Я репетирую жизнь - Татьяна Васильевна Промогайбо

отправился к ней в Москву. Жили на госдаче, где он работал комендантом у генерала, командующего войсками стран Варшавского договора, а Рита горничной. Правда, хохотушка Рита долго там не задержалась. Баловник генерал хлопнул её по попе, а генеральша увидела. Риту перевели кастеляншей5 в ресторан «Архангельский». А дядя Вася так и проработал 20 лет у генерала, тот любил его, и они часто пили самогон, который дядя Вася гнал.

Были и подработки, Вася, когда приезжал в станицу к нам, рассказывал, как можно быстро в Москве заработать денег. Звонит одна из соседок (тоже генеральша) и просит наколоть орехов на сациви, другая просит посушить одеяла и бурки. И всё это щедро оплачивается. Генерал помог с квартирой, теперь они стали принимать всю родню в гости.

Я с мамой полетела на юбилеи Васи и семейной пары. Праздновали в Ритином ресторане. Музыка играла, мы танцевали, на меня запал какой-то двоюродный племянник Сталина6, можно сказать, что замучил танцами. Вот как можно в Москве приблизиться к истории: Сталин «замучил», да, понесло Остапа.

Там же отдыхала компания во главе с Расулом Гамзатовым – аварским поэтом. Мы с тётушкой Галей, будучи причастными к литературе, подарили поэту сирень, привезённую из Краснодара, а он прислал на наш стол бутылку шампанского и шоколадку. Да, ещё я разговаривала с итальянцами на их языке, видимо, что-то съела.

Ночевали мы на одной из генеральских дач, сбились все родственники на одну большую кровать, так как боялись, что на нас могут напасть. Утром, когда Вася пришёл за нами, то хохотал, позоря нас: «Здесь под каждым кустом охрана».

Когда прилетели обратно в Краснодар, то услышали по радио, что произошла авария на атомной электростанции в Чернобыле.

У нас много фотографий с родственниками, но нет ни одной, где бы мамины братья и сёстры были бы вместе. Всегда кто – то по разным личным причинам не доезжал.

Сверху: Поля, Катя, Галя, Люба; снизу: Вася, бабуся и Сеня. Нет Дуси.

Отмечали в Армавире день рождения бабуси.

На кладбище наши родители лежат рядышком – наш отец Василий Данилович Промогайбо и Евдокия Яковлевна с той же фамилией.

Валя, Миша Смирнов, Галя Козаченко и Витя.

ИЗ ДЕТСТВА

Наверное, школа – это то, что написано на роду, во всяком случаи мне. Поэтому и поступала только «на учительницу». Были и корректировки: Матильда – душевно больная домработница Клары Ивановны – увидев меня первый раз и услышав о том, что я будущая учительница, сказала: «Ей бы лучше «зингера»7 крутить». Портниха не портниха, а, наверное, повариха из меня бы получилась хорошая. Но судьба сказала: только «на учительницу». Что же помогло. Мартанская уверенность родителей в том, что это чистая работа, денежная, уважаемая.

Что было со мной вчера – не помню, а вот первый день в первом классе стоит перед глазами.

Первый класс. Взрослые: Евсеевна, Серафима Ивановна, Иван Сергеевич.

Парты громадные, хотя потом помню отца в классе, и они ему по колено. Зойка Руденко уселась задом наперед, все остальные по развитию такие же, но я умела писать «папа и мама», правда, делала это справа налево. В классе около пятидесяти детей, и среди этого количества шесть человек умственно отсталых конкретно. У нас математика, а они обед вытаскивают (в бутылках молоко, сало, яйца и т. д.)

Бедная любимая Серафима Ивановна! Как она нас к Новому году читать научила! Я была глубоко уверена в особой миссии первой учительницы: в туалет она не ходит и не ест. Она жила здесь же при школе, поэтому скоро мне был нанесен удар: увидела, как она ест тюльку, ну и кое-что ещё в уборной, которая была во дворе и без всяких делений на кабинку.

Мне нравилась арифметика (отец Витьки Дубинина требовал, чтобы устроила Серафима Ивановна соревнование, дабы выяснить, кто лучше знает предмет). Я и сейчас быстро и правильно считаю.

Пение преподавала моя родная тетя Галя, она приходила с патефоном, и мы пели: «Мишка с куклой бойко топают…». Репертуар из садика, она училась тогда в дошкольном педучилище. А её роль в Мартанской школе огромна. Будучи пионервожатой, она восстановила историю станицы, был составлен список ветеранов Великой Отечественной войны. А её роль классного руководителя в выпускном восьмом классе уникальна.

Актив Мартанской школы №55

Класс (девчонки, в том числе моя сестра, преобладают) собирается на вечер встречи 6о лет. Советы отряда и дружины, концерты, для которых были пошиты специальные сарафаны. Танцевали только старшие дети, но кто-то заболел и взяли меня (то ли, потому что высокая и худющая, а может, и по блату) без репетиции. Выступали в клубе, людей набито, а на мне в танце рвется змейка танцующих. И вот я там повеселила станичников: то в левую руку платочек возьму, то переложу в правую, никакой синхронности. Хохот стоял дикий, а я переживала.

Других учителей тоже помню: Черкашин Иван Сергеевич, директор школы, запомнились линейки, где отмечались праздники и решались дисциплинарные дела. Он ещё преподавал немецкий язык, наверное, ещё с фронта помнил. Его методика заключалась в следующем: приветствие и прощание на языке захватчиков, дальше запись по его бумажке разговорной темы, перевод слов, которые надо знать наизусть. А на следующем уроке все рассказывали этот текст. Мне однажды от него досталось за то, что не приготовилась. Никаких учебников не было, а может быть, их нам просто не выдавали.

Его жена Варвара Ивановна – первая леди, капризная, властная, но именно она научила нас на уроке домоводства готовить пюре по особому рецепту. Её мы и боялись, и ждали.

Антонина Ивановна, Клавдия Прохоровна, Раиса Григорьевна— учителя начальной школы, кто их не знает в Мартанке. Козырев Михаил Андреевич, математик, был у нас в седьмом классе на замене, и на меня со шкафа упал какой-то прибор. Он, наверное, сильно испугался за дитятко, схватил Витьку Дубинина, которого считал виновным, тряс его со словами «подлец», меня успокаивал: «Детка, не обижайся на него. Дубинины все из-под угла мешком напуганы, не обижайся».

Особая песня – Алексей Григорьевич Терновой. По большому счету, он не только математике нас учил. В четвертом классе мы остались без учителя. Серафима Ивановна перешла работать в садик,