Быть священником вчера и сегодня (сборник) - Иеромонах Иоанн

Однако основную часть добродетелей, описанных в святоотеческих творениях, можно рассматривать как общие для всех пастырей – как для семейных, так и для монашествующих.

Священный страх пред Богом – первая добродетель иерея. Этот святой страх всегда должен пребывать в глубине его сердца, направлять всю его жизнь. Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин, описывая свои посещения египетских подвижников, передает наставления аввы Херемона о трех степенях страха Божия: первая степень – «страх будущего мучения в геенне или боязнь настоящей строгости законов» – страх рабский[66].

На второй степени «человек уподобляется уже не рабу, а наемнику; ибо… уверенный в прощении грехов своих, он уже не страшится наказания за них, а, сознавая в себе добрые дела, думает получить за них милостивую награду»[67].

Однако этот страх пред Богом, связанный с ожиданием справедливого наказания за содеянные грехи или воздаяния за добродетели, не является непреложным стяжанием подвижника. «Ибо у тех, которые находятся в состоянии рабов и наемников, расположение к добру иногда прерывается, то есть когда душа, по причине некоторого охлаждения ее чувства и по причине развлечения мирскими удовольствиями, перестает поражаться страхом геенны или желанием будущих благ»[68].

Совершенный же страх Божий исходит из благоговения, питаемого совершенной любовью к Богу.

Это третья степень, «приличная сыну, который в полном уповании на отеческое благоволение к себе, не сомневается усвоять себе все, что принадлежит отцу»[69].

В этих трех степенях страха заключаются три основные христианские добродетели: вера, надежда, любовь. Вера страхом будущего суда и мучений отклоняет нас от скверны пороков. Надежда, ожиданием небесных воздаяний отторгая ум наш от настоящего, заставляет презирать все плотские удовольствия. Любовь, огнем своим воспламеняя в душе нашей любовь ко Христу и к преспеянию в духовных добродетелях, побуждает с совершенною ненавистью отвращаться от всего, что противно им»[70].

«И кто от Святой Троицы имеет сии три добродетели: веру, надежду, любовь, тот будет градом, который обнесен тройною стеною и, как бойницами, укреплен сими добродетелями», – заключает преподобный Нил Синайский[71].

В сердце всякого духовного труженика должен постоянно пребывать благоговейный страх, порождаемый любовью к Богу. Священник же должен постоянно, во всех своих делах и поступках, быть во власти страха Божия. Это – главный признак достойного пастыря.

Любовь к Богу и людям укрепляет священника в его служении. Она не дает ему остановиться перед трудностями и жертвами, которые сопутствуют пастырству. Любовь подвигает иерея искать мятущиеся души, пребывающие в темноте неведения, неверия или заблуждения, исцелять с Божией помощью израненных грехами и выводить к Богу сбившихся с праведного пути. Из любви проистекает готовность вместить всех в свое сердце, успокоить, утешить, примирить.

Древняя монашеская письменность дает нам множество примеров пастырской любви. Так, в «Истории боголюбцев» читаем о Симеоне, который «сначала поучает присутствующих, а затем выслушивает прошения каждого, совершает исцеления, прекращает ссоры враждующих»[72]. Другой пастырь того времени, святой Маисима, «о странниках и бедных пекся так усердно, что двери его всегда были открыты для них… Рассказывают, что он имел два сосуда – один с хлебными зернами, а другой с елеем, уделяя из них всем нуждающимся, но сосуды при этом всегда оставались полными»[73]. Некоторые из древних отцов, проникнутые любовью к ближним, погребали усопших, как, например, Патермуфий в повести Руфина, который «особенно близко принимал к сердцу заботу о достойном погребении усопших христиан… с усердием прибирал одежды для них»[74].

Если священник не воодушевлен истинной любовью к ближним, не проявляет интереса к духовному окормлению своих пасомых, а ограничивается только формальной проповедью, то это – наемник, который не только не приносит пользы, но и вредит себе и пастве. «Тщетно всякое служение того, кто говорит одно, а в сердце своем лукаво хранит другое. Не прилепляйся к такому человеку, чтобы не измараться грязной желчью его»[75], – предостерегает святой Аммон.

Истинный пастырь, преданный своему великому служению, имея страх Божий, заботится о своем духовном совершенствовании в евангельской любви – «паче всего воспитывать в себе любовь к Богу, как силу несокрушимую и неотпадающую». От этой любви или вместе с нею, по слову преподобного Антония Великого, «приходит радость доброделания и пребывания в порядках Божиих»[76].

