Кубанское казачество и его атаманы - Федор Щербина

В течение почти целого года, благодаря смерти союзника России австрийского императора и перемирию, заключенному Австрией с Турцией, русские войска не предпринимали ничего решительного, ограничившись удержанием завоеванных пунктов. В это время (в 1790 г.) Императрица Екатерина, в уважение к заслугам казаков и Потемкина, назначила последнего гетманом Черноморских и Екатеринославских казачьих войск. Гетман, выказывая в свою очередь заботливость о нуждах казаков, назначил им под поселения земли между р.р. Бугом и Днестром, в пределах нынешнего Одесского уезда. Казаки, несмотря на военное время, стали деятельно устраиваться на указанных землях. Однако главные казачьи силы все-таки были отвлечены от мирных занятий военной службой. С осени 1790 года Потемкин снова решился повести деятельно войну с турками. Чтобы нанести существенное поражение туркам, решено было взять первоклассную турецкую крепость Измаил. По совету Суворова, первоначально следовало для лучшего обеспечения главной цели овладеть устьями Дуная и взять крепость Килию, охранявшую проход в Дунай. Привести в исполнение этот предварительный план поручено было русской гребной флотилии под начальством генерала де-Рибаса и казачьему отряду на судах под командой Антона Головатого. Поручение было исполнено, Килия и два сильно укрепленных замка Тульча и Исакча были взяты русскими войсками и казаками. Тогда Потемкин приказал де-Рибасу истребить турецкий флот, стоявший на Дунае под стенами Измаила. После предварительных подготовлений с устроенных батарей и с обеих флотилий – русской и казачьей, 20 ноября была открыта усиленная канонада по Измаилу. С одной стороны подвели свои баркасы к турецкому флоту русские моряки, а с другой повел атаку на казачьих судах Антон Головатый, нанесший туркам сильнейшее поражение, потопивши и сжегши до 90 судов. Истребление турецкого флота было произведено 20 ноября, а 11 декабря Суворов взял приступом Измаил, причем казаки были в числе самых деятельных виновников этой победы и потеряли 160 человек убитыми и 345 человек ранеными, количество по тогдашнему времени и по малому составу казачьих войск очень значительное. Наконец, в 1791 году черноморские казаки под начальством своего кошевого атамана Харька Чепеги, нанесли два сильных поражения отдельным частям турецкой армии под Бабадагом, именно: турецкой коннице и войскам татарского хана. Разбитием турок под Мачином русскими войсками черноморцы закончили свое боевое участие в этой войне. В то же время Россия заключила мир с Турцией.

Таким образом, во все время своего четырехлетнего существования, с 1787 по 1791 год, Черноморское казачество провело исключительно в военных действиях. Казалось, и обстоятельства как будто нарочито благоприятствовали и казаки с особенным усердием старались выказать те военные качества и заслуги, опираясь на которые вновь собранные запорожцы могли рассчитывать на право самостоятельного существования и на возвращение хотя бы части прежних казачьих вольностей. И, действительно, счастье, купленное, однако, ценой казачьей крови, обильно пролитой в войне с турками, начало, по-видимому, улыбаться черноморцам. Прежний враг запорожцев – Потемкин Таврический, превратился в «милостивого батька». Войску, с самого его возникновения, была возвращена, хотя и не в полном объеме, но старинная казачья организация с кошевым атаманом и войсковыми старшинами во главе; императрица Екатерина II, как говорится в ордере Потемкина от 31 января 1788 года, «изволила снизойти на пожалование казакам земли для поселения в Керченском куте или на Тамани»; войску было возвращено белое войсковое большое знамя, малые куренные знамена, булава кошевого атамана и перначи, т. е. все те регалии, которыми всегда так дорожили запорожские казаки; наконец, сам Потемкин принял на себя звание гетмана казачьих войск, что уже прямо налагало на него обязанность особых попечений о казаках. И на самом деле, во все время военных действий, давая самые трудные поручения войску, Потемкин не переставал в то же время заботиться о казаках: черноморцы награждались чинами и орденами, подвиги их доводились до сведения Государыни, в военных приказах выражалась благодарность казакам. Но главная забота Потемкина состояла в представлении черноморцам земли, без которой немыслимо было самостоятельное существование вновь возникшего казачьего войска. Вследствие своего ходатайства пред Императрицей Потемкин получил в 1790 году разрешение отвести черноморским казакам «привольные места на берегу Черного моря, между Днепром и Бугом», с правом пользования «рыбными ловлями и всеми выгодами земли»; лично от себя Потемкин подарил войску «Округу Еникольскую с Таманом, на котором, – говорит он в своем письме казакам, – отданные мне места с рыбными ловлями, самыми изобильными, любя войско, навсегда оному дарую». Казаки почувствовали твердую почву под ногами и начали производить хозяйственные обзаведения на указанных им землях. Но, к общему их горю, год спустя, 5 октября 1791 года, неожиданно для всех скончался Потемкин Таврический. Войско «осиротело»; без покровительства умершего гетмана ему предстояла трудная задача отстоять свое самостоятельное существование.

