Расти, березка! (рассказы и очерки) - Дмитрий Азов

— Из строя выбыл старший радиотелеграфист.

— Рядовой Гребенюк, заменить Фитисова! — приказал сержант.

— Есть!

Виктор взобрался в кузов радиостанции. Фитисов смущенно поглядывал на посредника и пытался хоть как-нибудь подсобить Виктору, но тот и сам работал быстро и уверенно, как заправский связист. Команды передавались точно, оперативно. Но торжествовать было рано.

— И Гребенюк «убит», — объявил посредник. — Начать продвижение вперед!

Здесь и произошла осечка: водителя спецмашины никто не смог заменить.

— Непорядок, — покачал головой посредник. — Весь экипаж вывожу из строя. — Жалко, до этого дело отлично шло.

… Наступил рассвет. От утреннего солнца загорелись верхушки деревьев. Молодая трава блестела дождевыми каплями. От легкого ветерка заструились, закипели посвежевшие листья. Запели птицы.

Но связисты словно не замечали обновления природы. Каждый считал себя виновным в ночном происшествии. Гребенюк сказал:

— Больше всех, пожалуй, я виноват.

— Это в чем же? — спросил Фитисов. — Ты хорошо на ключе работал, когда я оказался «убитым».

— Не в том дело, — Виктор махнул рукой. — Себе замены не подготовил. Вот его, например, Семенова.

— Всегда рад стараться, — заулыбался Семенов.

Но сержант Власенко, командир экипажа, не разделил его веселья. Хмуро заметил:

— Всегда, не всегда, а мне давно надо было подумать об этом и самому научиться.

… Разбор учений проводился у опушки леса. Солдаты почистили сапоги, подтянули на тужурках ремни, встали в тесный сомкнутый строй. Полковник, коренастый, черноусый, с веселыми глазами, двинулся вдоль шеренги. Взгляд его остановился на Викторе.

— Видел, товарищ Гребенюк, вас в сегодняшем «бою». Держались молодцом. Выйти из строя!

Виктор сделал несколько шагов и повернулся лицом к товарищам. Сосредоточенный, подтянутый, бравый. Полковник сказал:

— Эти учения явились для всех хорошей проверкой. И все вы, товарищи, действовали успешно. Но я особо отмечаю рядового Гребенюка. По трудным дорогам водил он машину, участвовал в отражении контратаки. В критический момент сумел заменить радиотелеграфиста. Действовал, как в настоящем бою. Товарищ Гребенюк! Объявляю вам благодарность!

— Служу Советскому Союзу! — выдохнул Виктор.

Не сразу возвратился в казарму Виктор и после учений: перед тем как поставить машину в автопарк, требовалось привести ее в полный порядок. Лишь вечером зашел он в комнату боевой славы. С портрета на него спокойно смотрел его отец — Герой Советского Союза, бывший парторг роты Евтей Моисеевич Гребенюк. «Стараюсь не подводить, отец! — улыбнулся ему в душе Виктор. — Но это еще не все. Доложу, когда двух водителей подготовлю, а то вон как неладно вышло. Мне-то благодарность, а всему экипажу краснеть пришлось…»

… На очередные большие учения выехали по тревоге. Многое было, как в прошлый раз: и марш по сложнопересеченной местности, и напряженная обстановка, и отражение контратак «противника». Только теперь не было дождей, и нещадно палило солнце, а густая серая пыль заволакивала округу. И еще одно было не так, как в прошлый раз: в район сосредоточения Виктор Гребенюк вел спецмашину, чередуясь с сержантом Власенко и радиотелеграфистом Фитисовым. Они оба и вызвались заменить водителя, когда посредник вывел из строя Гребенюка.

— Машину будет вести Фитисов! — приказал командир. Он не скрывал, что доволен.

А Виктор наблюдал за действиями своего ученика и тоже не мог скрыть радости. Пожалуй, никогда ему не было так приятно. Недавно сам сдал экзамен на права водителя второго класса, приобрел два спортивных разряда. Но самое дорогое — вот оно! Уйдет Виктор Гребенюк в запас, а здесь его не избудут. Скажут доброе слово о нем солдаты. Это большое счастье.

В лагерь возвратились к концу дня. Огромный солнечный диск уже скатился за горизонт, но было еще светло. Солдаты чистили оружие, технику. Поужинав, потянулись на открытую эстраду. Шел сюда и Виктор. Остановился у большого красивого стенда. Теперь на нем был портрет не только отца, но и портреты тех, кто продолжал его славные традиции, — армейских маяков. И среди них — рядовой Виктор Гребенюк.

Украдкой посмотрел он на свой портрет и свернул в сторону, к открытой эстраде, где демонстрировался кинофильм.

