Неизвестная война - Отто Скорцени

Масштаб репрессий, проводимых «авторитарной и христианской» диктатурой, сделала явной амнистия, объявленная в июле 1936 года преемником Дольфуса на канцлерском посту — фон Шушнигом; тогда было освобождено 15 583 политических заключенных.

Осужденные на смертную казнь два года назад умирали отважно. Поднимаясь на эшафот, национал-социалисты выкрикивали: «Да здравствует Германия! Хайль Гитлер!»

В день путча, 25 июля 1934 года, Гитлер находился в Байройт, где ставили «Золото Рейна» Рихарда Вагнера. Узнав о трагических событиях, он был изумлен[24] и разъярен; одновременно он получил информацию о концентрации пяти дивизий Муссолини на перевале Бреннер и продвижении югославских войск к границе со Штирией и Каринтией.

«Добрый Господь, сохрани нас от наших друзей! — сказал Гитлер Герингу. — Это будет новое Сараево…»

С согласия президента Германской империи фельдмаршала Пауля фон Гинденбурга, в Вену был послан Франц фон Папен[25] — тайный папский камергер. Главной его задачей было избежать разрыва отношений между Веной и Берлином. Действительно, отношения сохранили, но австрийская трагедия не закончилась.

Глава вторая

Аншлюс

Тренировки в «Deutscher Turnerbund» — Особенный референдум, предложенный Шушнигом, или Тайное голосование без кабин — Ночь 11 марта 1938 года — Канцлер Зейсс-Инкварт — В президентском дворце: избежание драмы столкновения между батальоном гвардии и СА — Вид Гитлера с наших подмостков — Изменение взглядов и триумфальный плебисцит — Люди с другой стороны Майна.

11 июля 1936 года преемник Дольфуса Курт фон Шушниг официально признал, что «Австрия, в сущности, является немецким государством», но был против объединения с Германией и поощрял полицию на безжалостное подавление пронемецких манифестаций.

Встреча Гитлер — Шушниг, которая прошла 12 февраля 1938 года в Берхтесгадене, вселила в нас надежду на будущую нормализацию отношений между Германией и Австрией, но быстрое возвращение в материнское лоно казалось невозможным. Национал-социалистская партия была, на определенных условиях, снова легализована. С 1935 года я принадлежал к Немецкому гимнастическому союзу («Deutscher Tumerbund»), одновременно существовавшему в Австрии и Германии. Случилось так, что там я оказался в кругу бывших членов или сочувствующих распущенной партии. Пожалуй, не стоит добавлять, что все 60 тысяч членов Гимнастического союза были приверженцами объединения с Германией. Внутри нашего союза мы организовали отделения обороны, однако нам было известно, что коммунисты и социал-демократы считались мастерами в искусстве маскировки своих подразделений. Мы ориентировались в ситуации и знали, что Москва предоставила австрийским руководителям коммунистической партии точные директивы по созданию Народного фронта — в Вене они собирались взять реванш за Берлин.

После возвращения из Берхтесгадена Шушниг переформировал свой кабинет и назначил Зейсс-Инкварта министром внутренних дел. Он был великолепным адвокатом и примерным католиком, который до вступления в ряды национал-социалистской партии принадлежал, как и большинство австрийцев, к сторонникам аншлюса. В то же самое время канцлер делал все, чтобы договориться с руководством крайне левых организаций против нас. В скором времени давление Москвы возросло, и Шушниг решился на авантюру, которая должна была решить судьбу Австрии.

В среду, 9 марта 1938 года, грянул гром среди ясного неба. Канцлер объявил в Инсбруке, что в воскресенье, 13 марта, будет проведен плебисцит по вопросу «за» или «против» «свободной, немецкой, независимой, социально справедливой, христианской и объединенной Австрии».

Берлин сразу же обвинил его в «сознательном нарушении соглашения в Берхтесгадене», «игре в пользу Москвы» и «желании установить в Вене советскую республику». В действительности, как заметил в своей «Истории немецкой армии» (том 4) французский историк Жак Бенуа-Мешин, «мы были свидетелями странного спектакля, которым поспешила воспользоваться гитлеровская пропаганда: кроме Отечественного фронта единственной силой, открыто проводящей кампанию поддержки плебисцита, были коммунисты».

Сегодня известно, что канцлер пал жертвой различных иллюзий и, без сомнения, обещаний, которых не мог выполнить. Он начал отдаляться от правых монархистов, ответив отказом на предложение вернуть трон, сделанное Отто Габсбургом, который подписал свой манифест «Отто, I. R.», то есть Imperator Rex — так же как Карл V.[26] Через девять дней, 26 февраля, министр иностранных дел Франции Ивон Дельбо выразил перед французским парламентом свое удовлетворение австрийским канцлером: «Франция не может не интересоваться судьбой Австрии и сегодня подтверждает, что независимость Австрии является необходимым элементом европейского равновесия».

