вдруг... Взрослые тоже давили запретами. Вот пацаны во дворе... Никаких страхов, никаких запретов, удовлетворяй своё любопытство на полную катушку. За генерацию идей тебе ещё и спасибо скажут. Я втянулась в дворовую компанию быстро и незаметно. Ничего не собиралась менять, только отбивалась, если окружающие придирались не по делу. А они всегда не по делу докапывались.

   - Не прошло и года, - недовольно встретил меня Логинов. - Тебя только за смертью посылать.

   - Скажи спасибо, что вообще выпустили, - я с четверть оборота начала заводиться. - Я смотрю, ты извёлся весь. Соскучился без меня?

   - Глазоньки проплакал, дожидаючись: где моя ненаглядная?

   - Вот терпеть не могу, когда ты меня так называешь! В следующий раз в глаз дам, честное слово, - мне сразу захотелось вернуться домой. Стоило из-за шута горохового на улицу рваться? Лучше бы уроки села делать.

   - Брэк, петухи бойцовые, - рассмеялся Родионов. - Гитары друг о друга не поломайте.

   Я взглядом прикинула диаметр головы Логинова, соотнеся с размерами гитары. Не дождутся. А вообще, интересно, проскочит у Серёги голова между струнами? "Да лютней как мне даст по голове, так что башка сквозь струны проскочила". У Шекспира где-то встречалось и случайно запомнилось. Да дядя Коля Пономарёв пару раз цитировал.

* * *

   Почему я так подробно помню тот день? Похожие дни случались и раньше. Правда, Логинов не делал поползновений втихомолку обнять, потереться, озадачивших меня по принципу "ну и что теперь с этим делать, как это понимать?" и слегка напугавших. Померещилась тогда новая форма издевательств от фирмы "Логинов и ко". Но не из-за первой же его попытки перейти, казалось, раз и навсегда установленные границы? Может, именно в тот день всё переменилось, встало с ног на голову? Ведь после того воскресенья события полетели галопом.

* * *

   В дверях меня остановила Райка Сибгатуллина. Родители нарекли её Рушанной, но класс предпочитал звать Райкой. Так проще.

   - А у нас новенькая.

   - Знаю, - ответила ей в тон. Раскрутила за ремень сумку с учебниками, метнула в класс. Взглядом проводила её полёт. Это я не выпендривалась, элементарно экономила силы. Частенько ленилась тащить набитый книгами и тетрадями баул до своей парты. Вместе со мной за "полётом шмеля" с интересом наблюдала Райка. Сумка приземлилась в точно определённое место.