Евгений Примаков. Человек, который спас разведку - Леонид Млечин

1 октября 1988 года Крючков ушел из разведки на повышение, став председателем КГБ. Вопрос о его преемнике решался долго. Несколько месяцев обязанности руководителя первого главного управления исполнял Вадим Кирпиченко. В иной ситуации он бы и возглавил разведку. Но генералу Кирпиченко уже исполнилось шестьдесят шесть лет. Горбачев же требовал выдвигать молодых.

У Крючкова был очевидный фаворит – еще один заместитель начальника разведки Виктор Грушко. Ему еще не было шестидесяти. Но, видимо, эта кандидатура не прошла. В январе 1989 года Крючков передал Шебаршину свой кабинет в Ясенево и всю советскую разведку. 24 января Леонида Владимировича принял генеральный секретарь Горбачев с кратким напутствием. В пятьдесят три года Шебаршин оказался во главе огромной разведывательной империи. Численность первого главного управления в те годы, по некоторым данным, составляла почти двенадцать тысяч человек. Каждый год на первый курс Краснознаменного института имени Ю. В. Андропова принимали триста человек.

Достаточно молодой для своей высокой должности (на шесть лет моложе Примакова), он мог еще долго оставаться на своем посту. Участия в августовском путче 1991 года Шебаршин не принимал. Председатель КГБ Крючков таланты Шебаршина ценил, но у него были люди и поближе – их он и втянул в путч.

Шебаршин после ареста Крючкова ровно одни сутки – с полудня 22 августа до двух часов дня 23 августа 1991 года – возглавлял КГБ. Произошло это так. 22 августа в девять утра в кабинете начальника первого главного управления и заместителя председателя КГБ генерал-лейтенанта Леонида Владимировича Шебаршина зазвонил аппарат спецкоммутатора, связывающего высшее начальство страны.

Начальник разведки уже был на работе. Он предполагал, что участие руководства КГБ в путче не пройдет безнаказанным. Открыв сейф, просматривал документы, решая, что можно сохранить, а что следует уничтожить. Одну бумагу, никому не доверяя, разорвал и спустил в унитаз личного туалета.

– С вами говорят из приемной Горбачева, – сказал женский голос. – Михаил Сергеевич просит вас быть в приемной в двенадцать часов.

– А где это? – поинтересовался Шебаршин.

– Третий этаж здания Совета министров в Кремле. Ореховая комната.

В ореховой комнате, где когда-то заседало политбюро, собралось множество людей. Появился загорелый и энергичный Горбачев. Шебаршин представился президенту. Михаил Сергеевич вывел Шебаршина в соседнюю комнату, чтобы поговорить один на один, и задал несколько вопросов:

– Чего добивался Крючков? Какие указание давались комитету? Знал ли Грушко?

Шебаршин коротко пересказал, что говорил Крючков на совещании 19 августа.

– Вот подлец, – не сдержался Горбачев. – Я больше всех ему верил. Ему и Язову. Вы же это знаете.

Горбачев сказал, что поручает Шебаршину временно исполнять обязанности председателя КГБ. В три часа дня позвонил и сказал, что подписал соответствующий указ. Возможно, генерал Шебаршин и мечтал когда-нибудь занять главный кабинет на Лубянке, но вовсе не при таких обстоятельствах, когда судьба КГБ была под вопросом. Шебаршин внес свой вклад в историю комитета – подписал приказ о департизации КГБ. Парткомы в комитете госбезопасности прекратили свою деятельность.

Из чужого кабинета на пятом этаже старого здания КГБ исполняющий обязанности председателя комитета поздно вечером бессильно наблюдал за тем, как снимают памятник создателю советских органов госбезопасности Феликсу Эдмундовичу Дзержинскому. Никто из чекистов, укрывшихся за железными воротами, не посмел защитить основателя органов государственной безопасности, хранить верность которому клялись до последней капли крови.

В пятницу 23 августа утром Шебаршин засел в бывшем кабинете Крючкова. Он приказал вильнюсским чекистам, которых активисты литовского Народного фронта блокировали в райотделах, не применять оружия. Выпустил из Лефортовского следственного изолятора лидера Демократического союза Валерию Ильиничну Новодворскую. Приказал личному составу центрального аппарата покинуть здание, оперативную картотеку вывести за город. Больше он ничего сделать не успел. В разгар совещания, которое проводил Шебаршин с руководящим составом комитета, позвонил Горбачев:

– Появитесь у меня через полчаса!

К двум часам Шебаршин приехал в Кремль. Горбачев совещался с руководителями республик. Шло заседание Государственного совета. Вызвали Шебаршина.

