Все зависит от нас - Владислав Конюшевский

— Ну что Генрих — наш выход. И прекрати так потеть! Понятно, что ночь тёплая, но твой промокший китель может навести на подозрения.

Видно было, что немец смутился

— Это просто физиология. Когда сильно нервничаю — потею.

— Угу... а когда ты потеешь, то воняешь, а когда воняешь, то тебя бьют.

— Что?

— Ничего, не упади.

Придержав гестаповца за локоток, удержал его от падения на крыльце. Тот, споткнувшись, кажется, взмок ещё сильнее, постоянно помня о гранате у себя на пояснице. Проскочив мимо медсестры, углубились в дальний конец коридора. Там, на стуле сидел первый охранник. Увидев гостей, он вскочил и вытянулся. Подойдя ближе, мокрый Генрих спросил строгим голосом:

— Как пленный?

— Спит, господин оберштурмфюрер!

— Проводи

— Есть!

Охранник открыл ключом дверь и пропустив нас, вошёл следом. В маленькой комнатке, был ещё один сторож и человек на кровати. Лежавший, видно проснулся при звуке разговора и теперь не поднимаясь, разглядывал свежеприбывших, оттопырив разбитую губу. Мда... хорошо над ним постарались. Узкие щёлки заплывших глаз, свёрнутый, опухший нос. Это только из видимых повреждений...

Ну, пора начинать веселье. Подхватив гестаповца под руку — чтобы не дёргался, выдернул пистолет и в два выстрела вывел охрану из игры. Пук, пук и — готово. Хорошая всё-таки вещь — глушитель. А то ножом — как-то не эстетично. Резидент, при виде такого поворота, умудрился расширить подбитые глаза, почти до нормального состояния. Не выпуская руки пованивающего Генриха, наклонился к нашему разведчику и спросил:

— Вилли?

Тот молча кивнул, продолжая пялится на меня, как на тень отца Гамлета.

— А если я предложу тридцать рейхсмарок за смычок, вы сможете его найти?

Лежавший, прикрыл глаза и только секунд через сорок ответил, шепелявя разбитым ртом:

— Даже за триста марок это невозможно. Его у меня просто нет.

Вот и хорошо. Пароль с отзывом прошли нормально. Хотя и не сомневался, что этот сильно побитый мужик — тот, кто мне нужен.

— Идти сможешь?

— Да я отсюда, ползком поползу!

— Ползком не надо. Раздевай этого жмурика — я пихнул ногой ближнего охранника — и одевайся.

— Э-э-э... здесь моя собственная одежда, в шкафу висит...

— Тем лучше. Давай, давай — в темпе!

Пока Вилли кряхтя облачался, я подойдя к окну и раскрыв его, прищёлкнул языком. Тут же появились Пучков со Светланой.

— Принимай груз!

Ребята подхватили тяжело перевалившего через подоконник Вилли и шустро поволокли его слабо шевелящую ногами тушку, к машине. А мы с Генрихом, вышли так же как и вошли, чтобы не возбуждать у дежурной медсестры, преждевременных подозрений. Тем более, надо было сказать ей пару слов, чтобы с раннего утра тут кипеж не поднялся. Не знаю, когда у них плановый обход ранбольных, но в палату, где сейчас валяется два трупа, доктор должен попасть как можно позже. Поэтому проинструктированный Генрих, проходя мимо дежурной приказал:

— Процедуры отменить! До моего прихода, к палате чтобы никто не подходил! Обязательно передайте это по смене.

Средних лет медсестра, вставшая при нашем появлении, только отрывисто кивнула, как болванчик и ответила:

— Яволь!

Ну вот и славно... А даже если кто в нарушении приказа и попробует сунуться, то дверь уходя я закрыл на ключ, так что фора у нас будет. Не торопясь, спустились с крыльца и утрамбовавшись в автомобиль, поехали к воротам. Часовой, может и удивился, увеличению количества пассажиров, но вида не подал и выпустил в ночь без проблем. На этот раз, патруль встретился только единожды и тот, скользнув по знакомым номерам равнодушным взглядом, просто козырнул проезжающей мимо машине.

— Лёха, не гони так... И вообще — куда едем?

Пучков вместо ответа лишь плечами пожал. Обговорив всё, мы как-то не обсудили пути эвакуации и теперь, подъезжая к знакомой кривой улочке, он похоже сам удивился тому, куда его занесло. Мда... выходит — круг замкнули. Откуда началась сегодняшняя ночь, там она похоже и закончится. Хотя до конца ещё далеко — времени только без двадцати три. Так что, правильно нас Лёха привёз. Сейчас машину в реку, а сами в пещерку, до утра, пока комендантский час не кончится.

Все повылазили из «Опеля», разминая затёкшие в тесноте конечности. Пучков при этом держался рядышком с немцем. Тот видно почувствовав критичность момента, обратился ко мне:

— Господин офицер, вы обещали мне жизнь.

