«Русские – успешный народ. Как прирастала русская земля» - Александр Тюрин

Теперь, спасаясь от беспощадных джунгаров, киргиз-кайсаки уходили под защиту русских крепостей.

После джунгарских набегов 1738–1741 гг. новые подданные укрывались за Орской крепостью, которая и была воздвигнута по просьбе хана Абулхаира.[471]

По сути, не российская власть распространилась на территорию киргиз-кайсацких орд, а киргиз-кайсаки начали перекочевывать на российскую территорию.

Казахский советский историк С. Е. Толыбеков (чей голос явно выпадал из хора обличителей «колониальной политики царизма») писал: «До принятия подданства казахи не были обитателями долин рек Урала, Тобола и Иртыша… В кон. XVIII и нач. XIX в. никакого сужения пастбищного пространства у казахов не происходило, а наоборот, оно расширялось за счет территории России».[472]

«Исторические документы показывают, что на большей части занимаемой в XVIII в. территории казахи оказались позднейшими пришельцами, искавшими защиту у русского государства от Джунгарии, среднеазиатских ханств и своих более сильных племенных союзов».[473]

Однако и присяга государыне императрице не остановила набегов киргиз-кайсацких удальцов на русское пограничье. Казачьи отряды и регулярная кавалерия, стоявшие на линиях, отвечали соответственно.

«Что касается действительно происходивших позднее выездов в степь карательных отрядов русских пограничных войск, то это были не завоевательные походы, а лишь ответы на грабительские налеты казахских батыров и султанов, во время которых страдало немало невинных».[474]

Не было покоя и согласия в среде казахской родоплеменной верхушки. Вплоть до распространения на казахские степи русской администрации «вся история казахских кочевых ханств была историей кровавой межплеменной борьбы: она была историей постоянных взаимных грабительских набегов на соседние народы, организованных эксплуататорской верхушкой с целью приобретения чужого имущества, скота и пленных».[475]

К концу XVIII в. сложилась следующая зона расселения киргиз-кайсацких орд:

? младшая — от казачьих земель на реке Урал на западе до реки Тургай на востоке, от линии Оренбург — Орск на севере до Аральского моря на юге;

? средняя — от верховьев Тобола на западе до верховьев Иртыша и о. Зайсан на востоке;

? старшая — пространство от Семиречья до Сырдарьи, включая Ташкентский оазис.

Находясь в российском подданстве, киргиз-кайсаки не платили никаких податей империи, более того, Петербург задаривал ханов и султанов, а с 1750 г. постоянно выплачивал им жалованье.[476]

В середине XVIII в. джунгарская опасность исчезает. Маньчжуро-китайские войска подвергли Джунгарию в 1755 г. тотальному разгрому. Немногие уцелевшие джунгары бежали под защиту русских крепостей на Иртыше. В это время русскую границу можно было спокойно подвинуть к Зайсану и Саянам, но правительство явно не хотело ухудшать и без того посредственные отношения с цинским Китаем. Граница осталась на Колывано-Кузнецкой линии.

После исчезновения джунгарской угрозы киргиз-кайсацкие батыры стали активнее угонять скот и брать пленников в русских поселениях на Колыванской линии, в том числе около Усть-Каменногорской крепости. Набеги активнее всего происходили в 1742–1744,1747,1753–1754,1760 гг. и т. д. А гибли и пропадали в первую очередь простые земледельцы.

В одной из типичных записок в губернскую канцелярию от 19 апреля 1771 г. командующий полком на Сибирской линии Корф докладывал, что «набежавшими ко Буткову, на утренней заре, киргиз-кайсаками… тутошнего крестьянина Василья Глухих закололи до смерти и увезли в плен 7 человек, да отогнали лошадей и рогатого скота 24». 29 апреля «приезжавшими в зимовье Саламатное киргизцами увезено в плен с пашни крестьян 5 человек и отогнато 20 лошадей». А «из едущих из крепостей Покровской, бывших там для продажи хлеба, захвачено киргизцами крестьян 4 человека». И таких записок в месяц набиралось более десятка.

Киргиз-кайсаки воспользовались восстанием Пугачева для усиления своих набегов, во время которых страдали отнюдь не дворяне-крепостники, а крестьяне, которых хватали и продавали на рынках Бухарии.

