Добывайки в воздухе - Мэри Нортон

— Он женился на девушке по имени Мэри Чамли-Гор, — сказала мисс Мензиз. — У нее были очень толстые ноги.

— Ах! — воскликнула Арриэтта.

— Почему ты сказала «ах» таким тоном?

— Я думала, он женится на вас.

Мисс Мензиз улыбнулась и поглядела себе на руки.

— Я тоже так думала, — призналась она. И добавила, вздохнув: — Наверно, он слишком хорошо меня знал. Как сестру. — Она снова замолкла и задумалась. Затем сказала весело: — Однако они были счастливы, насколько я знаю. Жили где-то неподалеку от Бата и вырастили пятерых детей.

Еще до того, как Арриэтта объяснила ей это, мисс Мензиз сама поняла, что значит для добывайки, если его «увидят».

— Можешь не волноваться за родителей, — успокоила она Арриэтту. — Я бы никогда, даже если бы ты заговорила об этом, не стала смотреть на них в упор. Что касается нас — я ручаюсь тебе за мистера Потта, — они могут спокойна жить здесь до конца своих дней. Я бы даже на тебя не посмотрела прямо, если бы ты сама не заговорила со мной. Но еще до того, как я увидела вас, мне кое-что стало казаться странным… понимаешь, из вашей трубы шел дым в самое неподходящее время; ведь я зажигаю Веревку только тогда, когда приходят посетители, и ее не хватает надолго.

— И вы не станете поднимать никого из нас? Я хочу сказать — брать нас в руки?

Мисс Мензиз презрительно рассмеялась.

— Мне бы это и в голову не пришло, — обиженно проговорила она.

Мисс Мензиз также поняла насчет Спиллера, — что когда он ненадолго появляется в Литл-Фордэме со своими дарами: орехами, зернами пшеницы, сваренными вкрутую ласточкиными яйцами и другими деликатесами, — Арриэтта реже приходит к ней. Но когда Спиллер опять уходил, она с удовольствием слушала рассказы об их приключениях.

В общем и целом это было для всех них чудесное, счастливое лето.

Правда, несколько раз у добываек возникал переполох. Как-то перед рассветом они услышали человечьи шаги — это не был мистер Потт со своей деревяшкой, — кто-то пытался открыть их дверь. А однажды лунной ночью в городок наведалась лиса; она бесшумно кралась по улице, отбрасывая огромную тень и оставляя за собой резкий запах. Постоянным источником опасности была живущая на дубе сова. Но как большинство сов, она охотилась далеко в полях, и, когда ее огромная тень пропадала за рекой и они слышали ее уханье с дальнего края долины, можно было спокойно отправляться по своим делам.

За добычей ходили чаще всего ночью, до того, как на объедки, которые роняли посетители, набрасывались полевые мыши. На первых порах Хомили воротила нос, когда, скажем, ей приносили початый бутерброд с ветчиной. Под уговорил ее смотреть на вещи практичней — свежий хлеб, натуральное масло, чистый бумажный мешок; что хорошо для человеков, должно быть хорошо и для них. Чем плохи, спрашивал он ее, последние три виноградины на ощипанной грозди? А что плохого в карамельке, завернутой в прозрачный фантик? Наполовину съеденные булочки с изюмом и глазурью труднее обработать — тут он согласен, — но ведь можно выковырять изюм, не так ли? А сахарную глазурь соскрести и крупинки высушить.

Вскоре установился определенный порядок, по которому они собирали добычу, сортировали ее, чистили и заготовляли впрок. Кладовой им служила лавка мисс Мензиз с ее полного — чего не знали Хомили и Под — согласия. Обставляя в свое время лавку (с тех пор прошло несколько лет), она немного схитрила, — съездила в соседний город и купила там игрушечный бакалейный магазин с полным комплектом всего, что положено: весами, бутылками, жестянками, бочонками и стеклянными банками. При их помощи мисс Мензиз искусно убрала прилавок и украсила витрину. Лавка эта, в точности такая же, как у них в городке, — полукруглый фонарь, крыша, крытая тростником, и все прочее, — особенно привлекала посетителей. Внутри, за прилавком, стояла точная копия старой миссис Пербоди (немного постройнее, чтобы ей польстить). Мисс Мензиз даже связала для нее такую же красную шерстяную шаль, как та, что и зимой и летом красовалась на плечах миссис Пербоди, почти целиком прикрывая накрахмаленный белый передник. Разбирая продукты в задней комнате лавки, Хомили брала на время этот передник, но всегда вовремя возвращала его перед приходом посетителей. Иногда она его стирала, и каждое утро — точно, как часы, — подметала лавку и вытирала там пыль.

Целый день поезда громыхали по шпалам, но добывайки привыкли к шуму, даже, сказать по правде, были ему рады.

