Игры Мастеров. Мастер стратегии - Кирилл Манаков

Плумкис любовался на происходящее с выражением художника, осматривающего созданную им картину.

– Да, гере, – он прикрыл дверь, – можно быть уверенным, что завтра все будет прекрасно. К встрече гере экзекутора все готово?

– Да, да, – закивал Крум, – освободили постоялый двор «У подковы». За ночь привели в порядок комнаты. Новое белье доставят сегодня от белошвеек. Портьеры поменяли. Посуду предоставляет лично гере бургомистр… грузчики разбили половину сервиза, но гере бургомистр претензий не высказал. Продукты доставляют зеленщик Булис и мясник Руппс. Да, гере канцеляристы, – Крум рассмеялся, – мясник просил замолвить словечко за его сына. Предлагал свежайшие продукты.

– Так что же вы отказались? – ухмыльнулся Плумкис, – Сейчас парочка кровяных колбасок не помешала бы.

– Я как-то… – опешил Крум, – Не знаю… Гере экзекутор…

– Не смущайтесь, дружище, – Плумкис хлопнул его по плечу, – я же пошутил.

Я едва сдержал улыбку, вот, оказывается, с кем переговорил предприимчивый мясник. И, правда, Круму стоило взять с него несколько колбасок. В воспитательных целях, так сказать.

– Кстати, Рюмпель, – обратился ко мне старший советник, – вас хочет видеть гере директор Коллегии образования.

– Меня? – я меньше всего ожидал интереса со стороны столь высокого начальника.

– Именно вас. Понимаете, на время визита гере экзекутора к Коллегии всегда прикомандировывается сотрудник Канцелярии. Для связи, так сказать. И Коллегия запросила вашу кандидатуру. Наверное, ваш вчерашний визит произвел на них неизгладимое впечатление. К тому же, вы получили прекрасный отзыв от Тайной Канцелярии. Они особо отметили вашу изобретательность и настойчивость.

А вот это как раз неудивительно. От вчерашнего привратника за милю разило Тайной Канцелярией.

– И… и что я должен делать?

– Вы что, Рюмпель, правил не знаете? – пожал плечами Плумкис, – Обратитесь в Общий департамент, возьмите открепление, подпишите его у начальника и отправляйтесь в Коллегию. Представьтесь по форме и приступайте к работе.

Он хотел что-то сказать Круму, но заметив, что я остаюсь на месте, повернулся ко мне:

– Как Рюмпель, вы еще здесь?

– Да, да, – я вскочил со стула так энергично, что тот упал, – бегу, гере старший советник.

Делопроизводитель Общего отдела, толстая девица с прилизанными волосами сначала наградила меня привычным недовольным взглядом, но тут же расплылась в широкой улыбке. Я несколько раз сталкивался с ней в коридорах Канцелярии, и у меня сложилось стойкое убеждение, что моя скромная персона интересует ее не только в плане своевременной сдачи недельных отчетов. Однажды она сама заговорила со мной, но я, воспользовавшись случаем, улизнул. Сия работница печати и штампа была совсем не в моем вкусе. Отдельные дефекты фигуры еще можно как-то перенести, но окружавший ее запах сургуча меньше всего настраивал на романтический лад.

– Гере Рюмпель, – сказала она низким грудным голосом, – ваши бумаги готовы.

Я развернул запечатанные свитки. В одном была заявка на командирование переписчика второй ступени Рюмпеля в распоряжение Коллегии образования сроком на три дня с размашистой подписью директора. А вторая – это направление от Канцелярии.

– Ах, гере Рюмпель, – сладко сказала делопроизводитель, – вы пользуетесь такой популярностью. Секретарь директора Коллегии лично приносила заявку. Вы произвели такое впечатление на эту наивную девушку…

Я вспомнил чувственные губы и достаточно откровенный наряд секретарши Директора. Слово «наивная» меньше всего подходило к ее образу.

– Гере, Рюмпель, – она перешла на шепот, – у нас будет время поговорить… После вашей командировки, разумеется?

Я пробормотал что-то неопределенное и вышел из приемной. Работниц Канцелярии я вообще не воспринимал как женщин. Мне только не хватало приключений с этой особой.

В приемную начальника Канцелярии я попал не сразу. Арестанты в серых робах, подбадриваемые командами одноногого капрала в медном шлеме, спускали со второго этажа огромный шкаф, и подняться по лестнице не было никакой возможности. Канцелярия поддалась всеобщему энтузиазму, связанному с подмазкой, подкраской, ремонтом и вообще улучшательством вверенных помещений и городских улиц. Похоже, ввиду чрезвычайной необходимости дали «добро» на использование в качестве подсобных рабочих арестантов, содержащихся в городских участках. Интересно, кто же это согласовал допуск столь неблагонадежных лиц в святая святых – здание самой Канцелярии?

