«Дружественный огонь» - Виктор Державин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Почему?! — не выдержал тогда я, перебив преподавателя.
Она усмехнулась и продолжила:
— Сейчас закон и общественная мораль — это прислужники женского доминирования.
— Чего?!
— До-ми-ни-ро-ва-ния. Ясно, мой мальчик?! — произнесла она эти слова с явным превосходством, с явным высокомерием. При этом села прямо на мою столешницу и внимательно рассмотрела узкие носы своих модных туфель.
Я тогда в последний момент едва уловил, почему она вдруг, резко перешла со мной на такой тон. Прекрасно понимая, что я офицер и что слова «мой мальчик», вдобавок произнесённые в таком тоне, были для меня неприемлемы ни при каких обстоятельствах тогда, в те далекие времена.
Разумеется, она меня полностью контролировала, и её интеллектуальное превосходство надо мной было полнейшим. То есть прямо во время теоретических занятий она приступила к практическим и слегка меня потренировала по ходу дела.
Не давая мне опомниться, продолжила, резко перейдя опять на «вы», но частично:
— Как бы правы вы ни были, потом не отмоешься никогда. И тем не менее. Грань, после которой удар неизбежен, есть. Во-первых, самооборону никто не отменял. Простыми словами: в 1 случае из 100, когда мужчина имеет право ударить женщину, — это когда невозможно действовать иначе. Если женщина сошла с ума и бросается на вас, лупит по голове, ногтями раздирает кожу, ударьте её один раз, чтобы она поняла: «Хватит, мне больно». Второе: ударить не значит бить. Грань в этом случае очень тонкая, и именно по ней нужно пройти мужчине. Но! До этого доводить нельзя. Это уже третье. Все люди обязаны понимать, что ни одно живое существо не заслуживает удара, пока не перейдёт черту. Ваша задача — уметь эту черту обозначить, причём задолго до кризиса. Вы должны научиться давать понять окружающим вас женщинам, что готовы быть настоящим рыцарем, многое терпеть, но у всего есть лимиты, границы, пределы. Я видела много мужчин, которые ходили с синяками и расцарапанными лицами, всё это дело рук их жен. Мужчина физически сильнее женщины, это природный ресурс, про который общественная мораль предлагает мужчинам забыть. Женщина не равна мужчине в силе, но когда она проявляет физическую агрессию, то сама уравнивает мужчину и женщину.
Жаль, что с этой восхитительной женщиной я провёл слишком мало времени. И не потому, что она мне тогда по-настоящему вскружила голову. Жаль, что у нас было с ней всего-то несколько часов практических занятий, их тогда называли «деловой игрой».
Сегодня я вспомнил эту женщину. Разумеется, она поставила бы мне «неудовлетворительно» за то, что я не смог своевременно обозначить Кейси границы, и тогда мне не пришлось бы самообороняться. Но пришлось. Я это сделал максимально аккуратно. В этой части она бы мне наверняка поставила «хорошо». А может, «отлично»? Нет. Почему? Потому что она меня учила возбуждать у женщин лёгкую влюблённость в себя, но держать при этом нужную мне дистанцию. По этой части я был бы у неё конченым двоечником. Хотя… Я видел, что был ей симпатичен. Но всё-таки она смотрела на меня глазами полного превосходства и сочувствия (иногда).
Кейси закончила свой рассказ и ждала моей реакции.
Я налил нам в стаканы ещё немного коньяка.
— Скажи, Кейси, как ты дошла до жизни такой, чтобы броситься бить мужчину? Подчёркиваю: не начальника, а мужчину.
Жестом пригласил Кейси отхлебнуть коньяк. Кейси немного отпила.
— Ты меня опозорил.
— Кейси, я жду акт от Тони. Уже завтра будет готово заявление в полицию. Вроде бы, по словам Тони, это хищение частной собственности. Так юристы толкуют такие вещи.
— Ты этого не сделаешь.
— Почему?
— Ты хочешь стать врагом ФБР?
— При чём здесь ФБР?
— Ты не понимаешь?
— Разговор в такой манере для меня неприемлем. Но в последний раз отвечу. Да. Я не понимаю.
— Тобой заинтересовалось управление ФБР по нашему штату.
— Управление или твой гражданский муж?
— Он мне уже не муж никакой.
— Поясни.
— Мы расстались пару недель назад.
— Кому ты хотела передать документы?
— Ему.
— Для чего?
— Он меня вынудил это сделать.
— Как? Для чего?
— Точно не знаю для чего. Но поняла, что они интересуются Ричардом, а у него как у конгрессмена неприкосновенность, иммунитет. Поэтому они тебя взяли в разработку, а не его. Хотят, чтобы формально всё выглядело так.
— И что?
— В итоге они отрабатывают по-настоящему. Неужели ты не понимаешь? Ты вошёл в круг информированных и больших людей. Само собой, ты для них и сам стал интересен.
— Что нашли?
— На тебя пока ничего нет.
— Не ври мне, Кейси! Сейчас твоя судьба в моих руках. Труд всей твоей жизни сейчас на кону. Ты же так пахала, чтобы поступить в университет, и в университете тоже пахала! Подумай как следует.
— Клянусь, что на тебя ничего нет! Я лично целенаправленно искала и не нашла. Ничего!
— А что ты искала?
— Я думала, что ты делаешь дела со своей женой. Искала, где вы делаете деньги, где обманываете акционеров и, самое главное, Ричарда. Не нашла. Ты молодец. Хотя никто этому не верил. Даже эту дорогущую систему менеджмента качества заказал за свои собственные деньги. Где это видано! Честно скажу, что мой бывший партнёр подумал, что ты полный болван, если это подтвердится.
— Ты тоже так считаешь?
— Напротив. Для меня это урок. Я у тебя учусь.
— Так нашли хоть что-то?
— Ты мне поможешь?
— Не знаю. Думаю.
— Ладно. Будь что будет. В общем, они ещё хотели как-то зацепить твою жену или поймать её на чём-то.
— Зачем?
— Специализация фирмы твоей жены специфическая. Поэтому интерес нормальный. Но не только это.
— Что ещё?
— Она же хочет стать акционером. Хочет купить акции своей компании. Часть акционеров недовольны этим. Боятся дальнейшего поглощения. Поэтому попросили моего бывшего прощупать. Но тоже ничего не нашли.
— Допустим. А тебе зачем вся эта наша корпоративная документация? Зачем все эти материалы совета директоров?
— Ничего конкретного. Просто надо что-то найти на Ричарда.
— Что там можно найти?
— Хочу найти какое-то протокольное решение о возмещении ему некоторых личных затрат, прикрытых притворной сделкой. Они там наверняка есть, но
