Часть 8 : Другая половина моей души. - Гэрет Уильямс

Единожды узрев телепатов, люди презрели их, возненавидели, спихнули в сторону со своей общей дороги, заточив в большой чёрный ящик под названием Пси-корпус, и оставили их гнить там, внутри. Бестер не был первым, кто осознал эту горькую правду, но лишь он один догадался, как можно извлечь из этого выгоду. Он вспомнил старое изречение:

"Проклятье одного человека — дар небес для другого".

Телепатия была даром, а не обузой. Она могла служить ценным ресурсом, который следовало лелеять и защищать. Телепаты — существа более сильные, одарённые, избранные, — будущее было за ними. А он будет пользоваться плодами их дара.

Сам Бестер как телепат был силён, очень силён. Его рейтингом было P12, и ему доверили работу в Пси-надзоре, где он быстро стал лучшим из лучших. Вскоре он обрёл всю полноту влияния, — и личного, и политического, — которая была достижима для него. Так что же с того, что он не был свободен, что ему пришлось жениться на той, которую выбрал за него Корпус, что он обязан был подчиняться требованиям Корпуса? Бестер был терпелив. Он умел ждать.

И теперь, когда Корпус ушёл в небытие, Бестер остался единственным наследником всего их знания и силы. Всего того, что он сохранил и принёс сюда. Это место он назвал просто — Приют.

Ему были известны все секреты, которые считались утраченными вместе с Корпусом. Он знал о проекте "Лазарь", о программе искусственной личности. Ему были известны многие секреты Бюро 13, Звёздной Палаты и Межпланетных Экспедиций.

Это хорошо согласовывалось с другой известной пословицей: "Знание — Сила".

Бестер не был военным. Он предпочитал вести игру за кулисами и предоставлять другим право делать грязную работу. Скоро обстоятельства изменятся, и ему придётся нарушить это правило, но к этому он будет готов. А пока он был вполне удовлетворён тем, что у него есть возможность сидеть тихо, ждать и слушать, копить своё знание. И хотя он никогда не увлекался военной историей, он читал слова Сунь-Цзы, общепризнанного величайшего стратега всех времён и народов. Они воспринимал их как очень ценный совет.

"Тот, кто не знает ни своего врага, ни себя самого, не победит и в сотне сражений. Тот, кто знает лишь себя, но не своего врага, станет победителем в пятидесяти битвах из ста. Но тот, кому ведом и он сам, и его враг, одержит победу сто раз".

Бестер не был намерен проигрывать и единственного раза, но в то же время он знал, что поражение подчас было просто иным обличьем победы.

Он поднял голову и улыбнулся, ощутив за дверью эмоциональные контуры четверых человек. Большинству телепатов для того, чтобы провести сканирование, надо было видеть объект. То же самое относилось и к Бестеру, но он был способен чувствовать фон разрозненных мыслей даже сквозь дверь или стену.

Он, разумеется, узнал верного и мужественного Майкла Гарибальди. Бестеру вдруг захотелось узнать, как там поживает его жена Лиана. Судя по всему, она должна была разрешиться от бремени не позднее, чем через пару месяцев.

Вместе с ним был командор Корвин, лояльный своему капитану и... Бестер раздражённо хмыкнул. Это было неприятно. Он применял какую-то странную методику блокирования телепатических воздействий. По своей природе она была похожа на минбарскую, что было вовсе не удивительно. Какого-нибудь другого телепата такой трюк, возможно, и сбил бы с толку, но против Бестера это было настолько же эффективно, как стена из бумаги против мчащегося во весь опор барана. И, тем не менее, его это раздражало.

Третьей была Сатаи Деленн. Её метальные барьеры были гораздо слабее, что несказанно удивило Бестера. Под внешней оболочкой он ощутил затаённую пульсацию боли. Да, он ожидал чего-то подобного. Чем быстрее он выяснит все подробности того, что произошло с ней, тем лучше.

И, наконец, сам капитан Джон Шеридан, Старкиллер.

— Открыть, — скомандовал Бестер двери.

Первым, конечно, зашёл Гарибальди, а за его спиной был...

— Приветствую, капитан Шеридан, — сказал Бестер. — Рад видеть вас. Я уже долгое время с нетерпением ожидал этой встречи.

— Где она?

Сьюзен Иванова вздохнула и расправила плечи. В последнее время Маркус всё чаще стал повторяться. Это было неприятно.

— Твоя мама никогда не говорила тебе, что неприлично говорить об одной женщине, когда ты проводишь время с другой?

Он злился, но ничего не мог поделать. О да, конечно, он был в состоянии наброситься на неё с кулаками, но ни она, ни он сам отнюдь не желали этого. Ему бы это ничуть не помогло найти свою возлюбленную телепатку, а Сьюзен коробило от мысли, что ей пришлось бы причинить Маркусу вред.

