Объединенная нация. Феномен Белорусии - Юрий Шевцов

Белорусы – есть

Для констатации существования белорусов как народа, представляется, проще всего отталкиваться от результатов Всеобщей переписи 1999 года.

Белорусский этнический миф, будь то культурно-просветительная деятельность Франциска Скорины, Статуты Великого княжества Литовского, походы великого князя Витовта, Полоцкое княжество и прочие, до сих пор активно оспаривается как национально ориентированными интеллектуалами соседних народов, так и внутри страны. Всеобщая перепись 1999 года впервые проводилась по принципу самоидентификации каждого. Белорусами определили себя 82 % населения, белорусский язык в качестве родного назвали 73,7 % (то есть 86,5 % белорусов), белорусский язык в качестве языка, на котором разговаривают дома, – 36,7 % населения (41,3 % белорусов).

Эти данные соотносимы с данными предыдущей всеобщей переписи 1989 года, где запись об этнической принадлежности опрашиваемых заносилась на основании паспортных данных человека, однако пункт о родном языке заполнялся на основании заявления опрашиваемого. Белорусский язык тогда назвали родным 65,6 % населения.

Примерно те же данные фиксируются и предыдущими переписями (см. табл. 1).

Мы можем уверенно предполагать, что этническая самоидентификация населения на протяжении как минимум послевоенного периода не претерпела принципиальных изменений. Идентификация себя в качестве именно белорусов четко связана с восприятием белорусского языка в качестве одной из отличительных черт белорусской идентичности. Хочется также отметить, что белорусы в массе своей хорошо владеют как минимум двумя языками уже в силу того, что белорусский язык является обязательным для изучения в школах. В сельской местности образование практически все послевоенные годы (а в Восточной Беларуси и в довоенный период) практически полностью является белорусоязычным. Иное дело, что разговорный язык населения региона не всегда совпадает с родным языком и с этнической самоидентификацией.

Массовое использование в быту языков иных народов – прежде всего русского и польского – является нормой для белорусов.

В этом отношении они напоминают современные кельтские народы – с той разницей, что степень сохранности разговорного языка у белорусов в целом значительно выше, чем, например, у ирландцев или шотландцев.

Первой Всеобщей переписью, которая фиксировала родной язык опрашиваемых на основании их самоидентификации, была перепись 1897 года. Большинство населения, проживавшего на территории современной Беларуси, определило своим родным языком белорусский. Даже в католической Виленской губернии белорусы (по родному языку) составляли 56,05 % населения (литовцы – 17,58 %, евреи – 12,72 %, поляки – 8,17 %, русские (великороссы) – 4,94 %). Всеобщая перепись 1897 года фиксировала также вероисповедание опрашиваемых. Большинство населения будущей Беларуси принадлежало либо к Русской православной церкви (РПЦ), либо к римско-католическому костелу, либо к различным направлениям иудаизма. Ни одна из конфессий не культивировала белорусский язык и не идентифицировала себя в качестве национальной церкви белорусов. Более того, практически все церкви отрицали существование белорусов в качестве особого народа и идентифицировали себя в качестве национальных церквей прежде всего русских, поляков, евреев. Немалая часть населения региона также указывала в качестве своего родного языка не тот язык, который принят в качестве своего рода официального в той конфессии/церкви, к которой они принадлежали. Прежде всего это касается католиков, которые массово указывали в качестве родного языка как польский, так и белорусский и литовский языки.

Массовый би– или полилингвизм является одной из ярких черт белорусского культурного ландшафта, что отличает Беларусь от гораздо более моноязычной в своей массе России. Статус белорусского как особого языка, а не диалекта иных языков был четко сформулирован еще в 1903 году в труде «Белорусы» Е. Карского. Ныне этот статус филологами практически не оспаривается. На белорусском языке существует обширная литература.

Итак, следует признать, что белорусы как особый народ существуют и четко фиксируются по всем принятым в этнографии признакам на протяжении достаточно длительного периода. Следовательно, предметом анализа должна быть специфика белорусской идентичности и особенности истории белорусов, а не сам факт их существования, а также в контексте нашей темы – причины плохого знания русскими белорусов.