Я кивнул:

— Действительно, обещал. Ну, давайте, для начала избавимся от гранаты.

Генрих, с готовностью повернулся спиной, чтобы было удобнее добраться до взрывоопасного кругляша, но подойдя к нему, гранату трогать не стал, а одним резким движением свернул гестаповцу шею.

— Извини фриц. Девать нам тебя не куда. Да и дохлый ты — гораздо более симпатичен.

Вилли поглядев на эту экзекуцию, только крякнул, а остальные восприняли как должное. Светлана даже кивнула одобрительно. Потом, резидент, предварительно сбегав к кустикам, видно отбитые почки давали о себе знать, подойдя ко мне потянул за рукав:

— Командир, у меня к вам есть разговор.

Оглядев побитого разведчика, отходить в сторонку отказался, сказав:

— Говорите здесь. Люди все надёжные.

Тот повздыхал, пощупал бланш под глазом и наконец решился:

— Видите ли, в чём дело. Когда меня взяли, то гестаповцы забрали портфель с документами. Но я их ещё там, в Чехословакии, переснял на микропленку....

Оба-на! Вот это поворот! Выходит не всё потеряно? Народ, как и я, сделал стойку, услышав эти слова. А Вилли, фантик плюшевый, держал актёрскую паузу, ощупывая языком осколки зубов. Первым не выдержал я:

— Ну, не тяни! Где плёнка?!

— В той квартире, откуда меня взяли. В гостиной, под плинтусом, есть щель. Вот туда её на всякий случай и спрятал, посчитав, что так надёжнее будет.

— И на допросе о ней ничего не сказал?

— Немцы о плёнке даже не догадывались, поэтому не спрашивали.

Потом виновато отвёл глаза и добавил:

— А спрашивать они умеют...

Шагнув к нему, ободряюще положил руку на плечо:

— Да не вини ты себя! В данной ситуации, любой бы раскололся. Я знаю. Так что забудь. А вот за то, что плёнку сохранил — начальство тебя, в уста сахарные, восторженно и неоднократно лобзать будет.

Разведчик сильно сомневаясь этим словам, покачал головой, но уже не обращая на него внимания, повернулся к ребятам приказав:

— Все слышали? Так что за дело. Девчата, труп и машину — утопить. Лёха, помоги им.

Народ побежал выполнять приказ, а я стал выяснять, под каким конкретно плинтусом заныканы микропленки. Минут через двадцать, группа вернулась. Оставив агентурного на попечении барышень, рванули в сторону знакомого дома. Шли быстро, прячась по палисадникам и, благодарили бога, за то, что осенью светать начинает поздно, поэтому время, осуществить задуманное, ещё есть.

К половине четвёртого, подошли к знакомому каштану. Окно немцы так и не закрыли, только одеяло осталось висеть в проёме. Вот и славно, трам пам пам! Скользнув с ветки на подоконник, несколько секунд прислушивался, пытаясь по звукам определить — есть ли в комнате бодрствующие. Ничего не услышав, стволом пистолета, удлинённого глушителем, чуть отодвинул полог. Ни фига не видно, но то, что вопить и стрелять в меня не стали, это уже радует. Потихоньку просочился в комнату. Такой же бесшумной тенью, следом нырнул Пучков. Фонарей у нас само собой не было, поэтому двигались на ощупь. Ага, вот кровать и на ней кто-то сопит. Почти беззвучно прошептал:

— Нашёл

— И я

— Гасим...

В полной тишине, звук глушителей показался громоподобным. Блин! Надо было в ножи их взять! Но сожалеть было поздно, и уже особо не скрываясь, рванули во вторую комнату. Там, при свете керосинки, торчала бодрствующая смена. Странный звук из соседнего помещения их насторожил и один из засадников уже встал, на ходу доставая пистолет. Второй, только начал подниматься. В этот момент мы их и почикали.

Пук! Пук!

Пук! Пук!

Я садил с колена, а Лёха стоя во весь рост. Охранники изломанными куклами попадали на пол, так и не успев выстрелить. Потом, напарник перекатом ушёл на кухню, а я кинулся к тахте, под которой был заветный плинтус. Через несколько секунд, вместе с вернувшимся Пучковым, пачкаясь в пыли, шарили по полу в поисках плёнки. Тут Лёха замер и придушенным голосом сказал:

— Есть!

— Киса, вы нашли бриллианты?

— Нет, только плёнку...

После чего, гордо показав мне две катушки, поинтересовался:

— А тут ещё и бриллианты есть?

— Ну ты и тёмный человек. Что, «Двенадцать стульев» не читал?

Напарник, смущённо улыбнувшись, ответил:

— Читал конечно, просто сразу не понял о чём ты.

— Об этом самом... ладно, валим отсюда!

Уйдя, как Карлссоны, через окно, уже при начинающем светлеть небе добрались до пещерки. Победно вскинув кулак, с зажатыми в нём катушками, устало плюхнулся на топчан, сказав: