Хранитель Мечей. Одиночество мага. Том 1 - Ник Перумов

«Стой, в уме ли ты?!» – вдруг прикрикнул он сам на себя. Некроманту ли принимать что-то из рук человека, которому вот-вот суждено погибнуть? Погибнуть, очень может быть, потому что некий некромант уже успел трижды нарушить данное им Слово?

В этот момент некромант отчего-то уже не сомневался в справедливости эльфийского провидения.

Он осторожно положил кольцо на песок. Красивое, и камень славный, но – пусть уж лучше оно достанется скорпионам и сколопендрам, буде таковые тут найдутся.

– Скамары вас доведут до Вечного леса, – проговорил Фесс, обращаясь к притихшей эльфийке; слишком уж тягостным сделалось молчание. – Надеюсь, несмотря на то что…

Он не договорил. Слова уже не важны.

Невольно Фесс оглянулся на мёртвый город. Скамары орудовали в нём, словно муравьи. Тащили всё – кули с монетами, золотую утварь, древнее оружие, ценность которого заключалась даже не в драгоценных инкрустациях, а в знаменитой голубой «тигровой» стали оружейников былого, что, по слухам, превосходила гномью, – сам Фесс, правда, в это не верил.

Разбойники благоразумно не сунулись вниз по лестнице в самой середине некрополя. Им хватало добычи на окраинах. Казалось, они обезумели от жадности. Фесс видел, как кто-то уже схватился на мечах со вчерашним другом и соратником, не поделив какой-нибудь кубок или вычурный волнистый клинок.

Лицо некроманта исказилось гримасой. И ради вот этого он шёл на смерть, дрался с неупокоенными в подземельях?

В том числе и ради этого, наверное, ответил бы ему на это Сфайрат. Ты не знал, что такое человеческий род? Ты считаешь, что спасения и защиты заслуживают исключительно и только праведники? Нет, некромант не судья. Он защищает всех. И праведников и грешников.

Но разве он обязан открывать ворам ворота? Или это тоже входит в понятие «защищать грешников»?

Проклятые вопросы. Сосут силы из сердца, подтачивают решимость. «И в один прекрасный день ты не сможешь быть жестоким, как того требует канон. И тогда ты проклянёшь сам день, когда имел несчастье родиться на свет».

Эльфийки столпились вокруг него, точно цыплята вокруг матери-курицы. Причитания их как-то сами собой затихли, всё-таки они принадлежали к гордой и древней расе, с незапамятных времен величавшей себя Перворождёнными.

И притом находились же верившие во всё это чудаки…

Фесс уже и сам чувствовал неладное. Он знал, откуда это исходит, – из той самой крипты, где стояло четыре каменных саркофага. Но это совершенно не походило на обычное эхо от покидающих свои могилы неупокоенных. Идущие оттуда волны – никогда ни с чем похожим некромант ещё не сталкивался. Глубоко, чуждо и непонятно. Словно зов, идущий из-за пределов бытия. Словно неторопливое камлание дикого шамана, не бьющегося в припадках, а капля за каплей сводящего с ума назначенного ему в жертву гоблина.

Пляшет чёрная блестящая каменная крышка, звенят цепи, сотрясаются врезанные в матёрую скалу кольца… И липкие пальцы тянутся, тянутся сквозь камень и песок, касаются некроманта, и яркий день стремительно меркнет, оборачиваясь безлунной и беззвёздной ночью, мёртвой, ледяной, дикой. Ночью Дикой Охоты… нет, Ночью Диких Охот – вот они, несутся, мчатся бешеным галопом из края до края небосклона, чёрный купол прострочен их огненными путями, они жадно ищут добычу – но её нет, земля мертва, дремавшая в тёмном саркофаге Сила явила себя, сметая с древнего лика Эвиала жалкую плесень жизни.

Так кто же и кого стерёг в подземной гробнице?! – вдруг резанула мысль. Не значит ли это, что…

Он не успел закончить мысли.

Накатило вдруг, внезапно, обрушилось девятым океанским валом. То, чего он никак не ожидал здесь ощутить.

Незримая волна густой, сжавшейся перед броском ненависти и готовности умереть во имя начертанного на знамёнах.

Сюда шли те, кто забыл, что такое страх. Вернее, уверовал в нечто такое, по сравнению с чем любые страхи, даже смерть, казались детскими сказками.

Нет, то шли не салладорцы. Куда им до этих бойцов!..

Завопили, замахали руками предусмотрительно выставленные скамарами дозоры – но поздно, разумеется, слишком поздно.

– Дождались. – Черноглазая эльфийка вцепилась в некроманта. – Смотри же! Смотри!

Фесс вздрогнул, стряхивая наваждение.

Пески вокруг некрополя ожили. Над барханами, чья белизна нестерпимо резала глаз, поднялись сотни и сотни человеческих силуэтов. В серых плащах, отмеченных алым знаком.

