Осень с детективом - Евгения Михайлова

Было четверть десятого.

– Час икс, – зловеще молвил Кондратий, провожая взглядом прямую спину Мордасовой.

– Бывают кадровые военные, а у нас с вами, братцы, генерал-кадровик! – восхищенно сказал Иваныч и, сбросив ветровку на руки Нюхе, принялся засучивать рукава байковой рубахи.

В десять ноль пять коллектив «Гырмырпыр Гырмырпейшн» пребывал в отделении полиции.

– Значит, в двадцать один шестнадцать – какая точность, однако! – вы, гражданка Мордасова Вэ Пэ, вошли во второй подъезд дома номер восемь по улице Морской и, не обращая внимая на возню под лестницей, стали подниматься по ступенькам, – глядя в только что написанную бумагу, произнес тучный немолодой капитан. – Однако, не доходя до площадки между первым и вторым этажом, вы перевесились через перила и уронили имевшуюся у вас при себе стеклянную банку с тушеной капустой. – Полицейский не смог сохранить невозмутимость и изумленно воззрился на размеренно кивающую Валентину Петровну.

– К гороховому супу несла, совсем забыла достать из сумки – замоталась, – объяснила гражданка Мордасова. – А тут она кстати пришлась, банка-то, хорошо, что мы ее не съели.

Капитан моргнул.

– Капусту, не банку, – еще объяснила гражданка. – Банка пригодилась как снаряд.

Она немного подумала (капитан опять моргнул) и добавила:

– Вместо гранатомета.

– А куда делся ваш гранатомет? – подозрительно слабым голосом спросил он.

– Его не было, – напомнила Валентина Петровна с некоторым сожалением. – Говорю же, только банка.

– И, перегнувшись за перила, вы ее уронили на голову гражданину Ветрову А Эм, – снова глянув в бумагу, сказал капитан.

– Во-первых, не уронила, а бросила, – поправила его гражданка Мордасова. – А во‑вторых, не на голову, а на спину, хотя целилась в знакомое рябое лицо. Не очень удачно вышло, но нашего мальчика негодяй отпустил.

– А головой этот Ветров о стенку стукнулся, когда я ему в глаз дал, – вмешался молчавший дотоле Иваныч. – Вот тут как раз удачно получилось, мой кулак с одной стороны, кирпич девятнадцатого века с другой – подонок получил как следует.

– А в это время гражданин Колосов Ю Вэ, которого вы называете вашим мальчиком, лежал на полу подъезда в состоянии наркотического опьянения, верно?

– Неверно! – возмутилась Валентина Петровна. – Нашего мальчика насильно накачали наркотиком, привезли в чужой город и попытались уложить на пол того подъезда, перекрыв дыхательные пути с целью имитировать смерть от передозировки!

– Красиво излагаешь, – похвалил ее Иваныч.

– А перед этим, чтоб вы знали, гражданин Ветров обманом вынудил нашего мальчика продать принадлежащую ему квартиру, и это не первое его преступление такого рода!

– Разберемся, – неубедительно пообещал капитан.

– Скорее они разберутся. – Иваныч кивнул на дверь, в которую как раз шагнули подтянутые, строгие мужчины в цивильных костюмах.

За их широкими спинами в дверном проеме маячил, оживленно жестикулируя, Дрон.

– Это они, – громко нашептал он, поймав вопросительный взгляд Валентины Петровны. – Серьезные люди, для которых я ту программулину писал.

– Ты их вызвал? – тоже шепотом спросила она.

– Сами нашли нас!

– И что теперь будет?

– Уважаемые, подождите за дверью! – будто услышав вопрос, сказал один из вновь прибывших.

Валентина Петровна и Иваныч спешно вышли из кабинета.

В коридоре на стульях рядком сидели Ваня, Кондратий и Дрон.

– Нюха с Юрцом в больничку поехала, – объяснил отсутствие части коллектива его руководитель. – Но там все нормально должно быть, Юрец вернется как огурчик.

Дрон заржал, запрокидывая голову:

– Блин, реально Юрец-Огурец!

– Тише! Не надо так громко, тут люди работают, – осадила его Валентина Петровна.

– Расслабься, генерал, эту битву мы выиграли, – приобнял ее Иваныч.

– И ведь шикарный вышел квест! Не знал, что в реале тоже бывает так интересно, – оживленно сказал Ваня-Гена.

– Я даже не прочь повторить, – признался Дрон.

– Да мы реально дрим тим! Надо чаще тимбилдить! – Кондратий похлопал по плечам парней и восторженно посмотрел на Мордасову. – Вы же придумаете для нас еще что-то такое?

– Только не такое! – Иваныч демонстративно потряс правой рукой и подул на разбитые в кровь костяшки.

– Что-то другое, – легко согласилась Валентина Петровна.

Александр Руж

Тринадцатого в тринадцать

Девятнадцатый век пересек свой экватор. Неугомонное человечество осваивало электрическую энергию и пар, колесило по железным дорогам и взмывало в воздух на аэростатах, позировало перед объективами фотокамер и прокладывало телеграфные кабели между городами и странами. Где-то полыхали революции, гремели войны и антиколониальные восстания, а здесь, под теплым утренним солнцем, едва замутненным розовыми облачками, сидел в лодке русский барин Алексей Петрович Максимов и удил рыбу.

Лодка мерно покачивалась на ленивых волнах, они облизывали ее потемневшие от времени и влаги борта. Под умиротворяющий плеск барин сладко подремывал, и не было ему в этот момент дела ни до революций, ни до войн, ни до пара с электричеством, хотя образование он получил инженерное и технические новинки живо интересовали его пытливую натуру. Он мог без труда прочесть лекцию как о тепловых двигателях Уатта, так и о гальванизме, однако этим блаженным сентябрьским утром ему хотелось отрешиться от научного прогресса и всецело отдаться томной помещичьей забаве. Ему чудилось, будто он у себя в Псковской губернии, в родной деревеньке Медведевке, ловит на зорьке карасей, а в соседнем челноке сидит верный конюх Ерофей, поплевывает на червяков, нижет их на крючки и сыплет невпопад рыбацкими афоризмами: «Плохая снасть отдохнуть не дасть» или «Клев хороший, да улов негожий».

Удочку сильно дернуло книзу. Алексей Петрович отвлекся от ностальгических дум, открыл глаза и увидел высунувшуюся из волн акулью морду с зубами-кинжалами. Вот тебе и улов негожий… Сдавленное могучими челюстями удилище хрустнуло и переломилось пополам. Морское чудище недовольно затрясло уродливой башкой – оттяпанный гостинец пришелся ему не по вкусу. В следующий миг оно боднуло лодку с такой мощью, что та закачалась, как ванька-встанька, и изрядно хлебнула воды.

Максимов запустил в акулу обломком удочки и для пущей доходчивости огрел веслом меж маленьких свирепых глаз. Сии действия возымели совсем не тот эффект, на какой он рассчитывал. Оскорбленная зверина забултыхалась в зеленоватой воде и принялась бешено кружить, норовя опрокинуть утлое суденышко, чтобы добраться до сидевшего в нем человека. Пришлось выпалить из предусмотрительно захваченного на рыбалку револьвера. Попал или нет, Максимов не понял, но это было не столь важно. Чудо-юдо нырнуло под днище лодки, поддело ее напоследок спиной и ушло на глубину.

Потеряв инструмент для ловли и утратив благостное настроение, Алексей Петрович со вздохом взялся за весла и погреб к берегу. Грезы окончательно рассеялись, он глядел вокруг с унынием и горькой иронией. Русский барин на Карибском море – что может быть нелепее? Тут и солнце светит