Кроме того, он всё равно не стал бы нападать на неё. Для него ударить женщину было немыслимым делом. Маркус чем-то напоминал ей старинных рыцарей без страха и упрёка, — благородных, добрых, чистосердечных...

Сьюзен наполнила свой бокал тошнотворной нарнской сивухой и осушила его залпом. Она знала, что Маркусу лучше не предлагать спиртного. Один лишь его взгляд красноречиво говорил о том, насколько глубоко он раньше погружался в трясину пьянства. И чего ему стоило выбраться из неё.

Сьюзен ненавидела выпивку нарнского розлива, но сейчас можно было достать только её, а ей действительно было очень нужно напиться. Она не хотела признаваться в этом себе самой, но выхода нет... Маркус стал для Ивановой единственным, на кого она ещё позволяла себе возлагать надежды. Она не собиралась позволить Пси-корпусу отобрать его у неё точно так же, как он отобрал у Сьюзен всё, что у неё было хорошего в жизни.

— Ты когда-нибудь имел дело у себя дома с телепатами? — спросила она. — С такими людьми, как представители Пси-корпуса?

— Где Лита? Где капитан Шеридан? Где...?

— Маркус. Поверь мне. Пожалуйста. Я скажу тебе всё, что ты желаешь знать, но сначала... просто выслушай меня.

Похоже, что чем дольше это будет затягиваться, чем труднее ей придётся. Она нервно сглотнула и отвернулась, не желая смотреть ему в глаза, рассказывая об этом. Она не хотела, чтобы он разглядел в ней этот давний, и по-прежнему властный над ней страх.

Тени были очень недовольны тем, что она тратит время на Маркуса. В жарких спорах она убеждала их, что в её действиях есть смысл. Ещё можно было сделать так, что он перейдёт на их сторону по своей собственной воле. Без необходимости использовать Стража, без взятия под ментальный контроль, без превращения его в центральный процессор корабля. И если им удастся сделать это с ним, то, вне всякого сомнения, то же самое они смогут проделать и с любым другим человеком.

Они так и не поверили ей до конца, и, конечно же, им было известно о сокровенной причине её поступков, но было похоже, что их это не волнует. Она не раз задавалась вопросом, о чём же они думают, за какие идеалы готовы пойти на смерть, и значит ли для них что-нибудь слово "любовь". Она многое отдала бы, чтобы узнать, чего они хотят.

— Маркус, ты слышал мой вопрос?

— Я... да. Помню нескольких коммерческих телепатов, и всё. Однажды, когда я был маленьким, к нам прилетал Пси-коп. Мы на них и не обращали особенного внимания. Да и с чего бы?

— У нас Пси-корпус присутствовал повсюду. Я родилась в Российском Консорциуме, в небольшом городке, хотя и нельзя сказать, что в глуши. У нас всё время появлялись телепаты. Они занимались делами, связанными с бизнесом и другими подобными вещами.

Она крепко зажмурилась, пытаясь отогнать преследующий её призрак пережитого ужаса.

— Моя мать была телепаткой. Как мне кажется, у неё был потенциал среднего уровня, но она никогда не тренировалась специально. Ей было доступно не слишком многое. Она ни для кого не представляла угрозы. Она была способна читать только мои мысли. Возможно, ещё ей было немножко доступно сознание моего отца и моего брата Гани, но чаще всего она соприкасалась только лишь со мной одной.

Люди из Пси-корпуса пришли за ней в день её тридцатипятилетия. У неё был небогатый выбор. Отправиться в тюрьму, вступить в Корпус или принимать наркотики. У неё была молодая семья, у неё были мы. Она не захотела оставить нас и выбрала "лечение". Эти препараты убивали её. Понемногу, раз за разом. В конце концов, она покончила с собой, но умерла она не в тот момент. Тогда она уже была долгое время мертва, во многих смыслах этого слова.

Она кое-что сказала мне перед смертью. Всего лишь три слова. "Никому не говори". И я молчала. Я держала это в секрете, все время перебегая с места на место, прячась, уходя из одной школы в другую. Каждый раз — новые лица, новое окружение, новое имя. Вот почему у меня нет акцента, если ты это заметил. Я ни разу не жила в каком-нибудь месте достаточно долго, чтобы он мог у меня появиться.

Мой отец знал о том, кто я такая, но не было похоже, чтобы он верил в это до конца. Во всяком случае, он ни разу не говорил при мне об этом. После того, как умерла мама, он как будто и сам в чём-то умер. Он никогда не любил меня так, как она, но после этого он вообще перестал проявлять свои чувства ко мне. Он погиб на Земле. Ганя... Не думаю, что ему что-то было известно, но я уверена, что он не сказал бы никому. Он погиб незадолго до Битвы на Рубеже.