Капкан для Империи (СИ) - Петриков Денис Юрьевич

И на душе у меня, кстати, неспокойно.

Закончив сверлить меня глазами, обладатель мантии встретился с «Мясистым» взглядом, после чего кивнул и прошмыгнул назад в открытую дверь, торопливо из помещения удалившись. Куда же ты, родной, а поздороваться и обняться?

И всё же я чувствую, что попал. Боже, за что ты меня так наказываешь? Да ясно за что. За то, что по характеру я вредный, стебущий всё живое сукин сын. Да, все знали, что человек я надёжный и что если в моей бригаде хорошо работаешь, то не менее хорошо и вовремя получаешь. Но не дай боже тебе неразумному косячить по мелочи, я тебе такого расскажу, что две ночи спать не будешь от воспаления совести. Ну да ладно, это теперь вроде как в прошлом.

- Как вы себя чувствуете? – вкрадчивым и осторожным голосом поинтересовался «Мясистый».

<На вас использовано очарование. В связи с вашей осведомлённостью, действие магии минимально>

Т-а-а-а-а-к… Я уже завидую этому парню, как бы мне подобный навык пригодился по жизни. А то ресторан, цветы, ухаживания. А вот себе я не завидую, ведь меня, похоже, обрабатывают.

Так что же делать? Что говорить? Как себя вести?

 Да понятно что, необходимо как и всегда следовать наставлениям деда. Дед у меня был – бомба. Сто кило закалённого в горниле второй мировой войны тротила. Ну да, про «закалённый тротил» глупость, конечно, сказал, но суть отражает.

Так вот, первая заповедь моего деда звучит так:

«Внучок, никому не доверяй. Доверять, внучок, нельзя даже себе. Начнешь себе доверять, а потом съешь что-то несвежее и узнаешь, что и себе доверять нельзя».

Ну, с доверим к этим парням у меня всё в порядке, по причине того, что его нет вообще.

Сложность сейчас в том, что за первой заповедью моего деда следует вторая, помогавшая мне в жизни не меньше первой:

«Внучок, никого никогда не обманывай. Имея дело с серьёзными людьми, ты попадёшься на лжи только один раз, после чего на всю жизнь станешь для них человеком несерьёзным».

Так вот, врать я не люблю. Принципы у меня такие. Жаль только что-то мне подсказывает, что всего этим парням говорить точно не следует. Ладно, послушаем для начала, что они мне сами скажут:

- А как должен? – приподнимаясь и садясь в нише так, чтобы видеть вошедших, поинтересовался я.

Лицо «Мясистого» приняло озабоченный вид, после чего он затараторил своим приятно-гипнотическим голосом:

- Я знаю, что у вас сейчас множество вопросов и что вы, должно быть, испытываете серьёзное волнение. Да и не буду темнить, положение ваше незавидное. Более того, можно сказать, что попали вы в большую беду. Но спокойствие, первым делом спокойствие, из беды этой есть выход. Я всё вам расскажу и, конечно же, отвечу на все ваши вопросы. А сейчас мне очень важно знать, как вы себя чувствуете. А вам, поверьте, очень важно, чтобы о вашем самочувствии знали мы.

Вот же убаюкивающий сукин сын. Знаете, а ведь я ему почти верю. Почти… У меня при жизни имелась одна магическая способность. Я мог засунуть палец в свежий раствор и волшебным образом узнать сколько мешков цемента спёрли у меня со стройки. Так вот, мне не надо ничего засовывать в данного индивида, чтобы знать, что что-то тут не так. И сильно хотелось бы понять, что именно.

- Я чувствую себя прекрасно. Голова работает очень хорошо, - честно ответил я.

И это правда. Ведь не будь сейчас моё сознание разогнано до неприличных скоростей, я бы запинался и тупил, ведь общаясь с данным индивидом, я произвожу похожую на внутренний перевод процедуру. А как иначе, ведь думаю я на незнакомом для себя языке и понимаю его лишь потому, что происходит некий образный перевод. Не в смысле картинок, а в смысле значений.

Блин, или всё не так? Ну не могу я толком происходящее объяснить. Хрень в общем в моей голове творится не совсем мне понятная. Но суть её проста, я понимаю что мне говорят и могу отвечать.

Ответив на вопрос о своём самочувствии, я уставился на «Мясистого» внимательным взглядом, на который он приветливо улыбнулся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Неужели не хотите спросить, куда вы попали? – осторожно поинтересовался он.

- Вон туда я попал… - кивнув в угол помещения, буркнул я.

Три пары глаз проследили направление моего кивка. Стражники, которые, держа фонари, настороженно стояли по бокам от «Мясистого» хмыкнули и переглянулись, но тут же придали себе отстранённо-сдержанный вид. Дисциплинированные, однако, парни.