Гере начальник, заложив руки за спину, стоял у дверей своего кабинета. Рядом пристроился референт с папкой и выражением радостной готовности, придававшей ему сходство с собакой, преданно смотрящей на хозяина. Наш начальник был единственным руководителем в городе, предпочитающим иметь в качестве личного помощника мужчину. Следует сразу сказать, что причина этого отнюдь не в каких-то отклонениях, а в ревнивом и склочном характере его супруги.

– А-а, Рюмпель! Мы вас уже заждались!

Со вчерашнего дня меня уже трудно чем-либо удивить. Но, согласитесь, когда подобное адресуется начальником Канцелярии рядовому переписчику…

Референт положил бумагу на папку и поднес перо с чернильницей, начальник широко расписался на направлении, поставив точку с такой силой, что перо сломалось.

– Надеюсь, Рюмпель, что вы не уроните… Поддержите, так сказать, репутацию нашей Канцелярии. Я на вас надеюсь, Рюмпель, очень надеюсь…

Он хотел еще что-то сказать, но махнул рукой и зашел в кабинет, закрыв за собой дверь. В приемной остался референт с пустыми глазами и приклеенной улыбкой. Я аккуратно взял у него из рук подписанный документ и направился в Коллегию образования.

Привратник приветствовал меня как старого знакомого. Даже открыл дверь и проводил до лестницы. Не знаю, что следует думать о такой неожиданной популярности, особенно, если она связана с вниманием Тайной Канцелярии. Не могу представить, чем мог заинтересовать столь уважаемые инстанции скромный переписчик второй ступени.

Впрочем, особо торжественного приема в Коллегии я не удостоился. Секретарша довольно сухо поздоровалась, приняла направление, засунула его куда-то под стол, жестом показала на диванчик в углу приемной и углубилась в чтение бумаг. Не могу сказать, что это меня расстроило. Слишком много в последние время было суеты.

Я уселся тихонечко в уголке и стал наблюдать за работой учреждения. В приемную один за другим заходили озабоченные люди. Секретарша с ловкостью ярмарочного фокусника принимала свитки, ставила штампы, запечатывала и раскладывала по ячейкам полученную корреспонденцию. Кому-то, наоборот, выдавала бумаги, причем доставала их не глядя, и за все время не допустила ни единой ошибки. Несколько человек она проводила в кабинет директора. Все это, конечно, интересно и познавательно, но кто мне объяснит, что должен делать я? Нет, я вовсе не старался найти себе лишнюю работу, просто не хотелось попасть в ситуацию, когда по незнанию не выполню своих прямых обязанностей.

Наконец, из кабинета вышел сам гере директор и направился ко мне. Лицо его излучало радушие.

– Гере Рюмпель! Что же вы сидите, вы вас ждем!

Я встал и, как положено по Уставу, приветствовал директора. Он замахал руками, подхватил меня под локоть и повел в кабинет. Провожавшая нас взглядом секретарша улыбнулась весьма многообещающе.

– Гере Рюмпель, гере Рюмпель, – быстро говорил директор, – я надеюсь, мы сработаемся, я просто уверен в этом. Такая ответственность, такая ответственность… Мы так рады, так ждем гере экзекутора, так ждем. И я очень рад, что нам рекомендовали именно вас!

Стоп! Я так удивился, что чуть не перестал улыбаться. А я-то был уверен, что это именно Директор пожелал видеть меня в качестве прикомандированного сотрудника. В этой ситуации как-то неуместно расспрашивать о том, кем был неизвестный, так настоятельно рекомендовавший неприметного переписчика. И сделавший это так убедительно, что руководители солидных учреждений выскакивают из кабинетов, дабы лично засвидетельствовать свое уважение.

Тем временем директор усадил меня за стол и щелчком пальцев вызвал секретаршу, в мгновение ока расставившую вазочки со сладостями и графинчики с наливками.

– Попробуйте вот это, гере Рюмпель, – суетился директор, – плоды шихсу в карамельной глазури. В это время года – страшная редкость. И наливочки, наливочки. Ручаюсь, такой вы не пробовали.

Я взял из вазочки темную горошину и бросил в рот. Могу сказать, что гере директора ввели в заблуждение – это были вовсе не плоды шихсу, а резаный хрус. Отдаленно напоминающий шихсу, но стоящий раз в десять дешевле. Именно поэтому они и в глазури, портить карамелью изысканный вкус экзотических ягод может только абсолютный дилетант. Но вслух сказал: