Поиграли и хватит - Марина Серова

Я вновь взглянула на себя в зеркало. Что ж, придется надеть другую шляпу — без пера. Хорошо еще, что мистер Рэй догадался указать мне на свои отличительные признаки.

Стоп, а откуда ему стало известно про меня? Получается, Саня все-таки проболтался кому-то обо мне, хоть и клялся-божился держать рот на замке?.. А может, кто-то случайно увидел у него мою визитку. Это более вероятно: парнишка неопытный, в криминальных делах не мастак, бросил карточку где-нибудь на видном месте — вот она и попалась на глаза тому, кто вовсе не должен был ее видеть…

Господи, моя визитка!!! Она же была у парня, которого нашли мертвым! Я сама дала ее за несколько часов до его смерти… Конечно, моя карточка уже в руках у ментов или гэбистов, они непременно должны были найти ее — либо на трупе, либо в комнате погибшего среди вещей. Я погибла!

Нет. Должны были, но… Если бы «они» нашли мою визитку, то, конечно, давно были бы у меня, не дав мне проснуться естественным образом. Вернее, я была бы у них. Но компетентные органы до настоящего момента моей скромной персоной не заинтересовались. Значит…

Значит, моей карточки у убитого не было. Так где же она? Ведь бедняга звонил мне совсем незадолго до своего ужасного конца и сказал, что только-только заглянул в визитку…

Ответ мог быть только один: она находится у убийцы. Как говорится, хрен редьки не слаще!

Рэй Лионовски ни словом не обмолвился о том, что смерть Ренуа была насильственной. Но мне и не надо ничего говорить: я это и так знала.

Одним словом, в этом деле, которое еще и не начинала, я уже засветилась в лучшем виде. Остается гадать, кто первый меня сцапает — «те» или «эти».

Вот тебе, Танечка, и «утро вечера мудренее»! «Намудрила» сама себе волнений. А ты-то, дурочка, похоже, размечталась, что все обойдется вчерашним теннисистом…

Глава 3 Бедный Саша

Внутренность кафе «Элита», где раньше мне бывать не приходилось, едва ли соответствовала столь обязывающему названию. Но вот о клиентах заведения я бы этого не сказала. Нет, ни за что не сказала бы!

В дальнем углу зала за деревянным столиком без скатерти — в «народном» стиле — лицом к двери сидел единственный посетитель. Увидев меня, он тут же поднялся на ноги. Одного беглого взгляда на него мне было достаточно, чтобы определить: передо мной — элитный экземпляр.

Высокого крупного мужчину украшал длинный шелковый шарф изумрудного цвета. Он составлял неплохой ансамбль с черным плащом нараспашку, стоившим, наверное, побольше утраченной мною шляпы, с черной водолазкой и пышной волнистой шевелюрой той же масти, «припудренной» на висках благородной сединой.

На вид Рэю Лионовски было около тридцати пяти. «Староват для аспиранта», — отметила я. Про рост я уже сказала: хоть и не Сабонис, но «на высоту такую, милая, ты не посмотришь свысока», даже будучи, как теперь, на каблуках. А плечи явно не нуждаются ни в каких портняжных ухищрениях, чтобы казаться шире. Но самым примечательным в его облике было, конечно, лицо. Я никогда не предполагала, что сочетание типично негритянских черт — грубоватых и чувственных — с самой обычной белой кожей может быть таким «убойным»! Сочетание было неожиданным, притягательным и… каким-то пугающим. В довершение ко всему с левой стороны это лицо пересекал — наискосок от лба к уху — старый шрам. Он был еле заметен, но неправильно изломанная левая бровь так и осталась навечно приподнятой, отчего крупное лицо Рэя имело насмешливо-надменное выражение. Этакий африканский Мефистофель…

Словом, от этого лица невозможно было отвести глаз. Да я и не пыталась это делать, пока приближалась к нему по проходу между столиками. Терпеть не могу вступать с такими «демоническими» мужчинами в деловые отношения. Но, похоже, выбирать мне сейчас не приходится.

Стараясь, чтобы моя вежливая улыбка была прохладнее, я протянула руку и назвала свое имя. Загадала: поцелует или нет? Если поцелует — значит… впрочем, неважно.

Осторожно сжав мою ладонь и пристально глядя в глаза, Лионовски произнес, что ему «очень приятно». Потом, все так же не отрывая глаз от моего лица, лишь слегка наклонившись, прижался к моей руке губами…

Черт побери, у него же изумрудные глаза! Так вот зачем ему понадобился этот шарф…

Рэй пододвинул мне стул:

— Где же ваша обещанная шляпа с пером?

— Увы, она попала в аварию. Хорошо, что вы сообщили мне свою примету, иначе я ни за что не нашла бы вас в такой толпе!

Мы оба засмеялись, хотя и довольно натянуто.

