Age of Madness и Распадаясь: рассказы - Александр Назаров

этими словами я опускаю руки и отхожу на пару шагов от неё, — я устал тонуть в ложи. Прости меня. Я скажу тебе всю правду. Это была ложь. Выдумка. Вся эта религия, все эти танцы до небес и сонастройка.

У меня встает ком в горле. Каждое слово разрывает меня на части. Чувствую, как вплавляюсь в пол. Идти до конца.

— Но чувства. Чувства мои были настоящими. Правда. Я действительно люблю тебя, Этель. Ты единственный человек, который мне нужен, единственный, кто принес свет в мою тёмную жизнь. Я обманул тебя, обратил в эту ложную веру. И сейчас я это признаю.

— Нет, нет, нет. Что за чушь. Этого же быть не может. Ты испытываешь меня ведь так, — бормочет Этель. А в глазах её читается растерянность. На начинает перебирать волосы одной рукой.

— Но ведь нам ведь и не нужна эта выдумка, чтобы быть счастливыми. Давай покинем этот остров, уедем из Города. В другие города, другие страны. Будет тяжело, но все получится, если будем вместе.

— Но ведь это бред. Мы. Мы же достигли рая. Мы так танцевали, так любили. Неужели, это была ложь, — дрожащим голосом говорит она, чувствую, что еще миг и она заплачет. Как больно мне продолжать говорить.

— Это не была ложь. Те чувства, те эмоции, которые мы испытывали, они были настоящими. Не было только вымышленного эфемерного рая. Пойдем со мной. Уйдем отсюда.

— Нет.

Вдруг Этель достает пистолет. Тот пистолет, что я ей дал, которым она меня защитила от Пожирателя личности. Она заряжает его и приставляет к своему виску.

— Этель, не надо!

— Мы остаемся здесь, Фред. Или я стреляю! Здесь, вдвоем, на нашем маленьком острове, на нашем милом маяке. Я ведь не кукла, с которой можно так просто играть, обманывать, а потом выбросить. Вот увидишь, я вышибу себе мозги!

— Этель. Ты же выше того, чтобы в истерике стрелять в себя. Не стоит.

Я подхожу и опускаю её руку с пистолетом. Заглядываю в её глаза, что словно расколоты слезами. Глажу на её милое лицо. И тут я чувствую, как что-то упирается мне в живот. Опускаю взгляд и вижу пистолет.

— Я ведь с самого начала понимала, что всё это брехня, — хриплым надломанным голосом шепчет мне Этель, — но ведь всё равно пошла за тобой. Что-то подкупило меня. Я думала, это была твоя искренность. А ты лгал мне. Развлекся за счет моих страданий. Я ведь правда начала верить, правда верила тебе. В свободное время искала музыку, находила кассеты. Я не могу. Неужели все вы, люди такие. Уходи.

Она начинает тыкать мне в живот пистолетом, как бы приказывая отойти. Осторожно ретируюсь.

— Пойдем со мной, Этель. То, что я говорил про любовь к тебе — не ложь!

— Уходи. Оставь меня. Мне не нужен мир, где ко мне нет другого отношения, кроме как к игрушке. Мне не нужны люди, что так относятся ко мне.

Этель открывает двери маяка и жестом говорит выходить. Под дулом пистолета я иду прямо к лодке, на которой мы сюда приплыли.

— Уходи. Забирай лодку и оставь меня одну.

Реальность двоится перед глазами. Мозг переворачивается. Ком в горле вот-вот взорвется.

— Послушай меня…

Раздается выстрел. Ничего не чувствую. осматриваю себя. Кажется, не задело. Этель падает на колени в колючий снег и начинает рыдать. Подхожу к ней, опускаюсь и обнимаю.

— Прости меня. Прости меня. Я не заслуживаю прощения, но всё равно это говорю. Я люблю тебя…

Этель резко и с невнятным криком отталкивает меня. Раздаётся повторный выстрел. И еще один. Всё мое нутро заполняет жгучая боль. Отшатываюсь. Чувствую, как по руке моей течет что-то теплое, липкое. Отшатываюсь. Машинально делаю пару шагов назад и спотыкаюсь. Падаю и оказываюсь на дне лодки. Звезды на до мной кружатся, образуя кольца на ночном небе. Кашляю, не могу перестать кашлять. Боль раздирает легкие. Что это? Почему я слышу шум мотора? Куда всё летит? Это ведь не правда, я не завожу мотор. Я не могу бросить Этель. Нет, она же там на острове одна. Куда меня несёт?

Я плыву по черным волнам, по волнам своей лжи, своей жизни. Голова моя свешивается за борт, и я вижу перевернутый Город. Светящиеся столбы небоскребов, на которые опирается земля-небо. Заводы выплескивают свой дым прямо в бескрайний океан, который раньше был небом. И в том бездонном океане мерцают маленькие звезды, жители нового подводного мира. И люди ходят пешком по небу, небесные корабли рассекают музыкальные дали небесного моря. И в этой перевернутой картине Города я вижу то, что так долго искал. Вижу свой рай. Своё техно-инферно, что уже не может быть различено с раем. Наша жизнь — перевернутый рай.

* * *

Лодка ударяется носом об берег. Удар разносится по моему телу, выводя из состояния оцепенения. С трудом выползаю. Всё плывет передо мной. Покачиваясь, иду по улицам города. Мимо меня идут люди, такие живые, такие безразличные. С моей руки на мостовую капает кровь. Ловлю на себе косые взгляды. Нужно добраться до телефонной будки, вызвать полицию. Этель осталась там одна на острове. Нужно её вытащить, она там умрёт. Должен спасти. Я виноват. Худший из людей, худший из людей. Через улицу должна быть будка. В глазах темнеет. С неба начинает капать дождь. Черные потоки бегут по улицам. Только бы дойти. Не достигнуть. Черный поток, он как змея.

— Я услышал тебя между шума дождя, — бормочу знакомые строки, — и пытался увидеть… залитого светом… понял, она. И бежал по дворам вод поток словно змей. Скорей. Скорей.

Что же там было дальше? Только что же помнил. Нет, всё не то, должен дойти. Не потерять сознание. Дойти…

Странный шум, кто-то кричит. Поворачиваюсь и вижу яркий желтый свет, что приближается ко мне. Словно ночью взошло солнце. Что-то грядет ко мне. Так страшно. Так хорошо. Так манит. Иди. Иди, не бойся. Этель, это ты? Этель. Иди. Нет. Нельзя. Не бойся. Моя жизнь была напрасной. Я всего лишь хотел быть любимым. Врешь. Я сам не знаю, чего я хотел. Иди. Не бойся. Иди. Этель? Нет… Дженни. Я иду. Четыре слова. Четыре слова перед смертью. Вот они. Сейчас эта загадка такая простая.

— Я так скучал, любимая!

Удар.

Темнота.

Цветочный луг. Ветер сладкий, но не терпкий. Теплый, но не опаляющий. Солнце греет, но не сжигает. Мы лежим под березой в теньке. Рядом она. Девушка, которую я всегда любил, который так и не сказал о своих