Хрустальный мир - Джеймс Баллард

— Они ждут университетского физика, — сказала она. — Вроде бы некий доктор Татлин, хотя толком ничего узнать здесь нельзя. Ну и для начала я решила, что вы, возможно, и есть этот Татлин.

— Физик?.. Но какой в этом смысл? По словам капитана, отдельные участки леса поражены новым вирусным заболеванием. Вы всю неделю пытались пробраться в Монт-Ройяль?

— Не совсем. Я прибыла сюда еще с одним сотрудником нашего бюро, американцем по фамилии Андерсон. Как только мы сошли с парохода, он тут же нанял автомобиль и отправился с фотоаппаратом в Монт-Ройяль. Я должна была дожидаться его здесь, чтобы потом сразу же отправить отсюда готовый репортаж.

— Он что-нибудь увидел?

— Ну, четыре дня тому назад я разговаривала с ним по телефону, связь, правда, была хуже некуда, и я почти ничего не разобрала. Он что-то сказал про лес, где полным-полно драгоценных камней, явно какая-то шутка, не правда ли… — Она сделала рукой неопределенный жест.

— Выразился в переносном смысле…

— Вот именно. Если бы он увидел новое месторождение алмазов, то так бы и сказал. Как бы там ни было, на следующий день связь и вовсе прервалась, они и сейчас все еще пытаются восстановить ее — пробиться не может даже полиция.

Доктор Сандерс заказал два бренди. Взяв предложенную Луизой сигарету, он сквозь окно окинул взором тянущиеся вдоль реки причалы. Погрузка парохода подходила к концу, пассажиры либо томились у поручней, либо уныло сидели на своих пожитках, уставившись себе под ноги.

— Кто знает, насколько все это серьезно, — сказал Сандерс. — Что-то явно происходит, но что именно — можно только гадать.

— Ну а зачем тогда полиция и армейские патрули? И столько таможенников сегодня утром?

Доктор Сандерс пожал плечами:

— Бюрократические инстанции, если телефонная связь действительно прервана, знают, вероятно, не больше нашего. Но что мне непонятно, так это почему вы со своим американцем вообще сюда заявились. Судя по всему, Монт-Ройяль еще безжизненней, чем Порт-Матарре.

— Андерсон пронюхал, что возле рудников что-то не так, — мне он не сказал, что именно, это был его материал, вы понимаете, но мы точно знали, что армия подтянула туда свои резервы. Скажите, доктор, вы все еще собираетесь в Монт-Ройяль? К вашим друзьям?

— Если смогу. Какой-то путь должен найтись. В конце концов, тут всего пятьдесят миль. Если это так уж необходимо, туда можно добраться пешком.

Луиза рассмеялась:

— Это не для меня.

Как раз в этот момент мимо окна проплыла, направляясь в сторону рынка, облаченная во все черное фигура.

— Отец Бальтус, — сказала Луиза. — Его миссия расположена неподалеку от Монт-Ройяля — о нем я тоже навела справки. Вот для вас и попутчик.

— Это вряд ли.

Сандерс наблюдал за быстро удаляющимся священником; переходя через улицу, тот поднял свое аскетическое лицо. Голова и плечи его словно застыли в одном положении, но руки за спиной двигались, шевелились, будто жили собственной, отдельной от тела жизнью.

— Отец Бальтус не из тех, кому легко дается покаяние; я думаю, у него на уме немало других проблем. — Сандерс встал, допивая бренди. — Это, однако, зацепка. Думаю, что стоит перекинуться словом-другим с преподобным отцом. Увидимся в отеле. Может, пообедаем вместе?

— Ну конечно. — Она помахала ему, когда он вышел, и осталась сидеть спиной к окну, с ее застывшего лица исчезло всякое выражение.

Пройдя сотню метров, доктор Сандерс вновь заметил священника. Бальтус как раз добрался до рыночных прилавков и двинулся меж рядов, оглядываясь налево и направо, словно в поисках кого-то. Сандерс, не приближаясь, шел за ним следом. Рынок был почти пуст, и он решил немного понаблюдать за священником, прежде чем подойти к нему. Раз за разом, когда отец Бальтус оглядывался вокруг, Сандерс видел его тощее лицо; тонкий нос скептически задирался кверху, словно священник всматривался во что-то поверх голов местных женщин.

Доктор Сандерс разглядывал прилавки, время от времени останавливаясь, чтобы оценить резные статуэтки и прочие диковины. Местные умельцы вовсю использовали отходы с рудников в Монт-Ройяле, и резьба по тиковому дереву и слоновой кости была сплошь и рядом изукрашена осколками кальцита и плавикового шпата из отработанных пород; из них были виртуозно сделаны крохотные короны и ожерелья статуэток. Многие фигурки были целиком вырезаны из отбракованных кусков нефрита и янтаря, причем скульпторы отказались от всяких претензий на верность христианским художественным канонам и изготовляли присевших враскорячку идолов с отвисшими животами и гримасничающими физиономиями.

Не выпуская из поля зрения отца Бальтуса, доктор Сандерс осмотрел большую статуэтку местного божества, глаза которой были сделаны из двух светящихся под лучами солнца кристаллов фторида кальция. Кивнув хозяйке прилавка, он похвалил ее товар. Стремясь не упустить свой шанс, та широко улыбнулась в ответ и отбросила в сторону выцветшую ситцевую занавеску, прикрывавшую заднюю часть прилавка.

— Ох, ну и красота! — доктор Сандерс потянулся было вперед, чтобы взять открывшееся его взору украшение, но женщина оттолкнула его руку. Сверкая в солнечных лучах, на низеньком прилавке покоилось нечто похожее на огромную кристаллическую орхидею, вырезанную из какого-то похожего на кварц камня. Досконально воспроизведен, а потом погружен в кристаллическое основание был целиком весь цветок, словно кто-то чудом поместил внутрь громадной хрустальной подвески живое растение. Внутренние грани кварца были обработаны с потрясающим мастерством, благодаря чему изображения орхидеи отражались друг от друга, словно преломленные хитросплетением призм. Стоило доктору Сандерсу качнуть головой, как из драгоценности хлынул настоящий фонтан света.

Сандерс полез в карман за бумажником, но женщина снова улыбнулась и совсем отбросила занавеску, открыв его взору еще несколько украшений. По соседству с орхидеей лежала розетка прикрепленных к веточке листьев, все это было вырезано из прозрачного камня, напоминающего нефрит. Каждый лист был скопирован с изысканнейшим мастерством, а прожилки образовывали внутри кристалла тонкую арабеску. Веточка с семью листьями, правдоподобнейшим образом воспроизведенная со всеми своими нераспустившимися почками и мельчайшими изгибами самого побега, казалась творением какого-нибудь средневекового японского ювелира, а не грубой и тяжеловесной африканской скульптурой.

За веточкой расположилось нечто еще более причудливое — резной древесный гриб, напоминавший огромную губку из самоцветов. И гриб, и розетка листьев сверкали десятками собственных изображений, преломленных в гранях обрамлявших их кристаллов. Наклонившись, доктор Сандерс заслонил собой солнце, но свет в украшениях продолжал искриться по-прежнему, будто из какого-то внутреннего источника.