Ночи «красных фонарей» - А. Квиннел

Он уставился на балдахин роскошной кровати, покоившейся на четырех массивных ножках, и спросил:

– Ты действительно считаешь меня мальчиком?

Она переложила голову ему на плечо и повернула ее так, что губы ее оказались рядом с его ухом.

– Да. Тебе кажется, что детство обошло тебя стороной. Все так думают. Моя сестра и Макси говорят, что рассуждаешь ты, как сорокалетний мужчина… Но на самом деле это совсем не так.

– Не так?

– Нет. Тебе девятнадцать лет, но мне ты кажешься еще моложе. Я не имею в виду ни твой разум, ни твое тело. Просто, когда я сжимаю тебя в объятиях, я чувствую твою душу. Душу мальчика.

Она обвила его за шею обеими руками и привлекла к себе. Люсетта ждала ответа, но Майкл молчал. Тогда девушка подняла голову и в слабом свете, пробивавшемся с улицы, посмотрела ему в лицо, заглянула в глаза. Они были бесконечно печальны.

– Ты, наверное, единственный человек, – прошептал он, – который смотрит на меня как на ребенка. Иногда я чувствую себя так, будто прожил тысячу лет. – В его улыбке перемешались горечь и юмор. Он поцеловал ее и сказал: – А ты, точно, умна не по годам. Я – мальчик, но мне позарез надо стать мужчиной. Я хочу быть сам по себе.

В глазах Люсетты промелькнула озабоченность. Она спросила:

– Именно поэтому ты решил один выяснить отношения с Ламонтом?

Он медленно кивнул.

– Даже более того. Я говорил тебе о «Синей сети»… Пока Кризи будет поправляться, я сам ею займусь. По крайней мере, начну ею заниматься и посмотрю, что там можно будет придумать.

Ей хотелось сказать Майклу, чтобы он был очень осторожен и осмотрителен, но хватило ума лишь поцеловать его и промолчать. Ее рука скользнула вниз по его телу и нашла шрам, которого раньше не было.

– Что с тобой случилось? – спросила она.

– Так, ерунда, бандитская пуля.

– Ты этого бандита убил?

– Не помню.

Она улыбнулась и произнесла:

– Макси о своем прошлом тоже всегда так говорит. – Она склонилась к тому месту, где был шрам, и поцеловала его. Потом поцеловала Майкла в губы. – Завтра ты действительно собираешься стать голубым? – спросила она.

– Да, но ненадолго.

Она взглянула на него сверху вниз, ее светлые волосы покрыли его лицо.

– А потом, – прошептала она, – возвращайся опять ко мне. Я тебя приведу в норму.

Глава 6

«Черная кошка» была местом опасным и зловещим. В неярких лучах скрытых светильников повсюду можно было различить хром и черную кожу. Два вышибалы, стоявшие при входе, были несомненно голубыми. Майкл заплатил пятьдесят франков за вход и прошел к бару. В этот вечер Майкл надел потертые синие джинсы с поясом, унизанном металлическими бляшками, оливково-зеленую шелковую рубашку, в левом ухе у него поблескивала золотая серьга.

Он заказал мятный ликер со льдом и стал разглядывать помещение. Здесь было человек шестьдесят в возрасте от семнадцати до пятидесяти лет, причем женщины он не увидел ни одной. У бармена огненные волосы спадали на плечи.

Ламонт сидел за угловым столиком с двумя телохранителями. Майкл его сразу узнал по описанию Макси. Ему было сильно за сорок, он был загорел, не лишен мужского обаяния, одет в деловой костюм спокойных тонов. Майкл поймал его взгляд, потом отвернулся к бармену и завел с ним речь о погоде. Когда он заказал мятный ликер в третий раз и хотел заплатить, бармен подал ему напиток, но деньги не взял. Он подмигнул Майклу и сказал:

– Это тебе за счет хозяина. – Он сделал жест в сторону столика, за которым сидел Ламонт.

Через пять минут Ламонт влез на табурет рядом с Майклом, обезоруживающе улыбнулся и произнес:

– Что-то раньше я тебя здесь не видел.

Майкл попытался отшутиться:

– Значит, сегодня, должно быть, Рождество.

Уехали они примерно час спустя. Машина Ламонта – «Мерседес-600» – была оборудована мини-баром, телефоном и небольшим телевизором. Они с Майклом сидели на заднем сиденье. Один из телохранителей выполнял функции водителя, второй молчаливо сидел справа от него. Ламонт открыл дверцу мини-бара, вынул бутылку «Вдовы Клико», хлопнул пробкой и налил шампанское в два бокала. Они чокнулись. Свободная рука Ламонта легла к Майклу на колени.

– Подожди, не спеши, – сказал Майкл с усмешкой, – если он встанет, то долго не опустится.

Ламонт усмехнулся, нагнулся к Майклу и поцеловал его в губы, активно работая языком. Майкл сыграл свою роль.