В течение двух лет, со времени разрешения черноморцам селиться на землях между Днестром и Бугом, казаки успели основать по р.р. Днестру, Бугу, Телигулу, Березани, при Очаковском лимане и в других местах 25 селений, с главной резиденцией войска в Слободзее. Кроме того, возникло много хуторов, зимовников и рыболовных заводов. Черноморцы деятельно заботились об устройстве своего края. Но в то же время многое и многое наводило их на мысль о непрочной будущности казачества. Не только смерть гетмана, защитника интересов войска, но еще более окружающие казачью жизнь условия пугали черноморца. Несмотря на военные заслуги казаков и разрешение правительства селиться и обзаводиться хозяйством бывшим запорожцам, ближайшей администрацией и в особенности помещиками ставились всевозможные препятствия для казачьей колонизации. Запорожцев не пускали в войско, пытались прикрепить к поместьям, обратить в холопов, удерживали их жен и детей. И это еще не особенно страшило и беспокоило черноморцев. На прибугских и приднестровских землях во всяком случае поселилось в течение двух лет 1759 казачьих семейств в числе 5068 муж. и 4414 жен. пола; это население во всяком случае было вне посягательств на него со стороны помещиков и администрации. Но за черноморцами, во-первых, не были прикреплены никакими документами назначенные им земельные владения, а во-вторых, рядом с этими, указанными в весьма неопределенных границах, владениями шли деятельные раздачи на поместном праве пустующих земель. Между тем казаки были уже раз свидетелями того, как их старинные запорожские земли обратились на их глазах в частную собственность лиц, не имевших никогда и никакого отношения к сечевым владениям, как священные для них места, где когда-то находилась их резиденция – Запорожский Кош, были переделаны и приспособлены для помещичьих поселений, как их права на владение, омытые казачьей кровью и укрепленные историей, тем не менее были попраны и уничтожены. Это был горький и жестокий урок. Не могло ли того же случиться и с вновь обещанными землями? Вот вопрос, который более всего беспокоил казаков и наводил их на мысль о сомнительной будущности войска и его прав. Россия в это время придвинула границы к самым водам Черного моря, казачеству некуда было двигаться дальше, недавние военные заслуги войска могли быть скоро забыты, надобность в боевой казачьей силе могла не потребоваться в ближайшем будущем; один неосторожный шаг со стороны казаков мог похоронить войско со всеми его проблематическими правами. К тому же обещание Екатерины Великой дать черноморцам земли на Тамани, сделанное еще в 1787 году при возникновении войска, было в силе; при первом удобном случае администрация, желавшая выжить казаков, могла опереться на это обещание, да и на самом деле вскоре после смерти Потемкина черноморцам было предъявлено требование переселиться на Тамань. Не лучше ли, поэтому, было сразу уйти в этот неизведанный еще край, где царили ширь и простор и где интересы казаков не могли столкнуться с выгодами и расчетами сильных тогдашнего мира? Черноморцы решили этот вопрос утвердительно.

То, что сделали в этом отношении черноморские казаки, представляет в истории редкий пример разумно и практически проведенного плана, придуманного массой, народом. Выработан и выполнен этот план был именно всей многолюдной казачьей общиной и ее выборными представителями. В этом сказались обычаи и традиции Запорожья. Еще в 1789 году, когда казачество ощутило надобность в собственной своей земле и когда как по этому вопросу, так и относительно приравнения черноморской казачьей службы к донской в военном отношении, между пешими и конными казаками произошли несогласия, кошевой атаман Чепега просил войскового судью Антона Головатого «приложить старание привесть и пехотную команду о земле в единомыслие, а также и о донской службе» и «учинить настоящую выправку: какого пехотная команда мнения, дабы и конная с пехотною могла быть в едином согласии», – Чепега просил вместе с тем судью прислать ему письменное уведомление «за подписанием общих рук». Вследствие этого Головатый собрал на острове Березани казачью раду из пехотных казаков, которые и выразили свое согласие относительно ходатайства о земле в особом приговоре. Препровождая этот приговор к войсковому атаману, Головатый прибавлял в особом письме: «Касательно до пехоты, то оная в своем существе, так как и была на военной ноге, всегда готова проливать кровь за веру, отечество и вольность, которую заслужить положили с помощью Бога». Казачество, следовательно, не только коллективно заявило свои желания, но и порешило так или иначе добиться осуществления их. Таким образом, случай этот показывает, что общинная самодеятельность была видной характерной чертой в жизни черноморского казачества на первых порах его существования.