Виктор не запомнил его содержания, лишь в памяти отчетливо прозвучали прилетевшие откуда-то издалека позывные;

«Сын, я — отец.

Как слышишь меня? Прием».

И солдатское сердце на той же волне ответило:

«Отец, я — сын.

Слышу тебя хорошо».

Принимай, командир, внука

Село Аламасово, Горьковской области. Есть в этом селе колхоз и школа. Они носят имя отважного земляка Героя Советского Союза гвардии младшего сержанта Василия Пешехонова.

Ордена Ленина Московский военный округ. Есть в этом округе часть, а в ней первая рота. В ее списки навечно занесено имя героя. Оно каждый день произносится на вечерней поверке. Каждый год приезжает сюда отец Василия — почетный солдат Иван Михайлович Пешехонов. И как самого дорогого гостя встречают его гвардейцы.

В этот раз он ехал в родную часть не один…

Иван Михайлович не без гордости посматривал на своего внука. Подрастает Витька. Не успеешь глазом моргнуть — пора собираться в дорогу, на солдатскую службу. Сегодня последний раз идет в школу… Надо вечерком с ним по-серьезному потолковать: какое направление думает выбрать парень? Старику это небезразлично. Есть у него думка одна…

Виктор прибежал из школы веселый, радостный. Доложил деду: учеба окончена! А тот погладил пышную белую бороду, внимательно взглянул на парня. Чуть припухлые по-юношески губы, темно-синие глаза. Он напомнил Ивану Михайловичу сына.

Сын. О его подвиге знает все село. Девятнадцатилетним ушел Вася на фронт. Письма писал бодрые, боевые, планы на будущее строил. Но однажды пришла горькая весть. Она была вдвойне горька потому, что постучалась в дом почти накануне Победы. Писали однополчане героя: «Свидетелями подвига вашего сына — Василия Ивановича Пешехонова — были многие бойцы и командиры. Подбежавшие к замолкшему дзоту наши автоматчики уничтожили гитлеровского офицера и двух солдат. Но Василий с простреленной грудью лежал на вражеском пулемете мертвым. Так могут поступать только сыновья нашей великой Родины».

А было так.

Ожесточенный бой разгорелся за населенный пункт Боленцын, расположенный на польской земле. Гитлеровцы отчаянно сопротивлялись. Но советские солдаты, поддержанные танками, успешно наступали. Они выбили врага из траншей и пошли дальше. Когда же приблизились к селу, по ним неожиданно хлестнул пулемет. Солдаты залегли. Едва поднимутся, снова взахлеб рычит вражеский пулемет. Тают ряды воинов. Все больше кровавых пятен на снегу.

Гвардии младший сержант Василий Пешехонов действовал в этом бою в составе танкового десанта. Он соскочил с танка и пополз к дзоту. Все ближе черная пасть, из которой бьется пламя. Гвардеец вскинул автомат. Дал несколько очередей. Вражеский пулемет умолк. Василий обернулся к товарищам. Увидел чернеющие на снегу фигурки. Вот они поднялись в атаку. Но тут же вновь залегли: пулемет врага опять открыл огонь из дзота. Василий подполз поближе. За ним в снегу потянулся глубокий след. Теперь гвардеец был на виду у всех. И он понимал, что от него сейчас зависел исход боя. Он нажал на спусковой крючок. Но вдруг почувствовал, что автомат перестал биться о его плечо. Патроны кончились.

Снова ожил вражеский пулеметчик. Снова огненные струи вырвались из черной пасти дзота. Они несли смерть товарищам, которые ждали от него, Василия, решительных действий.

Действий? Но каких? Автомат-то молчит!..

Зато сердце бьется…

И он стремительно поднялся. И сделал этот свой бессмертный шаг: рванулся к дзоту и грудью закрыл амбразуру.

Вражеский пулемет захлебнулся. В тот же миг солдаты поднялись в атаку. С криками «ура!» ворвались советские воины в населенный пункт.

Указом Президиума Верховного Совета СССР гвардии младшему сержанту Пешехонову Василию Ивановичу посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Приказом Министра обороны Союза ССР он навечно занесен в списки первой танковой роты одного из полков гвардейской Кантемировской танковой дивизии…

Много раз рассказывал дед внуку о своем сыне Василии. Иван Михайлович работал лесником. Василий часто помогал ему. Вместе ходили в лес, осматривали делянки, прислушивались к таинственным шорохам ветвей, к голосам птиц, радовались, когда сквозь густые кроны пробивались золотистые солнечные лучи.

Родные леса!..

Иван Михайлович был доволен, что и внук — сын дочери Евдокии Ивановны — любит и лес, и поле, что и он растет по-доброму.