Инерционный корректор - Стивен Бакстер

Они остановились на ночь в Чиппенхэме на постоялом дворе «Маленький Джордж». Трактирщик с огромным пузом, прикрытым белым фартуком, дружелюбно поприветствовал нас, мы поужинали хлебом с сыром и, наслаждаясь местным элем (впрочем, Холмс удовольствовался своей трубкой), без умолку разговаривали.

— Тем не менее это совершеннейшая загадка, — рассуждал Уэллс с набитым хлебом ртом. — Так было ли вообще убийство? Или все это — просто какой-то ужасный и непонятный несчастный случай?

— Думаю, такую возможность мы можем исключить, — возразил Холмс. — Тот факт, что между рассказами Тарквина и Брайсона столько противоречий, достаточен, чтобы дать нам понять: что-то тут не так.

— Один из них — предположительно убийца — врет, — подхватил Уэллс. — Но кто? Давайте размышлять логично. Их рассказы о нескольких решающих секундах, когда был перерезан трос, на девяносто процентов схожи; оба они подтверждают, что Брайсон давал инструкции Тарквину. Разница в том, что, по словам Брайсона, он достаточно четко велел Тарквину резать воздуховод. А Тарквин утверждает, что получил столь же определенные инструкции перерезать трос с оранжевой полосой, оказавшийся несущим. И тут возникает небольшая проблема. Две версии симметричны, как зеркальное отражение. Но какая из них — оригинал, а какая — подделка? Что ж, обратимся к мотивам. Могла ли зависть, которую испытывал Тарквин к своему брату, — думаю, очевидная всем, — сподвигнуть его на убийство? Кто знает. Однако финансовой выгоды он не получал. А с другой стороны — инженер. Мягкий, отзывчивый характер Брайсона побудил его проникнуться нежностью к Джейн Бримикум. Как может такой отзывчивый человек быть способным на заранее спланированное убийство? Выходит, у нас опять симметричность. У каждого из них есть мотив…

Холмс все это время удовлетворенно попыхивал трубкой, не мешая Уэллсу развивать его теорию. Наконец он включился в разговор:

— Рассуждения о психическом состоянии подозреваемых редко бывают столь же полезны, как сосредоточенность на существенных фактах дела.

А я добавил:

— Уверен, что характерные обстоятельства смерти были как-то связаны со свойствами самого инерционного корректора, хотя и не могу понять как.

Холмс одобрительно кивнул:

— Молодец, Ватсон.

— Но, — возразил Уэллс, — мы даже не знаем, работал ли вообще корректор, или это было пустое хвастовство Ральфа — полет фантазии, вроде его путешествия на Луну! Пузырек с той лунной пылью все еще у меня…

— Вы ведь присутствовали на обеде в лаборатории, — напомнил Холмс.

— Ну да. И Ральф устраивал небольшие демонстрации своих идей. Например, он ронял горсть камней, и самые тяжелые камни притягивались к земле быстрее остальных, что опровергало знаменитый опыт Галилея. Но я не увидел ничего такого, что не смог бы повторить умелый фокусник.

— А что вы скажете о мышах?

Уэллс нахмурился.

— Они были довольно странными, мистер Уэллс, — заметил я.

— Мы можем представить себе, как искаженная гравитация сказалась бы через ряд поколений на насекомых и животных, находящихся в этой комнате, — снова заговорил Холмс. — Допустим, мыши: им, из-за маленького размера, хватило бы самых тонких конечностей для поддержания уменьшившегося веса.

Уэллс сразу ухватил мысль Холмса:

— И они развивались бы в этом направлении, согласно закону Дарвина, — несомненно! У последующих поколений появились бы вытянутые конечности. Насекомые вроде вашего муравья, Ватсон, могли бы вырасти до больших размеров. Но вот животные покрупнее притягивались бы к земле сильнее. Лошадям, к примеру, возможно, потребовались бы ноги такой же толщины, как у слона, чтобы выдерживать их вес.

— Вы правы, — подтвердил Холмс. — Но я сомневаюсь, чтобы у Ральфа было время или возможность изучить больше одного-двух поколений более развитых животных. Для экспериментов он использовал только несчастного лабрадора жены. И когда Ватсон вскроет конверт, лежащий у него в кармане, вы увидите, что анализ образцов мочи собаки свидетельствует об избыточном уровне кальция.

Я был поражен. Но, достав и открыв конверт, не удивился — надо знать этого человека! — что результаты анализа полностью соответствовали тому, о чем сказал Холмс.

— Избыток кальция — из костей самого лабрадора, — продолжил Холмс. — Пока Ральф удерживал Шебу в таком месте, где ее вес уменьшался, мускулатура и структура костей животного становились все слабее, при этом костный кальций вымывался и выходил с мочой. Такое же явление наблюдается у пациентов, вынужденных соблюдать постельный режим, а о наличии этого синдрома у собаки мне сказали изменившие свой цвет участки газона.

— В таком случае способ убийства Ральфа Бримикума, — рассудил Уэллс, — действительно должен быть связан с успехами Ральфа по изменению гравитации.

— Разумеется, — согласился Холмс. — И аналогичным образом с этим же связаны мотив убийства и возможность, — добавил он.

Возбуждение Уэллса нарастало.

— Вы уже распутали дело, Холмс, и знаете, кто убийца? Не могу не восхищаться вами!

— Это завтра, — сказал Холмс. — А пока давайте наслаждаться гостеприимством нашего хозяина и приятным обществом друг друга. Мне тоже понравилась ваша «Машина времени», Уэллс.

Тот казался польщенным:

— Спасибо.

— Особенно как вы описали гибель нашей безрассудной цивилизации. Хотя я не уверен, что ваш мир будущего достаточно хорошо продуман. Деградация человечества, на мой взгляд, произойдет более драматично и без каких-либо шансов на возрождение.

— Да, в самом деле? Тогда позвольте мне бросить вам вызов, мистер Холмс. Что, если бы я переместил вас сквозь время в какую-нибудь отдаленную эпоху — такую же далекую, как эпоха огромных ящериц, — скажем, через десятки миллионов лет. Как бы вы установили дедуктивным способом, существовало ли человечество в прошлом?

Мой друг удобно устроил ноги на скамеечке и набил трубку.

— Хороший вопрос. Прежде всего, мы должны помнить, что все, построенное человеком, с течением времени вернется в изначальное состояние — к простым химическим соединениям. Достаточно лишь внимательно изучить разрушение египетских пирамид, чтобы это заметить, а они еще сравнительно молоды относительно геологических эпох, о которых мы говорим. Никакой наш бетон, сталь или стекло не выдержит и миллиона лет.

— Однако, — сказал Уэллс, — есть вероятность, что окаменевшие человеческие останки могут сохраниться в вулканическом пепле, как, например, в Помпеях и Геркулануме. Тогда где-то рядом, в непосредственной близости, непременно будут обнаружены предметы бытовой культуры, такие как драгоценности или хирургические инструменты. И геологи будущего обязательно найдут слои пепла, свинца и цинка — свидетельства существования нашей некогда прекрасной цивилизации…