Эксклюзивный мачо - Татьяна Полякова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А где все? – крикнул ей Петр.
– Гена пошел на яхту за кремом, боюсь, я успела обгореть. Куда делись остальные, понятия не имею. Хотите чаю? Он в термосе. Горячий, с земляникой.
– Предпочитаю холодное пиво, – отозвался Артур.
– Напрасно, ничто так хорошо не утоляет жажду, как горячий чай.
Я решила проверить данное утверждение, и мы с Лерой выпили по чашке чая.
– Что-то Гена долго, – заметила она. – Дождется, что я обуглюсь.
“Пожалуй, ему действительно понадобилось слишком много времени, чтобы сходить за кремом”, – машинально отметила я.
– Разомнусь немного, – где-то минут через двадцать сказала Лера и неожиданно предложила: – Составишь мне компанию?
Я с готовностью поднялась, и мы пошли, я была уверена, что мы направимся в сторону пристани, но она выбрала другой маршрут. В последний момент к нам присоединился Петр.
– Пожалуй, я искупаюсь, – сказал он, когда мы оказались на соседнем пляже.
Я тоже полезла в воду, а Лера устроилась в тени. В какой-то момент я, повернувшись к берегу, на прежнем месте ее не обнаружила. Минут через десять, выбравшись на берег, я смогла убедиться, что Лера по-прежнему поджидает нас. Мне показалось, что она чувствовала себя не в своей тарелке. Петр носился по мелководью как мальчишка, а я устроилась рядом с ней.
– Подождем Петра или пойдем? – спросила я.
– Подождем.
– Тогда я ненадолго загляну… – Я не успела договорить, она взяла меня за руку.
– Там люди делом заняты. Я тоже хотела заглянуть и чуть все не испортила.
– Ах вот как, – пожала я плечами. – Что ж, потерплю.
Когда Петр утихомирился, мы вдоль берега вернулись к нашему лагерю. С противоположной стороны шел Лапшин.
– Тебя только за смертью посылать, – заметила супруга.
– Там на пристани пацаны рыбу ловят, приплыли на лодке из Черкасова. Ну, не удержался… – виновато пожал плечами ее муж, протягивая ей крем.
– Ты его на солнце держал? Теперь можно смело выбросить.
– Ладно тебе, ну, извини. – Он виновато кашлянул, она, пожалуй, слишком нервничала из-за тюбика крема.
Тут из зарослей выплыла наша роковая женщина, потянулась, демонстрируя свои прелести, с насмешкой глядя на Леру, а Лапшин неожиданно покраснел. Это показалось мне занятным. Испытывая некоторую неловкость, все заняли свои шезлонги, через двадцать минут появилась Вера, очень похожая на сытую кошку.
– Полный сбор, – засмеялась она, помахав нам рукой.
– Может, в волейбол? – предложил Артур.
– Я пас, – хихикнула Вера, – предпочитаю менее подвижные игры.
– А где Павел? – спросил ее Петр.
– Пошел немного отдохнуть на яхте. Думаю, скоро вернется.
Она оказалась права, через несколько минут Никифоров действительно присоединился к нам, заспанным он не выглядел.
В продолжение следующих нескольких часов все держались вместе, ничего заслуживающего внимания не происходило. Солнце потихоньку клонилось к западу, а мы начали собираться. На яхте нас уже ждали. Тамара Ивановна отдыхала на палубе, оба мачо сидели тут же и резались в карты.
– Ну что, отчаливаем? – обратился к нам Петр. Мы недружно ответили:
– Да.
– Ужин готов, – сообщила Тамара Ивановна, поднимаясь. – Через десять минут подам.
– Давайте через полчаса, надо немного привести себя в порядок, – предложила Вера. Все согласились и разбрелись по каютам.
Вода шла еле-еле, должно быть, все по моему примеру отправились в душ. Я чертыхнулась и накинула полотенце. Яхту качнуло, и я, оставляя мокрые следы, прошла к постели, выглянула в окно – мы успели отойти от берега на приличное расстояние.
Стол накрыли на палубе, и это всех порадовало, после захода солнца здесь было прохладно и сидеть в кают-компании не хотелось. Лера куталась в платок и зябко ежилась.
– Кажется, перегрелась на солнце, – пояснила она.
– Я тебе говорил, надо быть осторожной. Тебе вообще вредно загорать, – сказал Лапшин.
– Мне все вредно, – отмахнулась Лера. Впрочем, особого напряжения между ними не чувствовалось, если что-то и было, то хватило нескольких минут наедине, чтобы все разрешить.