В своих мемуарах Франц фон Папен позже напишет, что «личный друг Шушнига, французский посланник в Вене Габриель Пио, был отцом плебисцита».

Стремясь сделать невозможным или, по крайней мере, задержать аншлюс при помощи своего референдума, канцлер рассчитывал на поддержку из-за рубежа, в которой ему очень быстро отказали. В Лондоне именно в этот момент подал в отставку министр иностранных дел Энтони Иден. Артур Ненилль Чемберлен, который назначил на его место лорда Галифакса, считал проект австрийского референдума рискованным делом. Посол Чехословакии в Берлине доктор Масны якобы заверил маршала Германа Геринга, что президент Эдуард Бенеш не намерен вмешиваться в австрийские события.

Утром 7 марта австрийский военный атташе в Риме полковник Лебицки вручил Муссолини копию речи, которую Шушниг должен был произнести в Инсбруке. Искренне удивленный дуче сразу же вмешался, чтобы отговорить канцлера от этой затеи, «которая может быстро обернуться против пего». Однако Шушниг не обратил внимания на его мнение. Может быть, он получил решительные заверения о поддержке от Франции? Сомнительно. Несколькими неделями ранее правительство Шотана получило вотум доверия парламента со значительным большинством голосов: 439 против 2. На следующий день после речи в Инсбруке утром 10 марта Камиль Шотан выступил в палате депутатов. Он сошел с трибуны и покинул зал; вслед за ним, в тишине, это же сделали его министры. Кабинет Шотана подал в отставку, располагая большинством в парламенте!

Занимаясь атлетикой в Гимнастическом союзе, мы много читали зарубежную прессу, такую как «Таймс», «Дейли Телеграф», «Франкфуртер Цайтунг», «Ле Темпе» и швейцарские газеты. Вечером 10 марта у всех сложилось впечатление, что Шушниг потерял рассудок, изолировав сам себя.

Необходимо напомнить, каким образом должен был происходить референдум. Последние выборы в Национальное собрание происходили в 1929 году, следовательно, не осталось никаких избирательных списков. Нам объяснили, что они не нужны, — обо всем позаботится Отечественный фронт, единственный организатор референдума. Во-первых, все чиновники должны были голосовать в своих конторах; жители Вены в возрасте 25 лет и жители провинции на год моложе могли голосовать на основании предъявления семейной книжки, счета за квартиру, газ или электричество, сберегательной книжки, удостоверения Отечественного фронта или Крестьянского союза и так далее. Избиратели, которых члены комиссий знали в лицо, могли даже обойтись без паспорта! Было уточнено, что голосование будет публичным и в бюро останутся только бюллетени с надписью «ДА». Кабин не предусматривалось! Граждане, желающие проголосовать против, должны были сами принести бюллетень с надписью «НЕТ» и попросить у комиссии официальный конверт…

В таких условиях группа из пятидесяти весельчаков, начав обход избирательных участков с самого утра и поддерживаемая друзьями-членами комиссий, могла обеспечить Шушнигу несколько тысяч голосов. Тем временем, правительственное радио и пресса повторяли: «Каждый гражданин, голосующий «НЕТ», предает национальные интересы». Поэтому наивные граждане, пришедшие с бюллетенем, в котором значилось «НЕТ», сами себя определили бы как предателей.

Подобного рода действия, безусловно, были непорядочными, но организаторам референдума они казались замечательной идеей.

В эту же ночь 10 марта Шушниг издал приказ о мобилизации всех призывников 1935 года. В состояние готовности была приведена милиция Отечественного фронта. Тревожил тот факт, что опять появились старые ультрамарксистские отряды «Шутцбунда», некоторые были переодеты в светло-серые мундиры штурмовых отрядов Восточной Марки — боевых дружин Отечественного фронта, — что бы там ни говорили, Шушниг мобилизовал все средства. Утром 11 марта жители Вены увидели на улицах грузовики с пропагандистами Фронта, воздевающими вверх руки, сжатые в кулаки. Бургомистр Вены Рихард Шмитц вызвал накануне вечером комендантов рабочей милиции и выдал им оружие. Над колоннами грузовиков, прибывающих из предместий, развевались красные флаги с серпом и молотом; рабочие поднимали вверх руки, сжатые в кулаки, пели Интернационал и кричали: «Голосуйте «ДА» за свободу! Прочь Гитлера! Да здравствует Москва!» В это же время самолеты с бело-красными бантами сбрасывали над столицей тонны листовок, на которых значилось: «Голосуйте «ДА!»».