Двенадцатая карта - Джеффри Дивер

Женщина-детектив скрылась из вида, но Томпсон, тихонечко насвистывая, по-прежнему смотрел в окно. Наконец она появилась снова. Он отметил про себя, с какой точностью она все делает: как осторожно ступает, как аккуратно прикасается ко всему, чтобы случайно не уничтожить улики. Красотой и фигурой она могла бы завести любого мужчину; даже комбинезон не мешал представить, какое роскошное у нее тело. Конечно, сейчас Томпсону было не до того, и все же, глядя, как она работает, он чувствовал внутри какое-то неясное наслаждение.

Внезапно в сознании промелькнуло что-то из далекого прошлого… Томпсон нахмурился, глядя, как женщина ходит туда-сюда, туда-сюда… Да, вот оно. Ритм напомнил ему движения рогатых гремучников, которых показывал ему отец, когда они вместе охотились или гуляли в песках вокруг трейлера, в котором жили около Амарилло в Техасе.

«Смотри хорошенько, сынок. Видишь? Красавицы, да? Но не вздумай к ним подходить. Один поцелуй смерти – и ты мертвец».

Томпсон привалился к стене, продолжая смотреть, как женщина в белом комбинезоне методично вышагивает по библиотечному залу – взад-вперед, взад-вперед.

Глава 4

– Как успехи, Сакс?

– Хорошо.

Она как раз заканчивала «ходить по сетке» – выражение, означающее осмотр места преступления по принципу стрижки газона. Сначала движешься из конца в конец в одном направлении и возвращаешься тем же путем, забирая чуть в сторону. Затем все повторяется, только идти надо перпендикулярно прежнему курсу. При этом осматриваешь все пространство: сверху вниз, от пола до потолка. Таким образом ни один сантиметр, ни один ракурс не остается без внимания. Существует несколько способов обследования мест преступлений, но Райм всегда настаивал на методе сетки.

– Что значит «хорошо»? – с некоторым раздражением спросил Райм. Обобщений или, в его терминологии, «мягких» оценок он не признавал.

– Преступник оставил «набор насильника», – ответила Сакс. Поскольку канал связи предназначался для того, чтобы обеспечить виртуальное присутствие Райма на месте преступления, они пренебрегали обычными правилами радиопереговоров, как, например, оканчивать реплику словом «прием».

– Неужели? Все равно что оставить кошелек с документами. Что там?

– Вообще-то набор вполне типичный: рулон клейкой ленты, ножик, презервативы. Есть одна чудная деталь: карта таро. Знаешь, такая картинка с изображением висельника.

– Интересно, настоящий извращенец или прикидывается? – размышлял вслух Райм. Многие убийцы, в том числе «вашингтонские снайперы», застрелившие в две тысячи втором году десять человек, оставляли на местах преступлений карты таро.

Сакс продолжила:

– Что радует, так это аккуратненький полиэтиленовый пакетик, в который все упаковано.

– Прекрасно.

Преступники нередко пользуются перчатками, но частенько забывают про свои «пальчики» на предметах, которые приносят с собой. Так, насильников уже не раз находили по выброшенным оберткам от презервативов. Человек, которого они ищут, мог протереть ножик и все остальное, но забыть про пакет.

Она опустила «набор» в бумажный пакет для улик и отложила его в сторону. Для сохранности собранного материала бумажные мешки во многом практичнее пластиковых.

– Лежал на книжной полке недалеко от того места, где сидела девочка. Сейчас проверю на скрытые отпечатки.

Она обсыпала полки флуоресцентным порошком, надела очки с оранжевыми стеклами и включила фонарь специального освещения – технология, позволяющая рассмотреть невидимые невооруженным глазом следы крови, спермы и отпечатки пальцев. Поводив лампой вверх-вниз, Сакс сообщила:

– Отпечатков нет, видны следы латексных перчаток.

– Что ж, хорошо. По двум причинам, – лекторским тоном отозвался Райм, очевидно, решив проверить коллегу на догадливость.

По двум? Первую она поняла сразу: если найдется перчатка, то они снимут отпечатки с внутренней стороны пальцев – о чем преступники тоже частенько забывали. Но что второе?

Она задала вопрос Райму.

– Элементарно. Он скорее всего судим, и, когда мы найдем отпечаток, система его быстро определит.

Федеральная интегрированная система автоматизированной идентификации отпечатков пальцев (ИАФИС) вместе с аналогичной системой штата представляли собой электронные базы данных, способные определить совпадения с образцом за считанные минуты, а не за дни или даже недели, как при проверке вручную.

– Да, понятно. – Сакс немного расстроилась, что завалила экзамен.

– Что еще подразумевалось под «хорошо»?

– Вчера вечером здесь тщательно вычистили пол.

