Форпост (Тетралогия) - Андрей Валерьев

Если бы не голод, усталость, боль в руках от порезов, ссадин и ожогов, то Иван, как человек, не чуждый прекрасного, несомненно обратил бы внимание на окружающие его живописные виды. Степь переливалась рыжим, жёлтым и белёсым. Одуряюще пахло разнотравьем и морем. Тёплый ветерок часто сменялся порывами горячего ветра, временами такого сильного, что в ушах стоял постоянный свист, и приходилось повыше поднимать воротник куртки. А самое главное — воздух был чист, вкусен и немыслимо прозрачен, отчего терялось ощущение перспективы, и можно было легко ошибиться в расстоянии.

— Слышь, Иваныч, погоди, не беги так. По ходу я с расстоянием напутал.

— ………..

— Дед! Ветер шумит, не расслышал.

Старик устало обернулся и остановился. Было видно, что поход даётся ему тяжело.

— Не отставай, парень. Поднажми. Скоро дойдем.

"Ну, дед!"

Иван подумал о пирожках, которые его ждут, и поднажал.

По закону подлости за грядой холмиков никаких дорог и бабок с пирожками не обнаружилось, лишь бескрайняя степь с торчащими там и сям деревьями и с какими-то возвышенностями на горизонте. Судя по тому, что их еле было видно, то они были очень далеко. Иван отёр пот и уселся на самой макушке плоского холма лицом к морю. На зрение он никогда не жаловался, так что полюбоваться видом с высоты он мог всласть. Рядом на горячую землю с уже пожухлой травой со стоном упал дед. Видимо, и у него запас прочности был не беспредельным. Отсутствие дороги или любых других следов деятельности человека, подействовало на него угнетающе, и за последние пять минут, что они провели на вершине, он не произнёс ни слова.

— Ничего, Иваныч, — попытался ободрить его Маляренко. — Прорвёмся. Вон, смотри. Справа, у моря что-то вроде рощи виднеется. А слева… Воооооон там, вдалеке, вроде бы скалы какие-то. Ты мне лучше посоветуй, где ж тут вода может быть?

Иваныч аккуратно сел, придерживая рукой повязку на лице.

— Видишь, кое-где кустарники? Надо идти к морю. От одного к другому, — слова старику давались нелегко. — Может, они растут около воды. Да и в тенёк бы.

Маляренко снова глянул на небо. Это было не небо. Это был бездонный океан ультрамарина. Ни одного облака или инверсионного следа от самолёта. По прикидкам Ивана, на солнце было никак не меньше тридцати пяти градусов. И если бы не ветер, пусть и тёплый, то он давно бы изжарился.

С тоской вспомнились три пары солнцезащитных очков, оставленных дома.

— Да, дед. Тенёк нам бы точно не помешал.

На обратном пути дед спёкся. Не дойдя до "клумбы" с машиной метров двести, старик просто молча сел на землю. Иван с трудом дотащил на себе грузного деда до тени.

— Всё. Привал.

— Я здесь останусь. А ты ступай дальше. Ищи воду.

— Пять минут перекур.

— У меня папиросы в машине, — дед неожиданно засуетился. — Сейчас схожу.

— Да сиди ты! Не курю я.

Настроение у Ивана опять начало стремительно портиться. Жажда и голод навалились с новой силой, ко всему прочему, он чувствовал, как пылает лицо. Это было скверно. Загар на светлую кожу Маляренко ложился с трудом.

— Дед, давай свою кепку. Я. Иду. Искать.

Отойдя от парковки, так Иван мысленно обозвал ту "клумбу", где стояла "Волга" деда, метров на сто, Маляренко решил сориентироваться. В пределах видимости находилась роща и ещё три "клумбы". Но роща была далеко, никак не меньше пары километров, а вот один из кустарников с парой торчащих из него деревьев — совсем близко. Легко дойдя до него за три минуты и спугнув по пути массу птиц, Иван увидел совсем неглубокий распадок, выходящий прямо из "клумбы", по глинистому дну которого едва-едва тёк слабенький ручеёк. Вода была найдена.

Несмотря на страшную жажду, Маляренко не утратил способность думать. Он не стал пить воду из ручья, потому что гораздо больше жажды и голода Иван боялся подцепить какую-нибудь дикую заразу. Еще в армии он был свидетелем того, как его сослуживец, призванный из глухого аула, несмотря на активно вбиваемую кулаками сержанта привычку к чистоте и гигиене, за месяц учебки буквально сгнил. А работа в пищевом бизнесе слишком хорошо просветила Ивана насчет всевозможных микробов, палочек и прочих возбудителей. К чему может привести банальная диарея в этих условиях, Ваня представлял себе очень хорошо. Маляренко содрал с себя куртку, потом — насквозь пропотевшую рубашку, намочил ее и тщательно обтерся холодной водой. Какое это было наслаждение! Смыв с себя кровь и пот, Ваня решил отдохнуть и забрался в густую тень кустарника у самого ручья.

Через полчаса отдохнувший и посвежевший Иван с мокрой чалмой на голове обошёл свой оазис. Обход показал, что родник где-то там — внутри непролазных зарослей. Самым же неприятным открытием оказались следы животных, отпечатавшиеся на глинистом дне распадка. В следах Маляренко не разбирался, потому что ни охотником, ни просто туристом он не был, но некоторые из них Ивану очень не понравились. Слишком уж они были крупные, и слишком уж их было много. В этот момент до Маляренко дошло, что ему повезло наткнуться на единственный в округе водопой. Ваня представил диких зверей, пьющих здесь водичку, и сильно пожалел, что оставил нож у Иваныча. Но делать было нечего — жажда мучила все сильней. Не помогала даже мокрая рубашка на голове. Уходить просто так нельзя. Иван отчётливо понял, что ему придётся за эту воду побороться. Найти другой источник он может и не успеть. Мутная глинистая водичка не выглядела питьевой, но другой просто не было.

"Я смогу, я сделаю, я сделаю, я смогу, я сделаю… вода уходит, надо ее собрать. А как? Запруда. Сделаю запруду в распадке! Вода соберется, муть осядет, а остальное через рубашку отфильтрую и прокипячу! Точно. А из чего строить?"

Взгляд Ивана лихорадочно метался по траве, кустам и кроне дерева.

"Из дерева не получится… из земли — размоет. Камни! Точно. А где их взять? В траве не видно".

Ваня повернулся к ручейку. Кое-где там и сям из суглинка торчали мелкие камешки. Потратив кучу времени и едва не сойдя с ума от близости воды, из собранных камешков, прутиков, комков глины и песка Иван соорудил нечто, отдаленно напоминающее плотину. Упав рядом, Маляренко с жадным интересом стал наблюдать, как потихоньку вода наполняет запруду.

"Только не протекай"

Пить хотелось всё сильней. Ваня смотрел, как вода понемногу растворяет глину между камней, и постепенно зверел.

— Только не протекай! Я ж, млять, почти что дипломированный инженегр!

Плотина не подвела.

Иванычу было очень плохо. Духоту он вообще переносил с трудом, а такой жары, как сейчас, не испытывал уже давно. Стараясь гнать дурные мысли о ранах на лице, старик протискивался назад. К единственному по-настоящему родному и близкому, а потому безопасному — к своему кормильцу. Таксист решил, что несмотря ни на какие раны, он не будет бесполезным грузом на шее Ивана, а станет помогать ему изо всех сил, до тех пор пока их не найдут и не придёт помощь. Чем-то этот пассажир напомнил Иванычу младшего брата, сгинувшего в тайге двадцать лет назад. Такой же молчун. Как и он сам.