Инквизиция захлопывала западню.

Кулаки некроманта сжались сами собой. Проворонил. Проморгал. Прохлопал. Глупая мышь жадно впилась в приманку, не зная, что ловушка уже срабатывает.

Дважды у святых братьев не получилось. Сперва в Эгесте, потом в Агранне. Это если не считать давно минувших арвестских дней. И теперь они предприняли очередную попытку, похоже, сказав себе: «Неудачи не может быть».

И в самом деле – даже на первый взгляд некрополь окружало несколько тысяч солдат Инквизиции. Над головами посверкивали копья, под серыми плащами наверняка прятались настоящие доспехи. Между копейщиками – лучники вперемежку с арбалетчиками. Окружение по всем правилам военного искусства.

Это был конец горяче-смелого отряда скамаров. Инквизиторы отрезали разбойников от колодцев, и теперь им остаётся только вязать пленных.

Кольцо инквизиторов замерло. Они никуда не торопились. Выследили, вычислили дерзкую горстку грабителей, дали вонзить зубы в добычу – и только тогда сами показали клыки. Теперь они будут неспешно давить, одним только своим видом. Им торопиться некуда.

Фесс обвёл взглядом вражеские ряды – кое-где вперёд выходили отдельные группки, сбиваясь плечом к плечу; ему показалось, что он узнаёт аграннскую четвёрку, явно из породы вскормлённых в замке Бреннер бойцов; а вон там – неужто сам отец Этлау почтил его своим визитом?

Его Фесс скорее угадал и почувствовал, чем разглядел. «Ну конечно, отец Этлау со своим „пожирателем магии“. Подготовились едва ли не лучше, чем в Эгесте. Однако там нас было всего четверо, а тут – за моей спиной в некрополе сотня отчаянных рубак и головорезов. Вчетвером против всей эгестской Инквизиции мы… чуть-чуть не одержали победу. Так неужто отступим и сдадимся сейчас?!»

Фесс заставил себя улыбнуться эльфийкам.

– Ничего. Мы ещё повоюем!

Ответом ему стали бледные полуулыбки.

Скамары тем не менее оказались не лыком шиты. Их главарь заметил опасность почти тотчас. И удивительное дело – ещё мгновение назад разбойники алчно рвали друг у друга добычу, «зипуны», но стоило отчаянно взвыть рогу дозорных, как все распри были забыты. Со слаженностью, сделавшей честь лучшему имперскому корпусу, разбойники хлынули к краю некрополя. Не прошло и мига, а стрелки заняли высокие пирамиды, в проходах сбились копейщики, готовясь дать отпор.

Главарь скамаров опрометью подбежал к некроманту – глаза у разбойника сделались как щели, на щеках вздулись желваки.

– Сумеешь нас прикрыть? Будем прорываться. Штурма нам тут не выдержать, задавят.

– А потом как?

– А потом добрые кони вынесут. Святые братья отродясь в седле ездили, словно пьяный мужик на козе.

– Больно просто получается… – проворчал Фесс. – Если уж они настолько хитры, что здесь нас нашли…

Скамар на миг задержался, остро взглянул некроманту в глаза.

– А про другое лучше сейчас и не думать. Потому что тогда и драться-то бесполезно получится.

Скамар вновь повернулся, побежал к своим, но на бегу обернулся:

– А ты колдуй, чародей, колдуй! Потому как иначе худо нам придется, без твоего чародейства-то…

Палит солнце. Руки сами отыскивают почти пустую флягу, упругий комок тёплой, не утоляющей жажду воды катится по горлу. Фесс смотрит на ряды инквизиторов, которым, похоже, и жара нипочём, и губы его невольно сами собой сжимаются в тонкую линию – здесь понадобится вся его магия. Невольно он жалеет теперь о сожжённых скелетах – вот кто мог бы сейчас пригодиться, хотя это и мерзкое дело – бросать мёртвых против живых, даже таких, как святые братья. Несколько раз Фесс уже проделал такое, но больше – никогда.

Эльфийки тоже пришли в себя, верно, вспомнив, что Перворождённому всё же прилично умирать с оружием в руках и загадочной улыбкой на холодеющих губах.

– Колдуй, чародей! – вновь донеслось от пирамид.

…Пляшет крышка на чёрном саркофаге…

Ряды инквизиторов застыли. Штурмовать некрополь – во всяком случае, немедленно – они явно не собирались. Но сколько же можно держать солдат, лучников и копейщиков, под лучами злого салладорского солнца? Люди не каменные статуи. Они выдохнутся задолго до боя. Прорваться тогда сквозь их ряды не составит особенного труда – если, конечно, в дело не вмешается магия.

Похоже, точно так же думал и вожак скамаров, так и не назвавший, в полном соответствии с известной приметой, Фессу своего имени. Ни настоящего, ни даже вымышленного.