В доме было еще два охранника. Один стоял у ворот, другой, впустивший их в дом, дежурил сразу за входной дверью. Не тратя времени даром, они сразу же поднялись по лестнице в спальню с бокалами недопитого шампанского в руках, а Ламонт нес еще то, что оставалось в бутылке.

Как только они вошли в роскошную спальню с огромной кроватью под шелковым балдахином, Майкл сказал:

– Деньги вперед.

Ламонт вынул бумажник и отсчитал пятьсот франков. Майкл засунул деньги в задний карман джинсов. Ламонт тут же скинул с себя одежду и направился к Майклу, чтобы получить то, что он только что оплатил. Он протянул руку, чтобы притянуть голову Майкла ближе к себе. Молодой человек поцеловал его, потом сжатыми пальцами правой руки нанес Ламонту резкий, сильный удар точно под ребра. Когда Ламонт падал на толстый ковер, правое колено Майкла страшно разбило ему лицо, сломав нос и выбив четыре передних зуба.

Очнулся Ламонт через пять минут. Он лежал голый на огромной постели, испытывая нестерпимую боль. Большие пальцы его рук были связаны. Он взглянул Майклу в глаза. Глаза были темные и очень холодные. Они не выражали никаких чувств, будто рассматривали какой-то скучный предмет. Раздавшийся голос звучал совершенно буднично, словно молодой человек беседовал о погоде со своим дядей. В голосе его не было даже намека на угрозу, но в сложившихся обстоятельствах именно это и было самым зловещим.

– Ты веришь в Бога?

Ламонт потерял дар речи. Разбитое лицо нестерпимо болело, тело сковал страх.

– Если веришь, – продолжал голос, – настало время молиться твоему Богу. Настало время покаяться. Настало время задуматься над твоей жизнью.

Ламонт набрал полные легкие воздуха и хотел закричать, чтобы позвать на помощь. Он не смог издать ни звука – кулак Майкла вновь обрушился ему на лицо, выбив еще три зуба. Очухавшись во второй раз, испытывая приступ тошнотворной боли, он снова взглянул в холодные, темные глаза Майкла, снова услышал спокойный, неторопливый голос.

– Забудь, Ламонт, о своих телохранителях. Они еще до двери дойти не успеют, как ты сдохнешь. Думаешь, ты крутой, но ты представления не имеешь о том мире, в котором живут такие люди. Я тебя в твоем собственном доме достал, как ребенка в колыбели. Жить я тебя пока оставлю, но только если ты зарубишь себе на носу одно имя. Имя женщины, которую зовут Блонди. Ты ей угрожал. Хоть я, наверное, тебя немного напугал, будь уверен, что тебе здорово повезло. У Блонди еще один приятель есть, если что случится, он тебя в ад пошлет в ледяном гробике, который никогда не растает. А я тебя пожалею. Когда тебя из больницы выпишут, ты пойдешь на улицу Аржан и извинишься перед Блонди. Если этого не произойдет, я вернусь, и тогда уже жалеть тебя не стану.

Он наклонился и левой рукой зажал бельгийцу рот. Ребром ладони правой руки он ударил Ламонта по левому плечу и сломал ему кость предплечья.

Глава 7

Десять дней спустя в «Паппагале» раздался мягкий звук дверного звонка. Рауль вышел из-за стойки бара, прошел по коридору, открыл шторку дверного глазка и посмотрел в него. Он узнал стоявшего за дверью мужчину. Рауль обратил внимание на то, что его пиджак свободно свисал с плеч, увидел, что его правая рука была в белой повязке. Он открыл дверь.

Мужчина сказал спокойным, немного сдавленным голосом:

– Я бы хотел поговорить с мадам Блонди.

– Подождите здесь.

Моросил мелкий дождик. Мужчина остался стоять там, где ему было сказано, его пиджак и волосы постепенно пропитывались влагой.

Рауль вернулся в бар и сказал Блонди:

– Там за дверью вас ждет Ламонт. Он хочет с вами поговорить.

Ее лицо заострилось от гнева.

– Мне с ним не о чем говорить. Ни теперь, ни потом!

Рауль улыбнулся и произнес:

– Вам и не надо будет ему ничего говорить. Мне кажется, это он вам хочет что-то сказать.

Глава 8

Йен Йенсен был хорошим полицейским. Инстинкты его были отлично развиты. Он носом все чуял и всегда точно определял, когда за ним ведется слежка. Затылком ее ощущал, кожей чувствовал.

Йен шел по парку с пакетом, в котором нес завтрак, чтобы спокойно съесть его где-нибудь на освещенной солнцем скамейке. Едва он откусил первый кусок бутерброда с салями, рядом с ним сел молодой человек со смуглой кожей и темными как смоль волосами.

– Что вам надо? – спросил его Йен.

– Я хочу поговорить с вами о «Синей сети».

Глава 9

Йен Йенсен не без некоторого смущения открыл перед Майклом дверь своей квартирки в одном из районов Копенгагена – Вестербро.