Земля сердечных мук - Клод Смит

Их было несколько человек, и на всех – только шесть акров земли; а вскоре и эти шесть акров оказались под угрозой.

Тогда Шерманы обратились с прошением в Верховный Суд Хартфорда, и жалоба их была заслушана.

И снова суд решил дело в пользу индейцев. Шерманам отвели девятнадцать акров с тремя четвертями земли в местности, называвшейся Терки-Мэдоуз, здесь, в Трамбулле. Ныне это место лежит чуть севернее отсюда – всего за несколько кварталов. То было третье место резервации погассетов.

К 1800 г. земли, оставшиеся у племени на Корум-Хилл, ушли. Соплеменники вечно были окутаны долгами. И вот земли в Корум-Хилл были проданы агентам-управляющим по делам индейцев, а деньги положены в банк. Считалось, что племя будет жить на проценты. Но в хрониках штата Коннектикут можно прочитать о том, что «агенты просто проели эти проценты, еще до того, как индейцы смогли получить хотя бы пенни». И в то же время ясно было сказано, что «проценты будут выплачиваться индейцам до тех пор, пока они не исчезнут».

В 1842 г. одних процентов накопилось на сумму 1175 долларов. В те времена это были большие деньги. Но суммы этой индейцы так и не увидели – они исчезли, так же как и их земли.

Предки мои должны были получать деньги дважды в год, «пока не исчезнут». Отчего бы не употребить слово «вечно»? Ведь слово «исчезнут» не может быть употреблено случайно…

В последующие годы девятнадцать акров эти тоже были распроданы, украдены или отсужены индейскими агентами. Но в 1875 г. семья Шерманов откупила вновь четверть акра из этих земель у Чарльза Эмблера. Земля была передана агенту по имени Рассел Томлинсон, для сохранности в пользу племени Голден Хилл. Когда тот умер, мой прадед Уильям Шерман, передоверил четверть акра другому агенту, Роланду Лэйси. А после его смерти, в 1886 году, хранителем земли стал штат Коннектикут и отвел эту территорию под постоянную резервацию.

То было уже четвертое месторасположение резервации Голден Хилл. Это та четверть акра, на которой стоит сегодня мой бревенчатый дом.

Родись я на триста лет раньше, я свободно бродил бы со своим племенем по полумиллиону акров земли. Четверть акра, в которые превратилась эта обширная территория – размер меньше половины футбольного поля. Это все, что осталось от самой первой индейской резервации в Америке. Это – не очень-то большое место для целого племени.

Глава 8

Я заговорил о Творце. Но первые белые люди, приехавшие в Америку, называли индейцев «язычниками», «неверными». Не имеющими бога. И все потому, что они не поклонялись богу белых людей.

Они поклонялись солнцу – как делают это и сегодня. Молитвы свои мы обращаем на восток, где восходит солнце, и благодарим его за каждый новый день, тепло и свет.

Белый человек тоже поклоняется солнцу, хотя и не подозревает об этом. Иначе зачем бы он строил стеклянные панели у себя на крышах домов, чтобы улавливать солнечные лучи?

На нашей резервации в четверть акра есть парильня. Это небольшой куполообразный вигвам, крытый циновками и корой. Внутри имеется очаг. Большие гладкие камни помещают в центре на каждой из четырёх сторон света; камень в середине означает центр земли.

Камни нагревают, затем шаман брызгает на них водой, создавая пар. Индейцы рассаживаются и потеют, а после обряда прыгают в ручей. Это – обрядовое очищение, что-то вроде крещения у белого человека. Право, религиозные обряды белых и индейцев не столь уж различны. Нам бы следовало вглядеться в сходство, а не в различия.

Но порой мне трудно понять белого человека. Приглядитесь к новым местам строек. Первое, что делают строители – это вырубают все деревья в округе. А потом люди жалуются, что трава растёт плохо: выгорает летом. А ведь деревья дарили ей в летнюю пору много влаги.

Белые люди ненавидят сорные травы. Особенно одуванчики. Первое, что делает белый, выращивая газон – он вырывает прочь все одуванчики. Ну, а индейцы употребляют их в пищу. Весенней порой одуванчики очень нежные и приятные на вкус; в них много железа. Они неплохо очищают кровь и весь организм. Белый же человек истребляет их на своем дворе, а потом идет в магазин, высматривая диетическую пищу и покупает одуванчики себе на салат.

Белым и индейцам следовало бы поделиться своим опытом. Но одну вещь белые понять не могут: что земля необходима для выживания. На ней можно выжить, если правильно обращаться с ней.

У индейцев есть старинное высказывание:

«Я думаю: что хочет сказать мне земля? Я думаю: слышит ли земля то, что говорится вокруг? Я думаю: не живет ли земля так же, как и все живое на ней?»

Земле есть много, что сказать, только никто этого не слышит. И всё-таки земля – это всё, что у нас есть.

Глава 9

Итальянец может вернуться к себе в Италию. Грек может вернуться в Грецию. А куда возвращаться индейцу? Такого места нет.

Есть чуть больше сотни соплеменников, составляющих племя Голден Хилл. Все эти последние сто лет у нас была только четверть акра, всё что осталось от самой древней индейской резервации в Америке.

Об этом не прочитать в книгах, потому что у белых людей не найти рассказа о том, что именно случилось с индейцами.

Белые люди учат, что Колумб открыл Америку. Отчего же не учить и тому, что резервация индейцев на Голден Хилл в Трамбулле, штат Коннектикут – родина племени погассетов? Что это первая резервация индейцев в Америке? Что она все еще здесь? Что она останется здесь навсегда?

Я вырос на этой четверти акра земли. Здесь я и умру. Это – мой дом, и дом моих предков.

Но в 1976 году белый сосед попытался согнать меня с этого клочка земли и предъявил на него права, заявив, будто купил эту землю давно – тогда, когда приобрёл и свою собственность.

В том году Америке исполнялось двести лет. И в канун двухсотлетнего юбилея, четвертого июля 1976 г., белый американец попытался согнать меня с земли, так же как сделали это его предки с моими.

Ничто не меняется, и американцы учатся медленно. Когда мой отец утверждал, что однажды кто-нибудь попытается присвоить себе эту землю, я не поверил ему. Теперь признаю – он был прав.

Но в 1976 году был еще один юбилей: триста лет войны с Королем Филиппом, последней попытки сбросить власть белых в Коннектикуте. Это совпадение полно иронии: в то время как белые американцы праздновали свое двухсотлетие, погассеты справляли свое трехсотлетие.

А потом мы ушли на тропу войны за эту четверть акра.

Потомки Лиса Ункаса тоже сыграли свою роль. Я еще дойду до этого, как и до самой войны, но сначала осталось еще кое-что прояснить.

Тот бревенчатый дом, в котором я теперь живу, был закончен в 1977 году. Но свыше ста лет здесь простоял другой дом, принадлежавший семейству Шерман. Когда меня привезли сюда, он уже был очень старым. То был двухэтажный дом, построенный в 1875 году, обшитый снаружи вертикальными досками. С годами он сильно обветшал. Его покрыли просмоленной бумагой. Потом досками, потом алюминиевым листом. Крыша текла, дымоход, проходивший через несколько комнат, шатался, кирпичи обваливались, и через трещины в них было видно пламя. Туалет был снаружи, ванной не было до 1963 года.