Ужин растянулся. Зажгли фонарики, один из мачо работал за официанта, Тамара Ивановна на некоторое время присоединилась к нам, потом ушла. Наконец посуду убрали, стол унесли. На ящике, приспособленном под бар, стояли бутылки, каждый наливал что хотел. Общество разбилось на группки, мы с Петром и Райзманом, Верочка с Лерой, Лапшин с Никифоровым развлекали Анну. Она выпила лишнего, пару раз порывалась показать стриптиз, но отклика в сердцах мужчин не нашла. Лапшин перебрался к жене, и Павел по его примеру к Верочке. Анна почувствовала себя не у дел и принялась приставать ко мне. Говорить с пьяной бабой – пустая трата времени, а скандалить – трата нервов, поэтому, в очередной раз отправляясь за мартини, я легонько задвинула ей локтем, и она, с удобствами устроившись в шезлонге, ненадолго затихла, а когда обрела способность говорить, стала гораздо осмотрительнее. Правда, один раз злобно прошипела невпопад:
– Он все равно на мне женится, слышишь, ты…
– Очень рада за тебя, – кивнула я.
– Не смей мне тыкать! – заорала она.
– Уймись, – шикнула на нее Вера, – напилась, так веди себя прилично. Не обращай на нее внимания, – обратилась она ко мне.
– Пожалуй, я пойду спать, – кивнула я, решив не портить людям вечер, раз уж я действовала на Горину, как красная тряпка на быка.
– Если и надо кому-то отправиться спать, так отнюдь не тебе, – влез Райзман, хотя я в его помощи совершенно не нуждалась.
– Девочки, девочки, давайте жить дружно, – призвал к порядку Никифоров, протягивая нам по бокалу.
– А знаешь, я приглашу тебя на нашу свадьбу, – сообщила Анна и истерично захохотала. Ее поведение, а главное – ее слова вызвали у меня интерес, но выяснять, что к чему, при посторонних я не стала, решив оставить это на потом.
– Наверное, в самом деле пора расходиться, – поднимаясь, сказала Лера, я последовала ее примеру. За мной встали Райзман и Петр.
– Идите, – махнула рукой Анна, – лижите этой стерве пятки, а меня увольте.
– Ты ведешь себя как идиотка, – не выдержала Вера.
– А ты вообще заткнись. Знаю я тебя как облупленную. Чего ты из себя строишь?
– Ну, хватит. Замолчи, или вылью на тебя ведро воды, чтобы протрезвела.
– Идемте, – позвал Райзман.
– И что, все уходят? – захныкала Анна. – Оставите женщину умирать от тоски?
Мы направились к трапу, Лапшин замешкался.
– Ты идешь? – спросила Лера, он неохотно последовал за ней, с Анной остались Вера и Никифоров.
– Налей мне еще, – услышала я ее голос, уже спускаясь.
– Чтобы я еще хоть раз взяла тебя с собой, – выговаривала ей Верочка.
– Ерунда, скоро они все будут бегать передо мной на задних лапах, а этой стерве…
Остальное я не расслышала, мы спустились вниз.
– Спокойной ночи, – пожелала я, распахнув дверь своей каюты. Прошла в душ, слыша, как за тонкой перегородкой возится Петр. Он что-то уронил, чертыхнулся. На сей раз душ работал исправно, я облачилась в пижаму и легла. Не успела закрыть глаза, как рядом скрипнула дверь и ко мне постучали, я была уверена, что это Райзман, и открывать не собиралась.
– Ольга, – позвал из-за двери Петр, – Ольга Сергеевна.
Пришлось подняться. Он вошел, испытывая неловкость, сесть он мог лишь на мою постель и остался стоять.
– Я должен извиниться, – сказал он, кашлянув.
– Ерунда.
– Анна… она… неплохой человек, не знаю, что на нее нашло.
– В любом случае вам за нее извиняться ни к чему. Считайте, что я уже обо всем забыла.
– Спасибо. То есть я хотел сказать… знаете, у меня странное чувство, точно что-то должно произойти. Недоброе.
Я мысленно вздохнула. У парня ночные страхи, боюсь, это надолго. Но так как предполагалось, что я здесь как раз для того, чтобы его от них избавить, я предложила:
– Садитесь и рассказывайте.
– Нет, нет, спасибо. Собственно, нечего рассказывать, просто предчувствие. У вас так не бывает?
– Бывает, конечно. Скажите, Петр Викентьевич, – я сама не заметила, как мы вновь перешли на “вы”, похоже, и он не обратил на это внимания, – предчувствие касается кого-то из ваших друзей?
– В каком смысле? – испугался он.
– В смысле, вы кого-то подозреваете в злом умысле?
– Я? Что вы… Они все приличные люди, я давно их знаю, а потом… при чем здесь они, господь с вами…
– Но предчувствие все же присутствует, – напомнила я. Он растерянно огляделся.
– Наверное, я сам себя пугаю. Пойду спать. Еще раз извините.
– Вот что, Петр Викентьевич, перегородки здесь тонкие, если вам вдруг что-то покажется странным или подозрительным, постучите в стену, и без стеснений. Договорились?
– Честное слово, мне очень стыдно. Это как-то совсем не по-мужски.
– А вы наплюйте и помните, что я на работе.