Дом на болотах - Зои Сомервилл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А, это все сказки, так я считаю. Здешние любят порассказать. Слышали ее прошлой ночью? Завывала, аж кровь стыла.
– Слышала – кого? По-моему, меня разбудил ветер, но потом я опять заснула.
– Да какой ветер. Это потеряшка. Девочка та, что во мге заблудилась.
– Мге?
– В тумане. Мге с моря. Она громче кричит, когда мга приходит.
– Кто?
Девочка. Нэнси ее звали. Мамка говорит, они вышли с ребятами по ракушки на Блэнкнокскую банку, на лиманы – там лучшие сердцевидки, – когда мга легла и ее от остальных отрезало. Ил там топкий. И накат пошел, ну, вы понимаете. Она кричать стала. Все рыбаки, все деревенские слышали, как она голосит, но никто ее в тумане среди топи не отыскал. На следующий день тело нашли, во рту водоросли.
– Ужас какой.
Мэлори поняла от силы половину слов, но почувствовала, насколько мрачна эта история. Подумала о странных звуках в ночи и ощутила, как по ее коже побежали мурашки. Это был ветер, захотелось ей сказать.
– Вам еще не говорили, что в том доме случилось?
– Нет, – ответила Мэлори.
Девушка ее раздражала. Почему сразу не сказать все как есть?
– Да все это, скорее всего, чушь, но папка говорит, там умер кто-то.
Мэлори про себя улыбнулась. Бога ради, везде кто-нибудь умер.
– Спасибо за все, – сказала она, выкручиваясь из разговора. – Пора мне. А по поводу индейки или гуся… Не думаю, что мой муж сможет…
– Папка что-нибудь занесет послезавтра. На сочельник. Сегодня зарежет. Он в сочельник зайдет.
– Спасибо, – повторила Мэлори. – И я забыла узнать насчет угля или дров. Простите, так неловко.
Девушка кивнула.
– Мы посмотрим, что найдется, и завезем.
Холод-то какой. Теперь Мэлори точно было пора, но у нее оставался еще один вопрос.
– И можно спросить, в проулке живет пожилая женщина с большой черной собакой?
Девушка снова рассмеялась.
– Может, это Черная Лузга была, – сказала она, комически закатив глаза. – Нет, шучу я. Я бы на вашем месте из-за старухи не переживала. Она тут с незапамятных времен. Здешняя она, понимаете.
Мэлори не понимала, но снаружи дожидалась Фрэнни.
Когда она выходила из лавки, зазвонил колокольчик, и девушка крикнула ей вслед:
– Снег будет. Вы осторожнее там!
Пока они втроем – Мэлори, Фрэнни и собака – шли от магазина по деревне, Мэлори чувствовала, как взгляд продавщицы жжет ей спину. Ей стало легче, когда она вышла. Девушка ничем это не заслужила, но Мэлори пыталась подавить неприятное отвращение, которое она у нее вызывала. И с этими разговорами про мгу, и Черную Лузгу, и жуткие звуки в ночи она забыла спросить про фигуры на вышивке.
Она сорвала обертку с первой из двух купленных пачек сигарет и закурила, глубоко вдыхая дым на ходу, добавляя собственные серые кольца к туману.
6
Я опять стояла у плиты, когда они вернулись. Вид у них был потерянный. Особенно у нее, у матери. Что-то с ней было не то. Не выглядела она взрослой женщиной, хотя я понимала, что не девочка уже, с таким-то большеньким ребенком. Чахлая какая-то, как дерево, которому света и воздуха не хватало. Что-то ее поймало и держало в городе, где она дышать не могла. А ребеночек – ребеночек-то хваткий. Услыхала то, что девочка ей не сказала, увидала то, чего не должна была видеть. Мамка искала, а дочка найдет. Я все гадала, скоро ли.
7
Чердак
Когда они вернулись к дому, у входной двери лежала стопка нарубленных дров. Мэлори не понимала, как бакалейщику удалось так быстро сюда добраться. По дороге проехала всего пара машин, но это не мог быть он. Она глянула на ту сторону проулка, ожидая, что за ней кто-то наблюдает, но там никого не оказалось, просто темнела изгородь. Как бы то ни было, с дровами уже легче.
На кухне она поставила на подоконник транзистор и стала крутить ручки настройки, шаря по частотам. Сквозь статику прорвались обрывки морского прогноза, потом опять пропали. Зазвенели колокола, из шипения возникли и опять уплыли рождественские песнопения. Потом – мужской голос, неожиданно громкий и серьезный для кухни:
«В большинстве районов Великобритании ожидается снег. Осадки от умеренных до сильных, в восточных районах со штормовым восточным ветром. Этой ночью ожидается повсеместное понижение температуры».
Девушка была права. Может, и Рождество будет снежным. У Мэлори забилось сердце. Это было бы волшебно – Рождество, которое Фрэнни запомнит навсегда.
После скудного ланча, состоявшего из вчерашнего хлеба с маргарином, сыром и консервированной ветчиной, Фрэнни скрылась в розовой спальне, за ней последовал Ларри. Мэлори взялась наконец-то разжигать камин. Холод становился невыносимым, они обе надели майки, блузки и по два джемпера. Ей удалось добиться бледных слабеньких язычков пламени, которые не грели.
Будь здесь Тони, он бы по крайней мере помог ей развести огонь – но одна мысль об этом была нелепой. Тони Кэвендиш в жизни не разводил огня – для него это делала прислуга. А у ее родителей камин всегда был газовый. Придется просто справиться самой.
В конце концов пламя стало лизать дрова, пошел дым, и Мэлори протянула руки к слабому теплу, когда вошла Фрэнни.
– Мама, я нашла потайную дверь.
Она поднялась за Фрэнни по лестнице. В конце площадки среди панелей обнаружилась дверца, которую Мэлори до сих пор не замечала. Ведь смотрела на эту стену несколько раз и не видела. За дверью оказалась еще одна узкая лестница, винтовая, по которой взобралась Фрэнни. Мэлори стояла, глядя на нижние ступени, уходившие в темноту, вспоминая, как скреблись прошлой ночью грызуны.
– Давай, мам, поднимайся! – раздался сверху голос Фрэнни.
Мэлори, согнувшись, влезла на темную лесенку. Высунула голову и увидела низкий чердак; сумрачный, пыльный, но старые сундуки по нему были расставлены аккуратно. Она тщательно прислушалась, но не услышала ни царапанья, ни шороха. Ее взгляд упал на деревянную детскую кроватку, с которой осыпалась белая краска.
– Смотри, что тут, – сказала Фрэнни, и Мэлори пришла в себя.
Она пошла за дочкой на середину чердака, где сквозь трещины в крыше виднелось туманное небо. Фрэнни копалась в открытом сундуке.
– Какие красивые.
На соломенной подложке лежали чудесные елочные игрушки: ангелы, звезды, яблоки и фонарики. Даже в тусклом свете они мерцали, а когда на них падал туманный луч снаружи, начинали сверкать. Мэлори взяла каждую в руки, подержала на ладони, изумляясь их изящной хрупкости. Они были из тончайшего стекла, раскрашены великолепными яркими красками: зеленой, золотой и красной.
Из другого сундука Фрэнни достала деревянную шкатулку, покрытую сложной резьбой