Допрос взятого в плен «борца за свободу» Ашира Тюлякова показал, что он захватил несколько десятков человек на Алабужском и других редутах, из которых живыми довез до Бухары сорок. А вместе с ним в работорговом караване «еще было киргизцев… разных волостей» и «человек две тысячи» пленных. Всего один караван навсегда уводил в неволю с весьма слабо населенной российской окраины тысячи русских пленников, жизнь которых в азиатском рабстве вряд ли продлилась долго.[477]

В случае самовольного мщения русских колонистов киргиз-кайсакам за убитых или похищенных родственников, за угнанный скот власти строго наказывали мстителей. Нередко киргиз-кайсацкие удальцы, пользуясь тем, что русским солдатам запрещалось первыми применять оружие, спокойно угоняли скот или травили своим стадом сенокосные луга, принадлежавшие российским владельцам.[478]

Командование Иртышской дистанции спускало комендантам укреплений приказы не подпускать киргизов-кайсаков к их табунам ближе чем на 5-10 верст к линии. Некоторые историки-марксисты, конечно же, выдали это за «отчуждение земли у казахов», хотя до перехода в российское подданство их в верховьях Иртыша вообще не было. Да и русским крестьянам в это время запрещалось селиться ближе, чем в 40 верстах от линии.

За киргиз-кайсацкими батырами не стояло могучее ханство или великая держава, как было в случае крымско-татарских набегов. В принципе российское государство могло решить степной вопрос быстро и кардинально, как это сделала цинская империя и как поступали западные правительства в своих колониях (не могу найти в истории Америки ни набегов туземцев с уводом в рабство тысяч колонистов, ни оборонительных линий, протянувшихся на многие сотни километров).

Однако фирменным стилем Петербурга было постепенное умиротворение туземных народов, действие «от обороны», сколь бы затратным оно ни было.

К 1808 г. завершилось формирование линейного казачьего войска, призванного оборонять Сибирскую линию.[479]

В линейные казаки перевели часть городовых казаков, крестьян, живущих неподалеку от линии, и немалое число киргиз-кайсаков. В составе войска насчитывалось десять конных полков.

Расширение русских владений в Степном крае и Средней Азии в XIX в

И в начале XIX в. продолжился переход киргиз-кайсаков на пограничные земли империи. Власти не предпринимали против этого никаких мер, напротив, Букеевская орда получила разрешение кочевать на территории Уральского казачьего войска, между реками Волга и Урал.

В 1823 г. Большая киргиз-кайсацкая орда повторно просила принять ее в российское подданство.

Вновь проснувшийся у киргиз-кайсацких султанов интерес к российскому подданству объяснялся натиском новых врагов: кокандцев и хивинцев.

Кокандцы Мадали-хана, продвигаясь по берегам Сырдарьи, заняли в итоге ее среднее течение, хивинцы — нижнее, а вместе с тем киргиз-кайсацкие стада были отрезаны от воды. Кокандское ханство, как и хивинское, расширяя свой контроль над степью, принуждало киргиз-кайсаков платить им дань, зякят. Но если можно взять еще, то почему бы нет. Следуя этой блестящей идее, кокандцы и хивинцы незамысловато грабили киргиз-кайсацкие становища.[480]

В мае 1824 г. Александр I дал грамоту, подтверждавшую вступление «султанов Большой Киргиз-кайсацкой орды» в российское подданство.

Той же грамотой киргиз-кайсаки навсегда освобождались от рекрутской повинности.[481]

Ремонтная пошлина, единственная выплачиваемая киргиз-кайсаками, переходившими Сибирскую линию, одна лошадь со ста голов, с 1815 г. передавалась Сибирскому линейному казачьему войску.[482]

Русское продвижение в азиатские степи в первой половине XIX в. объяснялось, конечно, не только желанием покровительствовать киргиз-кайсакам. Предстояло отодвинуть азиатское «дикое поле» от русских поселений в степной Сибири и защитить караванные пути в Среднюю и Центральную Азию.

Восточные товары ввозились в Россию восточными купцами и разменивались на русские товары на крупных ярмарках, среди которых выделялась Нижегородская. Русские товары шли на юг вместе с теми же восточными купцами, которых грабили по дороге все кому не лень — хивинцы, кокандцы, киргиз-кайсацкие удальцы, — и обирали бухарские феодалы.

Попытки обеспечить движение русских товаров до Бухары под защитой вооруженных конвоев долгое время были провальными — как в 1803 г. под начальством поручика Гавердовского, так и в 1824 г. под командованием полковника Циолковского.