Татуировка - Валерий Воскобойников

— Да им-то как раз спасибо, — приговаривал он. — Они-то мне и помогли! — Но его никто не слышал и в этот момент не снимал.

Кадры, в которых Дмитрий выступал в роли главного злодея, показали не только по федеральному каналу, но и по Евровидению. Сам Самарин их не видел, но Агния, едва только он появился на экране, позвонила к нему домой и застала Штопку.

— Я много от них навидалась бесстыдства, — оправдывалась потом сестрица, — но чтоб такого! Димка же честнейший человек! — Ей было неловко — ведь это именно ее разговор с Агеевым подслушали телевизионщики. — Сегодня же напишу опровержение, — пообещала она Штопке.

У нее даже текст в голове сложился, этакий насмешливо-едкий. Но к вечеру она так устала, что решила перенести написание его на утро. А утром появились другие дела.

Дмитрий несколько дней чувствовал себя совершенно оплеванным. И от каждого телефонного звонка ждал гадости — был уверен, что теперь-то уж начальство без строгача его не оставит.

Когда-то после таких телекадров люди мгновеннно слетали с должностей. Вне зависимости от того, правду показали или халтурный вымысел. Но теперь на телевизионные страшилки начальство перестало обращать внимание. Уж слишком их стало много. Точнее, выводы делались, но только тогда, когда они были нужны начальству.

Очередного строгача Дмитрий так и не дождался. По крайней мере, в течение первой недели после телепередачи.

— Агния Евгеньевна, я слышала, вы пишете книгу про татуировки? — спросила гримерша с телевидения.

— Ниночка, это испорченный телефон, — рассмеялась Агния. Гримерша была ей симпатична. Прежде она работала в Комиссаржевке. — Я пишу про Шолохова. Нет, не про «Тихий Дон», а про художника Антона Шолохова.

— А я хотела вам помочь. Я ведь еще и в салоне работаю, на Невском.

— Там, где делают татуировки? — заинтересовалась Агния. — Спасибо большое, Ниночка. Я как раз думала, кто бы мне показал. Потому что в моей книге о Шолохове есть такой сюжет, с татуировками.

— Так я вам и покажу, у меня сегодня вечерняя смена.

Через несколько часов Агния спускалась в полуподвал, где был знаменитый салон. У дверей ее встретила сама Ниночка.

— Я вас поджидаю. У нас по записи, а у меня клиентка как раз заболела — герпес. Мы с герпесами не работаем.

Она провела Агнию в зал, где в раздвижных креслах, похожих на те, что стоят в современных стоматологических кабинетах, сидели и возлежали несколько девиц разного возраста.

Над ними колдовали мастерицы. В основном разрисовывались плечи. Но одной девушке на щеке изображали колокольчик, а другой — чем-то украшали грудь.

— Мужчинам сюда вход запрещен, — объяснила Ниночка, — мужской зал — там. Если интересно — вон в углу на столике журналы и альбомы с образцами «тату».

— А где ваше место? — спросила Агния.

— Там, у стены. У меня работа специфическая: я исполняю татуаж под макияж. . — Что-что? — переспросила Агния.

— Чтобы не подводить каждый день карандашом губы, можно сделать татуировочку, — объяснила, улыбаясь, Ниночка. — Тут тоже много разных фасонов. Хотите, я вам сделаю?

— Ниночка, мне надо с мужем посоветоваться, — испуганно отказалась Агния.

— Правильно, у нас многие клиентки советуются с мужьями. Даже рисунки уносят домой. Если хотите, взгляните — там большой выбор, это очень интересно. И совсем не то, что в той противной книге о тюремных татуировках. Помните? Недавно вышла. Сейчас такие уже почти не делают. Хотя, если кто захочет, наши мастера исполнят. У нас же все — настоящие художники. Некоторые летом по контрактам в парижских салонах работают. А запись к нам — за месяц вперед. И вообще, сегодня красивая татуировка стала знаком современного человека.

Пока Ниночка объясняла, явилась записанная к ней клиентка, девочка лет шестнадцати. Нина усадила ее в кресло, отрегулировала свет и принялась, сверяясь с выбранным рисунком, трудиться над ее губками. Агния в это время перелистала несколько журналов. И поняла, что пришла не зря, потому что наткнулась на разворот, имеющий прямое отношение к Шолохову. Там были помещены две фотографии с татуировок, которые делал он лично. Агния мгновенно узнала его манеру: искривленное, выпуклое пространство и огромные лики каких-то святых. Такие работы составили бы славу любому музею.

НОВЫЙ ПОХОД В ЦЕРКОВЬ

Все же Ольга исполнила совет Михаила и отправилась домой, чтобы сразу составить список знакомых старшего сына. Дома ее встретил Павлуша.

