Вселенная разумная - Максим Карпенко

Слова не имеют точечного значения, являясь, по сути, описаниями некоторого множества, и адекватность восприятия слова-символа весьма проблематична и в полной мере зависит от восприятия, от культурной среды, к которой принадлежит человек, и определяется набором шаблонов-стереотипов, с которыми сопоставляется услышанное. Разумеется, это не представляет никакой опасности до тех пор, пока разговор идет, во-первых, между представителями одной культуры и об объектах и явлениях, относительно которых имеются общепринятые в данной культуре стереотипы и, во-вторых, о вещах, скажем, достаточно безобидных, вроде обсуждения просмотренного кинофильма. Но как только начинается "принципиальный" спор, а 99% принципиальных споров - это утверждение приоритетов стереотипов столкнувшихся сторон, или речь заходит о вещах, жизненно важных, либо считающихся таковыми, и если к тому же встречаются представители разных культур - а разные культуры представляют не обязательно европеец, например, и японец: разные культуры сосуществуют не то чтобы в одном городе, а даже в одном доме - недостаточность и неопределенность языка проявляется в полной мере и может привести к самым грозным последствиям.

Положение усугубляется наличием на Земле множества языков, и само это множество к тому же прекрасно иллюстрирует многозначность слов-символов, используемых человеком. Выбранное, например, наугад в англо-русском словаре слово "брейк" может иметь следующие значения: отверстие, трещина, пролом, прорыв, перерыв, пауза, тире-многоточие, разлом, разрыв отношений, обмолвка, внезапное падение цен, большое количество, шанс, возможность, расслоение жидкости, геологический разрыв, боксерский термин и, наконец, танец. И это не говоря уже о том, что как глагол слово "брейк" имеет еще добрых полсотни значений.

Отсутствие полной идентичности смысла сказанного или написанного на разных языках очень точно подметил И. Р. Пригожий, одну из последних своих книг написавший на английском языке: "Мы считаем, что каждый язык позволяет по-своему, несколько иначе, чем другие, описывать объемлющую нас реальность".

Еще одним существенным недостатком человеческой речи является совершенно ничтожный словарный запас любого, даже самого современного и богатого языка. С большими усилиями и ценой многолетнего труда собрав архаизмы и диалектизмы, специалисты-языковеды в результате представляют словари современных языков, насчитывающие до трех-четырех сотен тысяч слов. Обычно же в повседневной речи используется, как правило, на два порядка меньше: недаром считается, что для того чтобы читать иностранную газету, больше чем достаточно пяти тысяч слов. Можно ли говорить об адекватности такого языка многообразию окружающего мира? Эта откровенная неопределенность и недостаточность языка послужила причиной рождения так называемого языка науки, представляющего собой великое множество разнообразных языков и диалектов, на которых говорят большие и малые племена и народности физиков, химиков, физхимиков, биохимиков, биологов, генетиков и многих, многих других. Появление научного языка, имеющего целью придание определенности и однозначно трактуемой корректности естествознанию, не привело, однако, к заметным успехам во взаимопонимании: научные племена и народности, зачастую использующие одни и те же слова в совершенно несовпадающих смыслах, все меньше и меньше понимают друг друга, что можно рассматривать, хотя бы чисто формально, как одну из причин, способствующих все большей специализации и дифференциации науки и, как следствие, все большему удалению от единой системы, от синтеза знаний.

Проблемы, возникающие при строительстве здания современной науки, из-за складывающегося и все более усиливающегося семантического разнообразия все больше напоминают трудности, возникшие перед строителями Вавилонской башни, и не исключено, что аналогией этой можно объяснить усиливающиеся сегодня в науке кризисные явления и тенденции.

Вот что пишет о языке науки Эрвин Шредингер: "...теоретическая наука... представители которой внушают друг другу идеи на языке, в лучшем случае понятном лишь малой группе близких попутчиков,- такая наука непременно оторвется от остальной человеческой культуры; в перспективе она обречена на бессилие и паралич, сколько бы ни продолжался и как бы упрямо ни поддерживался этот стиль для избранных, в пределах этих изолированных групп, специалистов".

Отсутствие точного смысла слов, неопределенность и неочевидность высказываний, сложность выделения истинных утверждений послужили причиной лингвистических и логических исследований языков, истоки которых прослеживаются в незапамятные времена в Индии, Китае, Греции.

Основы современной логики были заложены древнегреческими мыслителями, однако уже они в своих работах отразили то недоумение и разочарование, которое вызвал в них анализ логических конструкций. Наиболее известные формулировки этих логических затруднений, носящие название апорий Зенона, отражают трудноразрешимые проблемы, связанные с противоречиями между данными наблюдений и опыта и их мысленным анализом.

Например, в апории "Дихотомия" (разделение на два) говорится о том, что движущееся тело, прежде чем пройти весь путь, должно пройти половину этого пути, а еще до этого - четверть, одну восьмую и т. д. Поскольку процесс такого деления бесконечен, то тело вообще не может начать двигаться, либо движение его никогда не окончится.

Зеноном Элейским был сформулирован целый ряд таких логических противоречий, среди которых известные "Ахилл и черепаха", "О множественности вещей", "Стрела" и другие.

Широко известно утверждение о разрешимости этих парадоксов в рамках анализа бесконечно малых - этим обстоятельством, свидетельствующим о несомненном торжестве науки, очень любят поражать студентов-первокурсников профессора математики. Дело, однако, обстоит не столь ясно и просто, и современные исследования подобных парадоксов выявили относительность и противоречивость математических описаний реальных процессов движения, необоснованность претензий на изоморфизм, или равенство явлению, таких описаний, и пока что ни один из формализованных способов анализа и разрешения противоречий, выявленных в апориях, не может претендовать на общепринятость.

В качестве еще одного примера можно привести знаменитый средневековый парадокс о цирюльнике: в деревне жил только один цирюльник, который брил всех, кто не брился сам. Кто брил цирюльника? Решение этого парадокса, принадлежащее Б. Расселу, заключается в исключении из условия задачи слова "всех", поскольку это слово делает вопрос бессмысленным и ответа на него нет. Но можно ли считать изменение условия задачи ее решением? Логическая недостаточность естественных языков может считаться одной из причин разработки языков формализованных. Формализация, отображающая результаты мышления в точных понятиях или утверждениях, предполагает установление однозначного соотношения смысла и имени. Другим обязательным условием для построения формализованных языков является использование аксиоматического метода, предполагающего принятие без доказательств некоторого, ограниченного числа утверждений, или аксиом, из которых получаются все утверждения теории.