Гамбит - Дэн Симмонс

Однажды мы оба, Вилли и я, получили телеграммы от Нины: “Приезжайте как можно скорее. Вы нужны мне”. Этого было достаточно. На следующее утро я полетела в Нью-Йорк первым же рейсом. Самолет был очень шумный, винтовой, и я большую часть времени пыталась убедить сверхзаботливую стюардессу в том, что мне ничего не нужно и что я вообще чувствую себя прекрасно. Она явно решила, что я — чья-то бабушка, в первый раз путешествующая самолетом.

Вилли ухитрился прилететь на двадцать минут раньше меня. Нина совершенно потеряла голову: я никогда не видела, чтобы она была так близка к истерическому припадку. Оказалось, что за два дня до того она гостила у кого-то в нижнем Манхэттене (она, конечно, потеряла голову, но не настолько, чтобы отказать себе в удовольствии упомянуть, какие важные лица присутствовали) и там, в углу гостиной, разделила блюдо фон-дю и обменялась заветными мыслями с молодым писателем. Точнее, это писатель поделился с нею кое-какими заветными мыслями. По словам Нины, это был довольно замызганный тип — жиденькая бороденка, очки с толстыми линзами, вельветовый спортивный пиджак, старая фланелевая рубашка в клетку, — в общем, один из тех, кто непременно попадается на удавшихся вечеринках, как утверждает Нина. Слово “битник” уже вышло из моды, и Нина это знала, поэтому она его и не называла так, а слова “хиппи” еще никто не употреблял, да оно и не подходило к нему. Он был из тех писателей, что едва-едва зарабатывают себе на хлеб, по крайней мере в наше время: сочинял вздор с трупами и кровью и писал романы по телесериалам. Александр.., нет, фамилию не помню.

У него была идея — сюжет для новой книги (он сообщил Нине, что работает над ней уже порядком), и идея заключалась в том, что многие из совершавшихся тогда убийств на самом деле задумывались небольшой группой убийц-экстрасенсов (он назвал их “вампирами мозга”), которые использовали других людей для исполнения этих кошмарных деяний. Он сказал, что одно издательство, специализирующееся на массовых карманных книжках, уже проявило интерес к его заявке и готово заключить с ним контракт хоть сейчас, если он заменит название на “фактор зомби” и добавит немного секса.

— Ну и что? — спросил Вилли почти с отвращением. — И из-за этого ты заставила меня лететь через весь материк? Я бы и сам купил эту идею и сделал бы по ней фильм.

Мы воспользовались этим предлогом, чтобы хорошенько допросить этого Александра, как его бишь, когда Нина устроила на другой день экспромтом небольшую вечеринку. Меня там не было. Вечер прошел не очень удачно, по словам Нины, но он дал Вилли шанс как следует побеседовать с этим молодым многообещающим романистом. Писателишка выказал просто-таки суетливую готовность угодить Биллу Бордену, продюсеру “Парижских воспоминаний”, “Троих на качелях” и еще пары фильмов, которые память отказывалась удерживать, но которые тоже шли во всех открытых кинотеатрах тем летом. Оказалось, что “книга” представляет собой довольно затертую тетрадку с изложением идеи и десятком страниц заметок. Однако он был уверен, что за пять недель сумеет сделать развернутый конспект сценария, — может быть, даже за три недели, если его отправить в Голливуд, к источнику “истинного творческого вдохновения”.

Поздним вечером мы обсудили и такую возможность: Вилли просто покупает опцион на идею. Но у Вилли как раз было туго с наличностью, а Нина настаивала на решительных мерах. В конце концов молодой писатель вскрыл лезвием “Жиллет” бедренную артерию и выбежал с истошным воплем в узкий переулок Гринвич Виллидж, где и умер. Я уверена, что никто и не потрудился разобрать оставшиеся после него заметки и прочий хлам.

***

— Может быть, все будет, как с тем писателем, ja, Мелани? — Вилли потрепал меня по колену. Я кивнула. — Он был мой, а Нина пыталась отнести его на свой счет. Помнишь?

Я снова кивнула. На самом же деле ни Нина, ни Вилли не имели к этому никакого отношения. Я не пошла тогда к Нине, чтобы позднее установить контакт с молодым человеком, который и не заметил, что за ним кто-то идет. Все оказалось проще простого. Помню, как я сидела в слишком жарко натопленной маленькой кондитерской напротив жилого дома. Все закончилось так быстро, что я почти не ощутила Подпитки. Потом я вновь услышала звук шипящих радиаторов и почувствовала запах салями, а люди бросились к дверям посмотреть, кто кричит. Я помню, как медленно допила свой чай, чтобы не пришлось выходить раньше, чем уедет “скорая”.

— Вздор, — сказала Нина. Она снова занялась своим крохотным калькулятором. — Сколько очков? — Она посмотрела на меня. Я посмотрела на Вилли.

— Шесть. — Он пожал плечами. Нина сделала вид, что складывает все очки.

— Тридцать восемь. — Она артистически вздохнула. — Ты опять выиграл, Вилли. Точнее, ты обыграл меня. Мы еще послушаем Мелани. Ты сегодня что-то очень уж тихая, моя дорогая. У тебя, наверно, какой-то сюрприз для нас?

— Да, — кивнул Вилли. — Твоя очередь выигрывать, Мелани. Ты ждала этого несколько лет.

— У меня — ничего. — Я ожидала взрывного эффекта, потока вопросов, но тишину нарушало лишь тиканье часов на каминной полке. Нина смотрела в угол, словно пыталась увидеть что-то прячущееся в темноте.

— Ничего? — переспросил Вилли.

— Ну, был.., один, — призналась я наконец. — Но это просто случай. Я увидела их, когда они грабили старика за... Просто случай.

Вилли разволновался. Он встал, подошел к окну, повернул старый стул спинкой к нам и сел на него верхом, сложив руки.

— Что это значит?

— Ты отказываешься играть в Игру? — Нина в упор посмотрела на меня. Я промолчала — ответ был ясен.

— Но почему? — резко спросил Вилли. От волнения у него снова прорезался немецкий акцент.

Если бы я воспитывалась в эпоху, когда молодым леди было позволено пожимать плечами, я бы сейчас пожала плечами. А так — я просто провела пальцами по воображаемому шву своей юбки. Вопрос задал Вилли, но когда я в конце концов ответила, мои глаза смотрели прямо на Нину:

— Я устала. Все это тянется так долго. Наверно, я старею.

— Если не будешь Охотиться, еще не так постареешь, — констатировал Вилли. Его поза, голос, красная маска лица — все говорило о том, как он зол, он еле сдерживался. — Боже мой, Мелани, ты уже выглядишь старухой. Ты ужасно выглядишь, ужасно Мы ведь ради этого и Охотимся, разве не ясно? Посмотри на себя в зеркало! Ты что, хочешь умереть старухой, и все только потому, что устала мл" использовать? Acch! — Вилли встал и повернулся к нам спиной.

— Вздор! — Голос Нины был твердым и уверенным. Она снова четко владела ситуацией. — Мелани устала, Вилли. Будь с ней поласковее. У всех бывают такие моменты. Я помню, как ты сам выглядел после войны. Как побитый щенок. Ты ведь даже не мог выйти из своей жалкой квартиры в Бадене. Даже когда мы помогли тебе перебраться в Нью-Джерси, ты просто сидел, хандрил и жалел себя. Мелани предложила Игру, лишь бы поднять твое настроение. Так что не шуми. И никогда не говори даме, если она немного подавлена, что она ужасно выглядит. Ну правда, Вилли, ты иногда такой Schwachsinniger. И к тому же жуткий хам.