— Мам, что, Петька еще не приходил? — спросил он беззаботным голосом.

— Ты же видишь, нет. — Неожиданно для себя она всхлипнула.

— Ну дает! — сказал сын неодобрительно. — Хотя бы позвонил!

Еще недавно Ольга с легким раздражением пыталась успокоить Еву Захарьянц, когда та растерянно лепетала что-то о своем сыне. А теперь она и сама вела себя точно так же. Ну что ей могут сказать бывшие одноклассники Пети, с которыми он не виделся года два?! Однако всех их она тоже внесла в список. И начала обзвон.

— Здравствуйте. Попросите, пожалуйста, Диму. Димочка, это говорит Ольга Васильевна, Петина мама. Скажи, пожалуйста, ты давно не видел Петрушу?

Она старалась говорить легким голосом, чтобы не испугать ребят. Менялись имена: Ваня, Боря, Лида, Семен. Кто-то из них видел Петю очень давно, кто-то месяц или неделю назад.

Но никаких полезных подробностей они ей не сообщили. Иногда вместо одноклассников она разговаривала с их родителями.

— Да бросьте переживать, — уговаривал ее один из отцов. — Они только этого и добиваются, чтобы мы за них переживали. Это называется «воспитание родителей методом доведения до инфаркта». Мой обалдуй, он же что устроил, когда я его отругал. Сел в поезд и уехал в деревню к бабушке. Я его три недели по всем моргам искал, поседел, а он у бабушки на блинах нежился! Представляете! И врал ей, что это мы его в деревню отправили.

Это было бы счастьем, если бы Петя поехал к кому из родственников в деревню, но только не было у них деревенских родственников.

Ночью Ольга Васильевна почувствовала, что сходит с ума. Например, она поставила включенную настольную лампу на подоконник: ей вдруг показалось, что Петя бродит вокруг по темным пустым улицам и не может найти дорогу домой. «Увидит свет в окне и поймет, что ему — сюда, — подумала она, ставя лампу. Потом стала лихорадочно искать большую фотографию сына, чтобы отнести ее завтра в церковь. — Буду молиться перед иконой и покажу ей эту фотографию».

На этой мысли она себя и перехватила. И в который уж раз набрала номер Михаила.

— Олечка! — Михаил отозвался сразу. Он уже не спрашивал о новостях, потому что понимал, что никаких новостей у нее быть не может.

— Миша, мне так плохо, я не знаю, что делать! — пожаловалась Ольга. — Поговори со мной, если можешь.

За эти часы они уже обсудили все варианты. Мишины знакомые из милицейско-адвокатского мира не смогли нигде обнаружить Петиных следов. По их уверениям, ни в каких милицейских сводках ее сын не значился. Но сидеть сложа руки и ждать было все равно невозможно.

— Олечка, я узнал, что нужно сделать в церкви. Я как раз недавно дозвонился до одного приятеля. Он артист, приходит домой поздно… У него брат учится в Лавре, в Духовной академии… — После разговора в кафе на Стрелке Михаил, похоже, отбросил свой скептический тон и больше не повторял, что нынешнюю православную церковь по причине ее застойного фундаментализма ждет превращение в этнографический заповедник. — Так этот брат говорит, что нужно заказать молебен. Он, конечно, стоит дорого, но это максимум того, что мы с тобой можем сделать в направлении церкви. Священнику надо объяснить ситуацию, и он найдет нужные молитвы. Хочешь, пойдем завтра утром вместе?

— Миша, спасибо! — Ольга сразу почувствовала себя легче. — Я все должна сделать сама. То есть мы пойдем в церковь с Павлушей.

— Мама, может, не надо, а? — убеждал Павлуша Ольгу Васильевну по дороге в церковь. — Давай еще подождем… Вдруг сегодня Петька найдется…

Сын выглядел испуганным. Он испугался сразу, как только Ольга сказала ему, что вместо школы он пойдет с ней в церковь заказывать молебен о возвращении домой Пети.

— Напишу записку, ты отнесешь ее в школу, — успокаивала Ольга Васильевна, накладывая ему в тарелку утреннюю кашу. — А Петю необходимо найти любыми средствами. Если для этого надо заказать молебен, значит, закажем. Ведь Петя сам ходил в церковь…

Только тут до Павла дошло, что со старшим братом случилась беда.

В церкви, как и день назад, было сумрачно, пусто и тихо. Видимо, час для богослужения еще не настал. Или уже прошел. Лишь кое-где перед иконами горели свечки, да несколько человек крестились в согбенных позах. Неумело перекрестившись, Ольга с Павликом подошли к той же старушке, которая справа от входа стояла за лотком с дешевыми иконками, брошюрами и набором свечей.