– А нападение произошло сегодня с утра. У тебя нетронутое поле, чтобы снять отпечатки подошв.

– Да. Здесь отчетливые следы.

Опустившись на колени, Сакс сняла электростатическое изображение следов мужской обуви. Отпечатки вели к столу, за которым сидела Женева. В одном месте нападавший переминался, готовясь к удару. Затем бросился догонять жертву к двери пожарного выхода. Кроме него, сюда заходил только Рон Пуласки, но начищенные до блеска форменные ботинки оставили совсем иной отпечаток.

Сакс рассказала Райму, как девочка воспользовалась манекеном, чтобы отвлечь киллера и сбежать. Райм одобрительно хохотнул.

– Он нанес ей, ну, то есть манекену, очень сильный удар. Тупым предметом. Настолько сильный, что расколол пластик-под мягкой вязаной шапочкой. Потом, видимо, пришел в ярость оттого, что его надули, и расколошматил аппарат для чтения микрофиш.

– Тупым предметом, – повторил Райм. – Можешь снять отпечаток вмятины?

В бытность свою главой отдела по обследованию мест преступлений, еще до травмы, Райм составил несколько баз данных для идентификации собранных улик и трасологической экспертизы отпечатков. Один из файлов содержал сотни изображений следов, которые оставляет на коже и предметах тупое орудие, будь то монтировка, человеческая кость или кусок льда. Внимательно изучив манекен и осколки аппарата, Сакс ответила:

– Нет, Райм, я ничего не вижу. Шапочка, которую Женева надела на ма…

– Женева?

– Так ее зовут.

– Хорошо. Продолжай.

Амелию задело, что Райм не проявил никакого интереса к самой девочке и тому, что той пришлось пережить. Такое случалось уже не впервые. Ее часто тревожило безразличие Райма к потерпевшим, а тот всегда отвечал, что профессионалу иначе нельзя. Кому нужен пилот, который, залюбовавшись закатом или испугавшись грозы, влетает прямехонько в гору? Тоже и с полицейскими. Мысль, конечно, понятная, но для Амелии Сакс жертвы были прежде всего людьми, а преступления – не столько задачками для криминалиста, сколько вопиющей несправедливостью. Особенно если жертва – шестнадцатилетняя девочка.

Сакс собралась:

– Шапочка рассеяла силу удара в месте контакта. От аппарата тоже остались одни осколки.

Райм сказал:

– Что же, прихвати с собой парочку образцов. На них могли остаться следы.

– Обязательно.

Сакс услышала в трубке чьи-то приглушенные голоса. И ответил Райм немного встревоженно:

– Заканчивай поскорее и возвращайся сюда.

– Почти закончила, – сказала Сакс. – Сейчас только пройдусь по сетке на пожарной лестнице… Райм, что там у тебя?

Тишина.

Когда он снова заговорил, беспокойства в его голосе только прибавилось.

– Все, Сакс, мне пора. Похоже, у меня гости.

– Кто?..

Но Райм уже отключился.

Женщина-детектив в белом комбинезоне скрылась из виду за краем окна.

Томпсона Бойда она больше не интересовала. Со своей смотровой площадки в шестидесяти футах над улицей он наблюдал за пожилым копом, который направлялся к группе свидетелей. Средних лет, грузный, в мятом костюме. Этот тип полицейских Бойд тоже хорошо знал: умом не блещет, зато хваткой отличается бульдожьей, под стать внешности. Такой будет докапываться до сути, и ничто его не остановит.

Когда толстяк кивнул вышедшему из музея высокому негру в коричневом костюме, Томпсон оставил свой пост и заспешил вниз по лестнице. На площадке первого этажа он остановился, достал из кармана револьвер и проверил, не забилось ли что между стволом и цилиндром. Может, вот такой щелчок, когда он откидывал и закрывал барабан, насторожил девушку?

И хотя сейчас вокруг не было ни души, Томпсон все проделал без единого звука.

На ошибках надо учиться.

«Все по инструкции».

Убедившись, что револьвер в порядке, Томпсон спрятал его под плащ, спустился по темному лестничному пролету в холл и вышел через дальнюю дверь на Пятьдесят шестую улицу. Потом свернул в переулок, который вывел его обратно к музею.

Выход из переулка на Пятьдесят пятую никто не охранял. Томпсон незаметно пробрался к побитому мусорному баку, из которого несло гнилью, и выглянул на улицу. Проезд уже открыли, но на тротуарах толпились десятки зевак. Полиция почти вся разъехалась. Женщина в белом комбинезоне – «поцелуй смерти» – была наверху. Перед входом стояли две патрульные машины и мини-фургон бригады криминалистов. Из полицейских оставались трое в форме, двое в штатском и помятый толстяк детектив.