— И бог с ней, с той шляпой: поверьте, эта идет вам ничуть не меньше. И вообще… дело не в шляпе. Вы очень красивая женщина, Таня. Вам, конечно, это хорошо известно. А я, если честно, не ожидал.

Знаю, знаю. Ты, конечно, должен был сказать это. Старо как мир, мистер Рэй! Но улыбаешься ты очень даже сексапильно… И ты, разумеется, тоже это знаешь.

— Почему это вы не ожидали? Разве в России мало красивых женщин?

— Ну что вы! По этому «показателю» ваша страна уж точно первая в мире. Но в моем представлении женщина-дэтэктив — это… это… — Рэй смешно сморщил нос и пощелкал пальцами, подбирая нужные слова, — это что-то… одним словом, мало похожее на женщину. Вы уж простите меня, Танечка! Правда, я никогда раньше не встречался с женщиной-сыщиком. И теперь вижу, как ужасно ошибался!

Его зеленые глаза непрерывно сверлили меня, и улыбался он все более обворожительно. Да и за словом мой потенциальный клиент в карман не лезет. Даже — за русским!

— Конечно, ошибались, Рэй. Женщина-детектив должна владеть всеми видами оружия. В особенности теми, против которых мужчины бессильны.

— Знаете что, дэтэктив? Я хотел бы сдаться вам без сопротивления и прямо сейчас.

Рэй шутливо поднял над столом руки. Они выглядели холеными, но, сдается мне, эта ухоженность была обманчивой…

— А вы не спешите сдаваться, мистер Лионовски. Сопротивление врага только обостряет радость победы.

— Вот как? А вы азартный человек, Татьяна… — Он положил руки на стол и подался ко мне: — Только в одном вы не правы: я вам не враг. Я — друг, Таня! Надеюсь, вы в этом не сомневаетесь?

— Пока нет причин. — Я продемонстрировала клиенту, что тоже умею улыбаться. — Может быть, перейдем к делу, Рэй?

— А вот теперь вы спешите, Таня. Дело от нас никуда не уйдет. И спешка уже ничего не исправит.

Улыбка слетела с лица Лионовски. Он отвел сразу потемневшие глаза, а руки сжались в кулаки.

— Выпьете что-нибудь, Таня? Я бы не отказался сейчас. Честно говоря, чувствую себя ужасно… после всего этого. Меня же разбудили в шесть часов. Все утро беседовал с милицией и ФСБ. Вы не представляете, что мне пришлось пережить…

— Я-то как раз представляю. Если не возражаете, мне, пожалуйста, коньяк.

— Разумеется.

Он только махнул рукой. И через шесть секунд, не больше, потрепанная девица в розовом форменном «элитном» передничке, под который она, кажется, забыла надеть юбку, принесла не две рюмочки коричневой жидкости, а целую бутылку. И к ней — несколько ломтиков лимона на блюдечке, два больших золотистых персика, шоколад и штук шесть пирожных. Все это было приправлено пожеланием приятного аппетита и улыбочкой, которая адресовалась, разумеется, не мне. Как видно, мистер Лионовски был здесь тем клиентом, которым дорожат.

— Прошу, Танечка. Извините, я заказал на свой вкус: обожаю сладкое. Пирожные должны быть неплохими.

Рэй налил, и мы, не чокаясь, выпили за упокой бедной души раба божия Александра Ренуа. Вспомнив об ужасной причине нашего знакомства, мы оба сидели мрачнее тучи. Я с трудом боролась с выступавшими слезами. Рэй тоже выглядел неважнецки: конечно же, чудовищная смерть друга потрясла его, как бы он ни бодрился. Я только теперь заметила у него под глазами темные круги — результат бессонной ночи и пережитого горя.

— Рэй, вы… видели его?

Он сразу понял, что я имею в виду. Коротко кивнул — и отвернулся. Сказал глухо:

— Они попросили меня опознать тело. Никто из наших ребят не смог… пойти туда. Если это хоть немного утешит вас, могу сказать, что лицо его совсем не пострадало. Он выглядел как спящий.

— Но как это все случилось? Что известно? Что говорят свидетели? Ведь это же, черт возьми, студенческое общежитие, а не какой-нибудь заброшенный склад, там полно народу!

— Вы правы. И все-таки, как ни странно, никто ничего не видел и не слышал. Никаких свидетелей, Таня! Была ведь глубокая ночь. Даже раннее утро. В такое время не спят либо больные, либо… очень занятые люди. Наверное, со здоровьем у студентов все в порядке, ну а занятым было не до того. Один парень — кажется, с третьего этажа — слышал со своей подружкой какой-то шум за окном, будто пролетело что-то тяжелое. Но они не обратили внимания: мало ли что выбросят студенты из окна… Даже не выглянули. Только вряд ли они увидели бы что-то в темноте: там под окнами густые кусты. А дальше стоят высокие деревья — как стена. Так что из дома напротив тоже никто ничего увидеть не мог.