Михаил Сергеевич объявил:

– Я назначаю председателем КГБ товарища Бакатина. Отправляйтесь сейчас в комитет и представьте его.

Для самого Вадима Викторовича Бакатина назначение было неожиданностью. Его так же без предупреждения пригласили в кабинет Горбачева в Кремле, где сидели президенты союзных республик. Горбачев сказал ему:

– Вот мы тут все вместе решили предложить вам возглавить Комитет государственной безопасности…

Бакатин, как это полагается в таких случаях, предложил вместо себя академика Юрия Алексеевича Рыжова, который в Верховном Совете СССР возглавлял комитет по безопасности. Но все уже было решено. Бакатин поехал на площадь Дзержинского принимать дела и проводить первое совещание коллегии комитета. Академик Рыжов вскоре стал послом во Франции. Начальник разведки Шебаршин вернулся к исполнению прежних обязанностей в Ясенево.

В три часа дня 23 августа Бакатин в первый раз приехал в новое здание КГБ на Лубянской площади. На площади шел митинг. Чекисты боялись, что толпа ворвется в здание и их всех выгонят, как выгнали сотрудников ЦК КПСС со Старой площади. Но обошлось – свергли только памятник Дзержинскому. Если бы бывшего партийного работника и министра внутренних дел Вадима Бакатина не назначили тогда председателем КГБ, московская толпа и в самом деле могла бы пойти на штурм здания. Или же российские депутаты могли потребовать вовсе распустить комитет. Появление на Лубянке популярного Бакатина, возможно, спасло комитет госбезопасности от полного разгрома.

Генерал Шебаршин, как и все остальные заместители председателя КГБ, по указанию Горбачева написал подробную справку о том, что он делал в дни путча. В его случае это была формальность. Шебаршина ни в чем не винили. Единственное, что он сделал, – переслал во все заграничные резидентуры разведки документы ГКЧП. Подчиненный ему спецназ – Отдельный учебный центр первого главного управления, который на случай войны готовили к диверсионным действиям в тылу противника, в штурме Белого дома участвовать отказался. Но и особого доверия к Шебаршину не было – его же выдвинул Крючков, путчист № 1, который к тому времени сидел в «Матросской тишине».

25 августа, в воскресенье утром Шебаршин написал председателю КГБ Бакатину первый рапорт:

«19–21 августа с. г. я оказался не в состоянии дать правильную оценку действий Крючкова и других участников заговора и не сумел правильно ориентировать личный состав первого главного управления – людей честных, дисциплинированных, преданных Родине. Прошу освободить меня от занимаемой должности и уволить…»

Рапорт остался без внимания. У Бакатина были неотложные проблемы, разведка к их числу не относилась. Шебаршин сразу сказал, что он сторонник выделения разведки в самостоятельную службу, чтобы избавиться от «хвоста» КГБ. Бакатин с ним согласился. Однако стать первым главой независимой разведывательной службы Шебаршину было не суждено. Между Бакатиным и Шебаршиным возникла личная неприязнь. Они были схожи характерами – самоуверенные, резкие – и не уважали друг друга.

Через три недели, в середине сентября, новое руководство КГБ назначило Шебаршину – против его желания – первым заместителем полковника (!) Владимира Михайловича Рожкова. Шебаршин возмутился и 18 сентября позвонил Бакатину. Бакатин недовольно ответил:

– Где вы были раньше? Я уже приказ подписал.

После короткого разговора на повышенных тонах Шебаршин сказал, что дальше так работать не может и просит освободить его от должности. Он, вероятно, рассчитывал, что новый председатель пойдет на попятный. Но разозлившийся Бакатин решил, что его шантажируют, и возражать против отставки Шебаршина не стал.

В результате Леонид Владимирович написал председателю КГБ новый рапорт:

«Мне стало известно, что на должность первого заместителя начальника главного управления назначен В. М. Рожков.

Решение об этом назначении было принято в обход первого главного управления и его начальника. Вы лично не сочли возможным поинтересоваться моей позицией в этом вопросе, оценкой профессиональной пригодности тов. Рожкова.

В прошлом, как вам известно, существовала практика назначения должностных лиц, в том числе и в первое главное управление КГБ, под нажимом аппарата ЦК КПСС или по протекции. В последние годы ценой больших усилий эту практику удалось прекратить. С горечью убеждаюсь, что она возрождается в еще более грубой и оскорбительной форме – на основе личных связей, без учета деловых интересов. Эта практика, уверен, может погубить любые добрые преобразования.