Империя. Знамя над миром (СИ) - Марков-Бабкин Владимир

Можно было устраивать «бахи» и в Семипалатинске, но как-то не очень хотелось пока в центре Империи сильно пачкать. А там дальше будет видно. Но, уверен, что мои испытания нанесут природе куда меньше ущерба, чем то бесконечное количество подрывов по принципу, а давайте «ещё так бахнем!», а потом посмотрим, что случится. Что случится — я себе вполне представлял. И постараюсь побыстрее перейти к подземным ядерным испытаниям. Впрочем, при Хрущеве рванули на Новой Земле водородную Царь-бомбу в 58 мегатонн, и ничего, конец света не наступил, хотя и были некоторые к тому предпосылки. В любом случае, потрепало всех хорошо.

Ну, на то мы и Цари, чтобы всех трепать. Такова наша царская доля. Как говорится, мы, цари, народ работящий.

Снимаю шлем, а охрана помогает мне избавиться от вериг свинцового «бронежилета».

Фууууух! Свинцовые вериги это вам не стандартный армейский броник.

Даже не представляю, как там было Маше носить всё это счастье.

Спешу к стоящему невдалеке вертолёту. Мне предстоит короткое свидание с любимой женщиной. Дальше мы вновь полетим разными бортами. В этот раз на самолётах. И увидимся мы с женой только уже в Новом Царьграде.

Борта №1 с индексом «А» и «Б» уже готовы к взлёту. Идут последние предполётные проверки.

Холодно. Полярное лето, ничего не попишешь. Идти в палатку и пить верноподданнический горячий чай Императрица отказалась, предпочтя остаться на краю лётного поля, глядя на суету у наших самолётов.

— О чём думаешь?

Маша улыбается.

— О самолётах.

Смеюсь:

— Конечно! О чём может думать действующий генерал десантно-штурмовых войск, как не о самолётах! Я-то думал, что ты думаешь о романтике, или, хотя бы размышляешь о результатах атомного испытания!

Императрица поёжилась и подняла воротник на тёплой полярной куртке.

— А что там думать? Бахнуло и бахнуло. Как и ожидалось. Всё получилось — ну вот и славно. Было эпично. Спасибо за представление. Особенно, если вспомнить, сколько чудовищных денег мы в это шоу вложили. Дашь кому-то орден, а кому-то титул, а кому-то то и другое. И можно без хлеба. Нет, вещь нужная, кто спорит. Но сколько у нас будет таких вот «изделий» через пару лет? Пять? Дюжина? Две дюжины? Это как-то предотвратит войну?

Качаю головой:

— Нет. Не предотвратит. Две дюжины атомных бомб слишком мало для этого. Впрочем, про две дюжины я загнул, нет у нас пока таких мощностей и возможностей. Зрелище, конечно, красивое, но поверь мне, скажу тебе как генерал генералу, на генералов это мало произведёт впечатления, ведь две-три сотни бомберов смогут в любой момент устроить то же самое в любом произвольном городе обычными бомбами. Дрезден, Гамбург, Токио и прочие города во время Второй мировой войны были сожжены почти дотла и разрушены до фундамента отнюдь не атомными бомбами. Да и не понимают они пока их мощи и перспективы. В общем, если потрясение в столицах и будет, то не большее, чем был эффект от первого применения танков на поле боя во времена Великой войны. Единственная хорошая новость, что, шарахнув баллистической ракетой по Лондону, Вашингтону или Берлину, нам пока можно будет пренебречь высокой точностью попадания.

Императрица пожала плечами.

— Помнится, тебе, чтобы превратить в руины четверть лондонского Сити, не понадобилась никакая атомная бомба.

— Одно другому не мешает.

Жена долго молчала.

— Как думаешь, успеют они обзавестись такими бомбами?

— Не знаю. Скорее нет, чем да. Во всяком случае, за два года — вряд ли. Может к году сороковому, но может и раньше. Я, как ты знаешь, и учёных ядерщиков переманивал к нам в Единство, и уран с плутонием закупал почти по всему миру, и урановые шахты затапливал, и с особо упрямыми всякое нехорошее случалось. Но, у меня всё-таки нет уверенности, что я сделал достаточно, и что я всё предусмотрел. Я попаданец, а не всевидящий всезнайка. Того же Эйнштейна нам из Германии переманить не удалось. И далеко не только его одного. Там есть и атомщики. В Рейхе очень хорошая физическая школа. Со всеми вытекающими последствиями. Короче, я более чем уверен, что к 1940-му или в начале сороковых атомные бомбы будут и у Германии, и у США, и у Британии. А может и у Японии, невзирая на всю их бедность и ограниченность в ресурсах. Японцы умеют удивлять.