Святая Церковь требует от своих пастырей чистоты и целомудрия —будь то монах или иерей, живущий в браке. Это необходимое качество священника как раздаятеля благодати Святого Духа, сообщаемой в церковных Таинствах. Ведь он своими руками касается Пречистого Тела Господа при совершении Божественной литургии. В Таинстве Исповеди перед ним раскрывают свои души прихожане. Помочь им избавиться от грехов и пороков сможет только пастырь, ведущий целомудренную жизнь. Поэтому вязать и решить «позволительно наиболее славным и чистым из пастырей, которым вверены ключи Царствия, а не… носящим на себе следы греховных скверн»[77]. Это совершенно особенное служение священника является для него, по указанию Святых Отцов, весьма сильным побуждением к ревности о постоянном возрастании в добродетели. «Будем праведно ходить тем путем, которым шли святые, о которых написано: Блажени непорочнии в путь, ходящии в законе Господни (Пс. 118, 1), – призывает преподобный Антоний Великий, то есть в чистоте тела, в чистоте языка, в чистоте очей, в чистоте рук, в чистоте ушей, в чистоте ног, в правом пред Богом помышлении и в чистом сердце в отношении друг ко другу, как говорим мы в молитвах: Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей (Пс. 50, 12)»[78].

В отношениях с паствой необходимым качеством священника преподобный Макарий Египетский называет смиренномудрие, которое, по замечанию святого, является орудием против диавола: «Но и вы, подвижники – предстоятели братств, взявшие на себя великий труд, с помощью смиренномудрия боритесь с искусными кознями зла так, чтобы, имея власть над подчиненными вам братиями, не превозноситься и не подпасть страсти гордыни, вместо великой пользы нанеся душе своей большой ущерб и вред»[79].

Смиренномудрию непременно сопутствуют кротость и смирение, умиротворяющие гнев и обуздывающие наглость. Образец пастырского смиренномудрия показан блаженным Феодоритом Кирским в «Истории боголюбцев». Настоятель монастыря Давид прожил в обители сорок пять лет «без ропота и гнева». Однажды во время беседы «некто Олимпий, занимающий второе место в управлении монастырем, пришел к нему и стал упрекать этого божественного Давида, говоря, что кротость его вредна для всех, и называя его снисходительность общим злом, а возвышенное богомудрие – не кротостью, но безумием. Он же, словно имея адамантову душу, выслушал эти слова не уязвляясь, хотя и сказаны они были для того, чтобы его уязвить, не изменился в лице и не прервал текущего разговора, но кротким голосом и словами, выражающими ясность души, отослал того старца, обещая ему исправить то, на что он указал. Давид перенес такую дерзость в присутствии посторонних, слышавших укоризны, и не выказал никакого возмущения или признаков гнева»[80].

В числе качеств, необходимых пастырю, Святые Отцы называют также скромность, которая должна проявляться не только в его внешнем виде, но и в первую очередь в делах. Древние подвижники старались тщательно скрывать свои добродетели, поскольку это, кроме прочего, является средством их охранения. Множество примеров тому можно найти в древних патериках. Таков был, например Полихроний, упоминаемый блаженным Феодоритом, который всегда старался скрывать свои труды»[81]. Другой старец, о котором поведал Руфин, «предав погребению тело юноши, немедленно удалился, тщательно избегая какого бы то ни было вида тщеславия»[82].

Венцом пастырских добродетелей являются мудрость и рассудительность, которые «научают человека идти царским путем, удаляясь от крайностей с обеих сторон: с правой стороны не попускает ему обольщаться чрезмерным воздержанием, с левой – увлекаться к нерадению и расслаблению»[83]. Эти качества формируются постепенно и зависят не только от продолжительности служения в сане иерея, но, скорее, от глубины духовного опыта.

Множество и других пастырских добродетелей упоминают древние христианские подвижники. Естественно, что не все они в равной степени проявляются в жизни каждого священника. Однако на пути личного духовного возрастания пастырь должен, стремясь к совершенству, иметь перед собой святоотеческие идеалы. Эти добродетели необходимы священнику, чтобы достойно и праведно совершать возложенное на него высокое служение в мире, где царит атмосфера греха и искушений.