Дань для криминального авторитета (СИ) - Набихан Дилноза

— Даю тебе время до субботы. Если за это время ты не вернешь всю сумму, будем разговаривать по-другому.

Герман завершил звонок, швырнул телефон на рабочий стол, поверх кучи бумаг. Налил себе виски и в один глоток выпил до дна. Яна сидела на диване, в углу кабинета и косилась в сторону друга.

— Ты еще долго? — начал терять терпение. То ли от того, что Яна не сводила с друга взгляда, пусть и настороженного, то ли от того, что друг вдруг начал бесить меня.

— Все! Идем.

— Подожди, — повернулся к Яне: — Ты пока посиди тут, никуда не рыпайся. Жди меня здесь. Поняла?

Яна неуверенно кивнула.

Удовлетворенно кивнув ей, вышел из кабинета. Герман что-то сказал охраннику, а после мы спустились вниз, свернули за угол, оказавшись в темном коридоре. Здесь не было охраны.

— Дочь Мельникова? — я кивнул, хотя не был уверен, что друг увидел мой жест.

— Да, извини, что пришлось и ее взять с собой. Понимаешь же, нельзя сейчас одну ее оставлять. А няньки я не нанимал.

Друг заржал, как конь. Но сумел быстро взять себя в руки.

— Извини, это нервное. Просто день выдался суматошным. Еще и подарок от Мельникова.

— Как вы поняли, что он собирался устроить пожар?

— Увидишь — сам поймешь, — мрачно ответил Герман, перед тем, как открыть дверь.

В комнате находились двое парней, а еще один, перевязанный, сидел на стуле, в центре комнаты и стонал от боли. Зрачки его глаз были неестественно расширены, было видно невооружённым взглядом, что парень под кайфом. Я понял, что имел в виду Герман, когда сказал, что сам пойму.

— Я же все рассказал, — застонал парень, подняв голову к источнику звука. Его голос звучал надтреснуто, и ему на вид было около двадцати пяти, не больше. — Дайте, пожалуйста, мои таблетки.

Поморщился, словно от зубной боли. Мне стало тошно только от одного вида паренька. Герману тоже не удалось скрыть презрение, думаю, как и я не сдержал эмоции. Парень давно был сломлен, подозреваю, что Лаврентий специально подсадил беднягу на наркоту.

Но какого черта он решил отправить его в клуб Германа, на мою территорию? Хотел подставить нас, или преследовал другие целы?

— Он не жилец, — сказал Герман, когда уселся на свободный стул, развернув его спинкой к парню.

Вытащил из кармана пачку сигарет, мне тоже предложил, и я не стал отказываться. Нервы сдавали, виски давило от боли, хотелось просто забраться под холодный душ и смыть с себя всю ту грязь, что прилипла ко мне.

Я чувствовал себя так, словно оказался на дне ямы, где нет выхода и помощи.

И только мысли о Яне, которая вдруг повзрослела и похудела, стала настоящей красавицей, придавали силы. Она стала мне как свет в оконце. Несмотря на мои чувства к этой невероятной девочке с карими глазами, которой все еще грозила опасность из-за меня, она была табу для меня! Моя любовь к ней неправильная и между нами стоит много «нельзя».

И самое первое и главное из них — Яна является дочерью человека, который доверил мне её защиту, будто я ей брат.

— У него к тебе есть одно сообщение, Андрей.

Мои мысли прервал Герман, и я, бросив недокуренную сигарету, повернулся к парню. Тот неотрывно смотрел в мою сторону. Не боязливо, а как-то отрешенно. Я не сдвинулся с места, поднял брови кверху, давая ему понять, что не стоит долго отнимать мое время.

— Сообщение? — парень то ли кивнул, то ли покачал головой.

— Босс сказал, — парень скосил взгляд в сторону Германа, наверное, опасаясь его, — что «Рано или поздно, Поляков, моя дорогая племянница узнает правду о твоем поступке, и тогда поймет, что выбрала не ту сторону. И когда придет ко мне с извинениями, я отдам ее своему человеку, как дань», — парень замолчал. Я не сомневался, что он слово в слово повторил сказанное Мельниковым. Сжал кулаки, сдерживаясь из последних сил. — «Как ты и хотел!»