Помолчав, добавляю:

— Хуже всего, что война уже скоро, печёнкой чую, а конфигурация союзов так и не стала более понятной. Надо и с Вилли-Три встречаться, да и с Анри Французским тоже.

Не отрываясь от видов лётного поля Царица сказала спокойно:

— Пригласи Анри на Новую Землю. И бахни при нем это твоё «изделие». Не знаю, насколько в его мощь поверят генералы, но на Императора Франции это должно произвести должное впечатление, укрепив его решимость держаться союза с Единством и Новоримским Союзом.

Качаю головой.

— Не уверен. Эффект может быть и ровно обратным. Италия та же в Великую войну имела союз с Центральными державами, а затем расторгла его и вступила в войну на стороне Антанты. Так что тут нет однозначного ответа. У нас с Францией такой же смутный договор, какой был у Италии с той же Германией. Он всем хорош, но только до момента, пока не начали стрелять. Не знаю, в общем. Нужно думать.

Бывшая итальянская принцесса Иоланда Савойская неопределенно хмыкнула и замолчала, глядя на молотящие воздух винтами самолёты.

* * *

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КАВКАЗ. 1 июня 1933 года.

Николай кивнул группе сопровождения, что, мол, всё в порядке и те принялись ставить у себя палатку. Сам же Ники устало уселся на большой валун, глядя на то, как младший сын сноровисто собирает по округе хворост для костра. Что ж, пятнадцать лет уже парню, уже почти с отца ростом. Да, летит время. Столько всего прошло и пережито, что и не вспомнишь всё.

Вот и старость подкралась. Вдруг. Хотя он и ждал её прихода. Удалась ли его жизнь? Тут Господу Богу виднее. Всё у него было в жизни. Корона, любимая жена, шестеро детей. Было много радости и было много горя. Гемофилия у Алексея, смерть Аликс, отречение от короны, изгнание. Затем прощение. Миша устроил судьбы почти всех его детей. Дал ему настоящее дело и дал возможность совершить свой Подвиг во имя Отечества.

Что ж, возможно, жизнь прожита не так уж и зря. Или не совсем зря. А корона? Что корона, будь она проклята?! Аликс вот, так и не смирилась с её утратой. Так и сгорела от внутреннего адского огня буквально за пять лет. В последние годы она буквально бредила, мечтая вновь стать Императрицей. А ненавистнее «выскочки, ведьмы и римской твари» Иоланды Савойской у неё просто не было в жизни человека. Даже «узурпатора» Михаила Второго она ненавидела куда меньше. Может это была просто женская зависть к сопернице?

Ладно. Всё уже в прошлом.

Вокруг горы и пейзажи, которыми так дорожил теперь Николай. Здесь отдыхала его душа.

Верный денщик кондуктор по Адмиралтейству Иван Седнев возился вокруг будущего очага, а сам Великий Князь просто устало сидел. Поход в горы ему дается тяжелее год от года. Ничего не попишешь — годы. Шестьдесят пять лет — это не самый лучший возраст для больших физических нагрузок. Да и сердце стало как-то шалить. Даже здравницы Кавказа уже не слишком помогают.

Бывший Самодержец вытянул ноги, зачем-то рассматривая свою обувь. Хорошие ботинки. Горные. Альпийские. Без них бродить по горам Кавказа было бы совсем не так просто. Нет, конечно, местные как-то ходят в мягких сапогах, но Николаю сие не подошло. Пробовал. Да и привык он как-то к альпийским ботинкам. Сначала в Монако, а затем уже на фронте, в ходе боёв на Хоккайдо. Это, конечно же, было нарушением уставной формы одежды, но с некоторых пор брат Миша в ряде случаев стал проявлять лояльность к тому, что его солдаты, офицеры и генералы вне плаца стали носить то, что им удобно в бою. Особенно это касалось полков Лейб-Гвардии.