Когда они слышали грохот колес, а над трубами появлялся дымок, добывайки знали: пора уходить — сейчас придут посетители. Хомили успевала снять фартук, выйти из лавки и, перейдя улицу, очутиться у себя. И пока поезда не останавливались и не наступала тишина и покой, она занималась приятными домашними делами. Сад безмятежно дремал в мирных лучах вечернего солнца, а мистер Потт заходил в дом выпить чаю.

Глава восьмая

— Должен же быть какой-то выход, — сказала в отчаянии миссис, Плэттер в пятый раз за час, — посмотри, сколько денег мы угробили!

— «Угробили» — самое здесь подходящее слово, — сказал мистер Плэттер.

— И никто не скажет, что мы не старались.

— Еще как — из кожи вон лезли. И что меня больше всего бесит, — у этого Эйбла Потта все получается само собой, и стараться не надо. Похоже, ему все равно, приходят к нему люди или нет. «Игрушечный город с живыми обитателями» — вот что будет скоро написано у него на дверях, и тогда нам конец. Полный крах. Лучше признать свое поражение, поверь мне, и сбыть с рук дело, пока оно на ходу.

— Должен же быть какой-то выход… — упрямо повторила миссис Плэттер.

Они сидели, как и всегда, за зеленым столиком на своей чисто прибранной лужайке. В этот воскресный вечер она была еще чище, чем всегда: только пять человек остановились у них, чтобы выпить чаю на берегу реки. Перед этим два воскресенья подряд с утра до вечера лил дождь, а на следующее — то, о котором идет речь, — все отправились на — как называли это местные жители — «воздушное плавание» — подъем воздушного шара с ярмарочной площади, где в палатках продавались чай, мороженое и сахарная вата, а для желающих работала карусель. В субботу люди ездили смотреть сам воздушный шар (шесть пенсов за право один раз пройти мимо канатного ограждения), а сегодня, в воскресенье, сотни их устремились в Фордэм, чтобы увидеть, как он взлетит. Мимо Бэллихоггина двигался Ноток экипажей и автомобилей, не обращая никакого внимания на вывеску «Чай на берегу реки». Грустное это было зрелище для мистера и миссис Плэттер. Их настроение не стало лучше, когда часа в три по полудни этот злосчастный воздушный шар проплыл прямо над их головами, чуть не задев дерево, которое росло перед домом. Им даже был виден сам «воздушный плаватель», глядевший — с насмешкой, как им казалось, — прямо в пылающие яростью глаза мистера Плэттера.

— Что толку повторять: «Должен же быть какой-то выход…» — раздраженно сказал он. — День и ночь я ломаю себе голову, да и ты тоже. Когда все помешались на воздухоплавании, а Эйбл Потт преподнес такой сюрприз, нам с ними не тягаться. Все. Конец. Неужели неясно? Нам ничего не осталось… разве что выкрасть их.

— Почему бы и нет, — сказала миссис Плэттер.

— Что — «нет»?

— Почему бы нам и не выкрасть их? — спросила миссис Плэттер.

Мистер Плэттер вытаращил на нее глаза… Открыл рот, снова закрыл его.

— Но это невозможно, — выдавил он наконец из себя.

— Почему? — снова спросила миссис Плэттер. — Он их никому еще не показывал. Никто не знает, что они у него есть.

— Но это же будет… я хочу сказать — это уголовное преступление.

— Ну и пусть, — прервала его миссис Плэттер. — Мы пойдем на него.

— О, Мейбл! — ловя ртом воздух, произнес мистер Плэттер. — Хорошенькие вещи ты говоришь! — Но на его лице страх постепенно уступал место восхищению.

— Другие люди совершают их, — твердо сказала миссис Плэттер, нежась в лучах его внезапного одобрения. — Чем мы хуже?

— Да, я понимаю, что ты имеешь в виду, — сказал мистер Плэттер; он все еще не мог прийти в себя.

— Все когда-нибудь делаешь впервые, — изрекла миссис Плэттер.

— Но, — мистер Плэттер нервно сглотнул, — но преступников сажают в тюрьму. Я не против того, чтобы выложить лишние деньги, на это я готов, душенька; всегда был готов, сама знаешь. Но это… О, Мейбл, такое могло прийти в голову только тебе!

— Не спорю, я говорила, что должен быть какой-то выход, — скромно признала миссис Плэттер. — Но выкрасть их требует здравый смысл. Мы просто не можем сидеть сложа руки.

— Ты права, — сказал мистер Плэттер, — у нас другого выхода нет. Ни одна живая душа не станет винить нас за это.

— Ни одна живая душа, — торжественно подтвердила миссис Плэттер; голос ее звучал горячо и твердо.