В голове отчетливо билось только его «как дань» и злость сдерживать становилось труднее. Поэтому я не заметил, как вытащил из кобуры свой пистолет и выстрелил парню в лоб, прямо в тот момент, когда за спиной отворилась дверь. Только и услышал слова друга, и порывисто обернулся, наткнувшись на растерянный и испуганный взгляд Яны.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я смачно выругался, но не успел что-либо сказать ей, как Яна начала заваливаться назад.

— Чёрт! — выругался и, убрав оружие, подлетел к девчонке, которая потеряла сознание, и поднял на руки ее тело. Она была пушинкой, словно не весила ничего.

Обещал себе, что точно откормлю ее, но сначала стоит провести воспитательную беседу. Например, на тему, что стоит ей выполнять все мои указания в точности!

Вернулся с Яной в кабинет и аккуратно положил на диван. Герман остался внизу, обещав вернуться через десять минут.

Я внимательно посмотрел на лицо Яны, заметил на левой щеке маленький шрам. Я помнил, как она получила его. Я тогда сам стер с ее щеки кровь и пытался успокоить. Кажется, тогда ей было около семи лет. Первый месяц моей работы в семье Мельниковых.

С последней нашей встречи с ней, Яна очень изменилась. Похудела, пухлые щеки сдулись, скулы заострились. Не осталось в ней ничего от прежней пухленькой девочки, которая любила забраться ко мне в колени. Только волнистые черные, как смоль, длинные волосы.

Провел пальцами по лицу, убирая прядку за ухо. Яна словно спала, и я вздохнул тяжело. Стоило отправить девчонку к неврологу или психотерапевту. Она за два дня пережила столько, что нужно время, чтобы переварить.

Яна зашевелилась и через несколько секунд открыла глаза, тяжело застонав. Прикрыла лицо руками, скрываясь от света, щурилась. Я встал, подошел к небольшому столу у окна, налил в стакан воды и помог Яне принять сидячее положение. Дождался, когда она выпьет и немного придет в себя.

— Спасибо.

Я перенес стул к дивану и сел, скрестив руки на груди, забросил ногу на ногу.

— Я, видимо, четко говорил тебе, чтобы не выходила из кабинета, пока я не вернусь? — специально делаю голос холодным, приподнимаю брови. Хмурюсь.

Зла на девчонку не хватает. Никогда не слушается старших!

Яна выдала нервную улыбку, спустила ноги на пол, оправила кофту. Ее волосы еще были влажные после душа, прилипли к шее. Я старался не обращать на это внимания.

— Я хотела в туалет, — выдает тихо, отводит глаза. Пытается отвести глаза, в мои не смотреть.

Боится. Я напугал ее своими действиями, но Яна должна понимать, что я не нежный одуванчик, не пай-мальчик. Я вырос совсем в другом мире. Где не действуют те законы, которые понимает она, а совсем другие законы, понятия. И лучше будет Яне не вмешиваться в дела старших. Но она из-за своего необдуманного действия, желания помочь оказалась в опасности. Из-за меня.

Я встал с места, чтобы позвонить, и Яна дернулась, посмотрела на меня со страхом в глазах. От тех эмоций, что бушевали в ней в этот момент, меня практически сносит с ног.

Глава 7

Яна

Я неосознанно дергаюсь, когда Андрей вдруг встает с места. Я вспоминаю, как он без капли сожаления и сомнений нажал на курок, тем самым убив того парня. Его я тоже узнала. Несколько раз видела, когда встречалась с дядей.

Меня снова прошибает насквозь ужасом, слёзы вскипают мгновенно. Скрыть свой страх от мужчины не удается, по глазам вижу, что ему не понравилась моя реакция. Я не умею настолько скрывать свои истинные эмоции и сейчас жалею об этом. До появления Андрея в моей жизни все было хорошо, никто не пытался убить меня, и я ни разу не видела, чтобы передо мной люди совершали преступление.

И как же ужасно скрывать преступника от закона! Чувствую себя соучастницей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

За два дня я пережила столько экстрима, сколько не переживала за всю жизнь. И теперь не знаю, нравится мне это или нет. Но бежать или жалеть себя я не хочу. Мне не впервой оказываться в таких передрягах. Ведь я жила же как-то до этого дня с правдой о смерти отца.

— Извините, я впервые здесь, поэтому перепутала двери, — отвожу глаза. Вижу же, что не верит. Ну и пусть. Я не обязана доказывать ему свою правоту.