Приключения Гринера и Тео - Евгения Белякова

— Надеюсь, ты понимаешь, что не стоит распространяться о том, кто мы… — прошептала Тео на ухо Гринеру, когда он, спешившись по примеру старших товарищей, заводил своего коня через калитку на задний двор гостиницы. — Это может вызвать нежелательные толки… Для всех остальных я и мой друг Дерек — просто наемники, охраняющие драгоценную персону барда, ясно?

— Ясно, — кивнул Гринер, чего тут неясного, он ведь не дурак. Но на всякий случай уточнил, — А кто тогда я?

— А ты — мой ученик.

"Вот здорово", — подумал юноша, — "Так, получается, я все-таки стал учеником воина, пусть и только на словах. А, впрочем, почему на словах? Не для виду же она с собой меч таскает…"

Кормили в «Гузке» и впрямь отменно, бард не обманул. Хозяйка гостиницы, завидев старого клиента, от радости вся засветилась и приказала подать все самое лучшее, не желая ударить в грязь лицом перед знаменитостью. Маги кормежку оценили, пожелали процветания мисс Келеен (так звали обаятельную хозяйку) и, отговорившись делами, покинули «Гузку», наказав Гринеру как следует погулять по городу, чтобы было в будущем что вспомнить. Бард проводил юношу до главной улицы, пересекающей город, и, объяснив, что должен повидаться со своими собратьями по цеху, тоже удалился. Гринер оказался предоставлен сам себе, один в огромном городе; под рубахой кошель с пятью серебряными монетами, которые ему вручила перед уходом Тео, а в голове множество интереснейших планов.

Главная улица, носившая гордое и вполне объяснимое название «Главная», изобиловала множеством магазинов, лавок, кафе и гостиниц, да и просто особняками богатых жителей. Повсюду сновали люди: что-то покупали, что-то продавали, изредка проезжали конные, и их лошади весело цокали подковами по мостовой. Гринер, сам не свой от счастья, зашел в первую же попавшуюся ему лавку; в той, как оказалось, продавали оружие. Несмотря на лесть продавца юноша быстро понял, что почти не разбирается в оружии, и, сообразив, что ему сейчас всучат барахло, быстро вылетел наружу. Побродив еще немного и купив у доброй на вид старушки пирожок с курятиной, он спросил дорогу к Площади Трех Фонтанов.

— Да как же, как же, милок, вона — прямехонько иди, туда носом и уткнешься, — подслеповато щурясь, объяснила старушка, а потом участливо добавила: — Гляди-ка, тощий какой, бедняга. Хочешь еще пирожок? Надо много есть, чтобы девушкам нравиться.

Гринер не собирался в ближайшее время нравиться девушкам, поэтому вежливо отказался и пошел в указанном направлении, любуясь мозаикой на стенах домов. По старому обычаю (а, может, из страха перед ворами), стены домов, выходивших на главную улицу, не имели окон на первом этаже, вместо этого они были украшены мозаикой. Исключение составляли лавки, товар которых выгоднее рассматривать в дневном свете, но их окна были убраны такими толстыми и прочными решетками, что Гринер едва ли рискнул бы попытаться пробраться внутрь. Вместо этого он удовольствовался рассматриванием мозаики. Чаще всего на стенах изображали что-то, имевшее отношение к тому, что за этими стенами находится. Воины, потрясающие мечами — на лавке оружия. Скачущие лошади в красивой сбруе, украшали стену скобяной лавки. Гринер, правда, сначала не понял, что к чему, но все прояснила вывеска. Он ради любопытства зашел внутрь, и понял, каким образом такой приземленный, казалось бы, товар, оказался на главной улице в городе. Здесь торговали упряжью для коней благородных господ. Насмотревшись на умопомрачительное количество серебряных и позолоченных бляшечек, колокольчиков, узоров, тесненную кожу седел и расшитые шелком попоны, он даже позавидовал этим лошадям. Совсем немного.

Наконец он добрался до площади. Там и вправду находились три огромных фонтана, поражающие воображение. Статуи в центре каждого из них сверкали позолотой, они изображали морских обитателей — рыб, черепах, дельфинов. Центральный фонтан украшала статуя русалки, держащей в руках большую раковину, из которой била струя воды. Гринер подошел поближе, и заметил, что на дне фонтана с черепахой лежат монеты; он вынул медяк из сдачи, которую ему дала старушка, и кинул его в воду — на счастье. И буквально через секунду его за плечо схватила чья-то рука.

— Вот ты где! Так и думал, что найду тебя здесь. Очень спешил, даже взопрел, пока бежал.

Гринер оглянулся и увидел барда, Таллиесина. Тот стоял рядом, прикладывая кружевной платочек ко лбу, и выглядел действительно запыхавшимся.

— Ты мне очень нужен, пойдем! — попросил бард, потянув Гринера за рукав куртки.

— Куда?

— В Ассамблею.

— Зачем?

Бард потащил его за собой через толпу, умело лавируя между людьми, и то и дело просил прощения за то, что кого-то толкнул. Между извинениями он объяснял Гринеру:

— Я дал другу попользоваться своим подмастерьем, а он его угробил, подлец.

"Такое объяснение ничего не объясняет", — подумал Гринер. На самом то деле это даже больше все запутывало. Юноша ловко увернулся от торговки цветами, столь хорошенькой, что он пожалел, что не съел перед этим сто пирожков, и поинтересовался:

— Попользоваться? Угробил?

— Мэви собирался выступать у какого-то графа, не помню, да и не столь важно; помощника у него на тот момент не было, а без него в таких делах никуда, он и попросил дать ему моего на время. Помощник — он ведь не только флейту подает и ритм на барабанчиках отстукивает, знаешь ли… Наличие подмастерья у барда указывает на его статус.

Они покинули площадь, людей вокруг стало меньше, и это позволило Таллиесину ускорить шаг, Гринер же, со всем наличествующим у него вниманием слушавший рассказ барда, отметил только, что дома вокруг становятся все богаче, все выше… "Не иначе как мы в центральную часть города идем", — решил юноша.

— А угробил он его по дурости. Или из подлости, уж не знаю, Мэви всегда завидовал моему таланту… Словом, упустил парня — тот женился.

— Женился? — переспросил Гринер. Бард обернулся на ходу и, скорбно приподняв брови, кивнул.

— Все, конец ученичеству. К моему великому сожалению, мир устроен так, что никакая, даже прекраснейшая музыка, не способна победить женщину. Особенно в глазах того, кто влюблен.

— Полностью с вами согласен, но при чем тут я?

— Будешь изображать моего нового подмастерья. Не могу допустить, чтобы остальные смотрели на меня свысока.

— Но я же ничего не умею!

Бард резко остановился, внимательно посмотрел на Гринера. Даже, можно сказать, критически оглядел того с головы до ног.

— Тебя надо переодеть, юноша. Ты похож на оборванца, правда, весьма миловидного, не спорю, видимо какая-то благородная кровь в тебе течет, ибо ты не похож на этих крестьян, будто вырубленных тупым топором из дуба… Но что это я разговорился? Идем!