Убийца - Тед Белл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хоук встал и подошел к тому месту, где сидел Паттерсон, наклонившись вперед. Он положил руку мужчине на плечо. — Текс, — сказал Алекс, глядя на разбитое выражение лица Паттерсона. «Никто из нас не был бы достаточно силен, чтобы увидеть это. Никто из нас. Ты это знаешь».
«Ужасное дело», — сказал Конгрив. «Ужасно».
А потом все замолчали, пока Пелем подавал первое блюдо. Это было что-то вроде супа-пюре, подаваемого горячим. Лук-порей, сельдерей или что-то в этом роде. Хоуку было наплевать. Он потерял аппетит.
Каждый взял свою ложку. Хоук, немного не зная, что делать с веточкой розмарина, лежавшей на супе, отложил ложку, вытащил веточку розмарина из суповой тарелки и поднес ее к носу.
«Не трогай этот суп!» — рявкнул он на двух своих товарищей, подносивших ложки к открытым ртам. «Брось ложки!»
Паттерсон и Конгрив в шоке посмотрели на него, опустив столовые ложки.
— Что, черт возьми, Алекс? — сказал Конгрив.
«Я намерен это выяснить», — сказал Хоук, нажимая установленную под столом кнопку, вызывающую Пелхэма из кладовой дворецкого. Мгновение спустя он был рядом с Хоуком.
— Что-то не так с супом, милорд?
— Пелхэм, есть ли у нас на кухне новые сотрудники? Я имею в виду кого-нибудь из недавних сотрудников?
— Ну, вот одна, сэр, присоединилась к нам за месяц до того, как вы вернулись домой из Америки. Отличная квалификация. Она была су-шефом в «Отеле де Пари» и…
— Не могли бы вы попросить ее присоединиться к нам? — сказал Хоук, и Пелхэм с выражением отчаяния на лице выбежал из столовой.
— Ты думаешь о том же, что и я, Алекс? — серьезно сказал Текс.
«Сейчас узнаем», — сказал Хоук и еще раз понюхал суп.
Пелэм ввел симпатичную темноглазую молодую женщину лет двадцати пяти в белом фартуке с черной косой на черных кудрях. Выражение ее лица было спокойным, несмотря на необычный вызов. Пелэм выглядел пораженным. Что-то явно было не так.
«Добрый вечер, я Алекс Хоук. Я понимаю, вы здесь новенький».
«Да, месье Хоук. Прошел месяц со дня моего приезда из Парижа».
«Бьенвеню, мадемуазель. Интересно. Почему хорошенькая молодая женщина захотела покинуть Париж и переехать в унылую английскую деревню? Это кажется немного странным».
«Чтобы немного выучить английский. И благодаря моему парню он получил работу в городском магазине Lygon Arms».
«Ты приготовила этот суп?»
«Mais oui, месье. Надеюсь, вам это нравится. C'est bon? Encore un peu?»
«Очень вкусно. Имеет странный ореховый аромат, который я не могу точно определить».
— C’est un pate de noix moulues, месье, паста из молотых грецких орехов. Peut-etre cela — возможно, это так…
— Eh bien. Нет. Это не так, — сказал Хоук, опуская ложку в суп. «Вот, попробуй и скажи мне, что ты думаешь». Он протянул ей ложку, но она просто смотрела на нее.
«Есть проблема?» — сказал Хоук.
— Нет, месье.
«Тогда попробуй».
«Я не могу, месье. Это неприлично».
«Вы положили в этот суп что-то такое, чего там быть не должно, мадемуазель?»
— Что вы говорите, месье?
«Я говорю, что если вы не попробуете этот чертов суп в ближайшие две секунды, я прикажу моему другу, главному инспектору Конгриву, арестовать вас».
— По какому обвинению, месье?
«Покушение на убийство должно привести к этому».
Глаза девушки гневно вспыхнули, и она швырнула ложку на пол. Прежде чем Алекс успел среагировать, она наклонилась вперед, схватила со стола его тарелку с супом и поднесла ее к губам.
«Я бы скорее съел все это!» — вызывающе крикнула она и наклонила миску к открытому рту, выпивая содержимое одним длинным глотком. Затем она встала, глядя на них сверху вниз, глаза ее сверкали, желтый суп размазан по ее подбородку и фартуку.
Она вытерла рот тыльной стороной ладони, нагло разглядывая их всех.
«Свиньи неверные! Je vais au paradis sachant que mon valeureux Successeur reussira la ou j'ai echoue!» — сказала она, улыбаясь им.
Секунду спустя она издала небольшой шум и рухнула на пол.
Конгрив отодвинул стул и подошел к ней, встав на колени рядом с ней. Он приложил два пальца к сонной артерии прямо под ее ухом, на мгновение остановился, а затем покачал головой.
«Бессознательный?» — спросил Алекс Хоук.
— Мертв, — сказал Эмброуз. — Что это было, Алекс, в супе?
«Скорее всего, афлатоксин. Производное чрезвычайно токсичной плесени, образующейся в арахисе, когда он портится. Блестяще замаскированный, я почти пропустил его. Она была очень хороша в своем деле, в этом. Ей, скорее всего, это сошло бы с рук».
— Алекс прав, — сказал Текс, держа тарелку с супом под носом. «Афлатоксин трудно поймать. Наши вскрытия показали бы только повреждение печени. Черт, после всего портвейна, который мы сегодня выпили, никто бы…» Он поставил миску.
«Как ее звали?» — спросил Алекс Пелэма.
«Она называла себя Роз-Мари, сэр», — сказал очень потрясенный Пелем, глядя на безжизненную фигуру. — Должен сказать, что я совершенно огорчен, ваша светлость. Кто-то должен был…
«Роуз-Мари… Розмари…» — сказал Конгрив больше самому себе, чем кому-либо в комнате. Он положил веточку травы на льняную салфетку и сложил ее вдвое.
«Теперь ты послушай сюда, старина», — сказал Алекс, обнимая хрупкие и дрожащие плечи Пелхэма. — «Никто в этом доме ни в коем случае не виноват. Ты дрожишь. Я хочу, чтобы ты пошел в библиотеку, налей себе большую порцию виски и оставь все это позади. Мы присоединимся к тебе через минуту. Насколько я понимаю, все уже кончено.
— Я просто позвоню в полицию, ваша светлость, — сказал Пелэм и исчез, словно в оцепенении.
Алекс посмотрел на ароматную веточку в своих пальцах. — Розмари. Похоже, ты совершенно прав, Эмброуз. Сначала Ирис в штате Мэн, затем Лили в Париже, а теперь я нахожу эту маленькую веточку розмарина прямо здесь, у себя под носом.
«Ты забываешь один, Алекс», — сказал Паттерсон. «Роза.»
«Роза?»
«Когда мы вытащили Саймона Стэнфилда из Гранд-канала, у него на лацкане был единственный бутон розы. По словам его жены, он ненавидел цветы, особенно розы».
«Эта собака называет все свои острые зубы именами цветов, или, в данном случае, он берет на себя небольшую лицензию на ароматный кустарник», — сказал Хоук. «Вполне романтична, наша убийца-убийца. Пожалуйста, скажи мне, Эмброуз, покойная неоплаканная, каковы были ее последние слова?»
«Она обращалась к нам как к «неверным свиньям», — сказал Эмброуз, глядя на мертвого убийцу и качая головой. «А затем сообщил нам, что «я отправляюсь в рай, зная, что мой достойный преемник добьется успеха там, где я потерпел
