Последний из медоваров - Кейт Андерсенн

*** Терри

Лес - не самое приятное место. Не привык я ходить через враждебные ветки и кусты. По мне - мостовая, проселочная дорога, поле. А здесь кажется, что враги таятся за каждым деревом.

Все же, пусть я и последний из горцев-медоваров, отец наше происхождение старался скрыть. Даже имя мне дал латинское - Террус. Говаривал, что, пока мы бережем тайны, тайны берегут нас. Только... нашу тайну кто-то узнал. И решил вырвать рецепт фраоха насильно. Все случилось так неожиданно. И... закончилось еще хуже. Меня с таким безразличием предали пучине вод, что я хочу ненавидеть отца до гроба! Пусть Тэм сказал, что надо этот гроб отдалять и не умирать; все равно он однажды встретится со мной. А до тех пор я хочу ненавидеть отца. Но только вспомню все остальное, все, что было до верескового утеса, как... не могу ненавидеть его. Почему он так легко согласился рассказать секрет..? Почему сказал меня утопить?..

Мне хотелось пинать все кусты и ветки на дороге. Слезы брызгали из глаз, и дышать стало мокро.

Тэм прав - права прерывать жизнь у нас нет. Отец надеялся, что я умру и не стану мучить его совесть, что он продал секрет? Тогда я буду жить! И сделаю фраох доступный всем, раскричу о его секрете раньше, чем он сам!

Где-то каркнул ворон; меня передернуло. Я не верю во всяких духов, как эти горцы, но черные птицы зловещими были и останутся. Крики чаек роднее и безобиднее. Они обижены на жизнь, но в их крике теплится надежда. А когда кричит ворон, надежда гаснет.

Если я правильно помню дорогу, а помню я правильно, то уже к вечеру выйду на побережье. Ночью заберусь в пивоварню и возьму все необходимое. Пряности так же принадлежат мне, как отцу. Я работал на него всю жизнь и имею право. После Самайна на Нагорье будут пить фраох.

Где-то хрустнула ветка. Не подо мной. Это точно. В груди похолодело. Хотя, чего ожидать - ведь я в лесу. Тут и кабаны, и волки, и... Все же, отец говорил, что настоящий мужчина... Не хочу его вспоминать. Больше он мне не учитель! Я встречался со смертью лицом к лицу, и бояться не стану! Я натянул старые берет Тэма на брови и осмотрелся в поисках оружия. Подобрал подходящую палку и услышал писклявое пение:

Мне любовью станет правдивой и чистой... Розмарин, полынь, петрушка, тимьян.

Я опустил палку.

- Эй! - пришлось крикнуть. - Кто там? Покажись!

Это же не может быть лесная фейри, которая завлекает путника песнями? Несколько дней с горцами, и я готов поверить в любую ерунду.

- Терри? - голосок показался знакомым. - Это ты?

В кустах поблизости зашуршало, и показалась моя недавняя мелкая преследовательница. Которая видела, как я пускал сопли. Замечательно.

- Чего тебе? - я не выкинул палку, а покрутил в руках для пущего виду.

- Ты... куда идешь?

Это патлатое чудище обладало тускло-рыжей шевелюрой и серыми невыразительными глазами, а по всему лицу веснушки, перепелиное яйцо, а не рожа.

- А тебе чего?

Девица вдруг заметила, что платье у нее задрано выше колен, а коленки грязнющие, и поспешила отцепить подол от пояса. Чудная.

- Возьми меня с собой!

Вот так наглость.

- Зачем?

- Потому что я хочу приключений.

- Говоришь так, будто в жизни нет ничего лучше приключений. - Я когда-то тоже так думал, но на своей шкуре испытал вкус приключений. Мне не понравилось. Слишком много внутри обрывается, никаких повязок не хватит, чтобы остаться прежним.

- Конечно, нет! - Вот, малявка думала как неспелый ячмень. То есть, не думала.

- Это не так, - я постарался говорить как можно высокомернее и отвернулся, чтобы идти дальше. Много она понимает! - Иди домой, малявка.

Странно, но не сработало. Она даже не обиделась.

- Я знаю, что у тебя все плохо, но для меня нет ничего лучше приключений, потому я пойду с тобой. Да и вдвоем веселее, - девчонка не собиралась отставать. - А если будет совсем грустно, я сыграю тебе на дудочке.

Дело оказалось серьезнее, чем я думал. Она не вписывается в мои планы. Я обернулся и наклонился к ней, чтобы смотреть в глаза и говорить понятно и доходчиво:

- Тебе надо домой, к маме. Она станет искать тебя. Я ухожу на несколько дней.

- Все нормально! - заверила девчонка, хлопая своими бледными ресницами. - Папа на пастбищах, мама подумает, что я пошла с ним. Никто не будет переживать! Куда мы идем?

Мне хотелось запеть "Глупая моя голова, какой удар для моего отца!"*, но вспоминать об отце... было противно,