Различия между русскими и белорусами касаются не только их этнической идентичности и отличий между двумя языками и литературами. В конечном счете, любая идентичность может быть изменена с помощью целенаправленного воздействия пропаганды, язык общения при каких-то обстоятельствах достаточно легко меняется основной массой населения, а литература, случается, предается забвению и отмирает. История многих народов знает много примеров такого рода. Мне представляется, что одной из важнейших причин существования разной идентичности и культуры русских и белорусов является неодинаковый тип взаимоотношений двух народов с тем пространством, в рамках которого они развиваются.

Миграция

Высокоиндустриализованные промышленность и сельское хозяйство Беларуси сложились в ходе послевоенного развития всего региона между Полесьем и Балтийским морем, между Германией и Россией.

Белорусы на территории РБ – это в первую очередь «западники». Распад СССР совпал с внутренней трансформацией белорусской национальной культуры из преимущественно «восточно-белорусской» по корням основной части ее носителей в преимущественно «западно-белорусскую».

Доля людей пожилого возраста в численности «восточников» как культурной группы непропорционально велика и составляет порядка 30–40 % численности группы. В то время как у «западников» доля пожилых лиц колеблется между 20 % и 30 %.

Степень сохранности семьи у выходцев из разных частей Беларуси также разная. В целом в 1996 году в Беларуси было расторгнуто примерно 50 % браков от численности заключенных в этом же году. При этом в восточных областях, прежде всего в Могилевской, было совершено 76 % разводов от численности заключенных браков, а в Брестской – около 30 %. Такая же тенденция и соотношение разводов и браков по регионам, но при более низком общем уровне разводов наблюдается в Беларуси уже несколько десятилетий.

Если в течение ближайших 10–15 лет не произойдет валообразного возврата в Беларусь белорусов из бывших союзных республик, то после физического угасания ныне пожилых людей соотношение между разными культурными группами белорусов стабилизируется.

Но при этом доля восточников в численности населения упадет достаточно заметно в силу высокого процента пожилых лиц и низкого по сравнению с западниками темпа физического самовоспроизводства. Вероятно, тогда через 10–15 лет доля «восточников» составит порядка 25–30 % населения Беларуси, доля «западников» вырастет до 55–65 % при росте доли небелорусов в населении республики за счет беженцев и нелегальных мигрантов до 20 % от примерно тех же 10 млн. человек населения, которые имеются сейчас.

Миграционный потенциал северо-западной части Беларуси, который в иной политической ситуации ушел бы в основном на север, составляет на протяжении 15 лет несколько сотен тысяч человек. Это добавочный миграционный потенциал к общему относительно высокому давлению на города сельского населения Западной Беларуси, где перед распадом СССР успела начаться быстрая урбанизация. Общий миграционный потенциал Западной Беларуси составляет свыше миллиона человек в течение 15 лет. Эта грубая величина получается исходя из простых расчетов: население Западной Беларуси в начале 90-х годов составляло около 4 млн. человек. Из них в деревне проживала примерно половина, еще около 20 % в городах с численностью населения до 50 тыс. человек, которые также могут давать заметную миграцию в крупные города.

Любая экономическая стабилизация в Беларуси вновь развязывает процесс исхода населения в города. Если учесть, что в развитых странах в сельском хозяйстве занято около 3 % населения, а проживает в деревне около 10 %, то можно грубо предположить примерный миграционный потенциал западно-белорусской деревни. Из двух миллионов сельских жителей Западной Беларуси дети до 16 лет составляли немногим больше четверти населения, или 600–800 тыс. человек.

Неизбежное продолжение урбанизации рабочих мест в сельском хозяйстве означает, что дети должны будут или уезжать, или изменять род деятельности. Очевидно, что сменить род деятельности без смены места жительства проще жителям деревень, прилегающих к крупным городам. Пригородные деревни относительно просто превращаются в части близлежащего города. Однако в Западной Беларуси крупных городов почти нет. Небольшие города не могут выступить столь же мощными центрами превращения крестьян в горожан, будь то посредством смены места жительства или за счет смены рода деятельности. Особо подвержены миграциям молодые люди 16–25 лет. Можно с уверенностью говорить, что не менее половины из них должны покинуть деревню при наличии экономического роста в стране. Это еще до 100 тыс. человек в начале 90-х годов ХХ столетия и около 200 тысяч на протяжении 15 лет.