Обладатель же кожаной куртки какое-то время тупил на два каменных бортика, между которыми имелась чаша-углубление и небольшая дырка. Дырку я правда не видел, но исходя из того, что из угла попахивало дерьмом, был уверен, что она там имеется.

«Мясистый» укоризненно покачал головой и обнадёживающим тоном произнёс:

- Ещё раз повторюсь, ваше положение далеко не отчаянное и, если вы будете следовать нашим просьбам и рекомендациям, уже через четыре дня, очень возможно, окажетесь дома. В своём родном мире. Как вас, кстати, зовут?

- Я не помню, - ответил я.

- Ай, яй, яй. Да, увы, в таких случаях как ваш, подобное случается. Скажите, а что вы помните? Попробуйте выцепить ваше последнее воспоминание.

А вот это, барбос щекастый, я тебе, пожалуй, рассказывать не стану. Так как хреновое это воспоминание. Неприятное. Вот я словно мотылёк за мутным стеклом, а вот, после, меня начинает насильственно затягивать в это – чужое для меня тело. С невыразимой не телесной болью скручивает и тянет. И я интуитивно понимаю, что происходит данный процесс по воле сосредоточенных мудил в мантиях.

Мне, кстати, по молодости вторая заповедь деда не понравилась. Это та, которая «Не ври людям внучок». И я, как всякий считающий себя самым умным малолетний дебил, немедленно деда подловил. «Дед, говорю, а вот если тебя нацисты в плен возьмут, ты им что, всю правду расскажешь, да?»

Когда я после от дедовской затрещины очнулся, старый пердун поднял палец вверх и авторитетным тоном заявил:

«Если попадешь в плен внучок, врать нельзя особенно. Коси под дурака, недоговаривай, путай врага и маневрируй».

И уж поверьте, в вопросах попадания в плен мой старик разбирался не понаслышке.

Руководствуясь данным подходом, я ответил на заданный вопрос следующее:

- Что я помню? Помню, что мы весь вечер с товарищем Гариным его гиперболоид чинили, а после? После я спать лёг. А проснулся уже здесь. Сначала пошевелиться не мог, а далее картинки немые полетели. Ну я и лежал, просматривал их, пока вы не пришли.

- Ага, ага, - удовлетворённо закивал «Мясистый». – А что вам снилось не помните? Поверьте, это очень, очень важно. От этого напрямую зависит вернётесь ли вы домой.

- Снилось что-то конечно, но очень смутное. Вот, припоминаю, работа мне моя снилась. Я дома строю. Кошмар снился, что у нас подъёмный кран на дом недостроенный упал. Громадина такая, пылищи поднялось караул и что интересно, крановщик жив остался.

- А ещё что? – заинтересованно вытянул шею собеседник.

Морщу лоб, принимаю позу мыслителя, но вместо ответа на заданный вопрос обдумываю стоит ли дивиться тому, что собеседник не поинтересовался что такое гиперболоид и как выглядит в моём мире подъёмный кран.

- Да муть всякая, ничего важного. И неприличное снилось…

- Что именно неприличное? – насторожился «Мясистый».

- Что, что, как детей делают, - взглянув на собеседника как ни идиота, произнёс я, после чего спросил: – Тебя хоть звать то как?

- Для вас я Бруго уважаемый, - поклонился переговорщик и про себя подумал:

«Ладно, они редко помнят момент захвата и переноса. И этот, похоже, тоже не помнит. Не должен он увидеть и последние воспоминания прошлого владельца тела, их тщательно стирают. Пару раз было конечно, что видели, но такие сразу волнуются сильно, а этот спокойный, даже слишком. Но спокойствие его объяснимо: Элирум в том числе выравнивает эмоциональный фон. Думаю, можно излагать основную легенду».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Я вижу вы достаточно спокойны и это хорошо, - начал говорить Бруго. – Послушайте меня немного. То, что я вам сейчас скажу, очень важно, да для вас сейчас всё сказанное мной очень важно. Знайте, хорошо чувствовать вы себя сейчас не должны, как и не должны быть таким спокойным. Но мы уже кое-что для вас сделали и ещё много чего сделаем для вашего хорошего состояния. Чтобы спасти вас от разрушения разума, вам дали очень дорогой препарат – Элирум. Он убирает почти все неприятные следствия произошедшего с вами, даёт большую ясность и силу ума. Отчего я уверен, что вы меня прекрасно понимаете и не менее прекрасно соображаете. И вы, наверно, уже задали себе резонный вопрос, а отчего это я заперт в камере, а этот непонятный хмырь в сопровождении двух вооружённых стражников, рассказывает мне, что всё замечательно? Есть такое?