Безжалостные парни (ЛП) - Станич К.М.

Начинается новый вальс, и другие пары возвращаются на танцпол.

Что касается меня, то в итоге меня прижимают к стене дома и целуют со страстью, которой я не ожидала.

Черч всегда такой чопорный и благопристойный, иногда до такой степени, что становится страшно. Но это? Это поцелуй человека, который тонет и отчаянно пытается снова дышать.

Мои пальцы запутываются в его волосах, его — в моём платье.

Наши губы танцуют свой собственный вальс, пока серебряная диадема, которую стилист так заботливо уложил в мои подпрыгивающие локоны, не выпадает и не звенит о камень у нас под ногами, напоминая нам обоим, где мы находимся и что делаем.

— Шарлотта, — шепчет Черч, прижимаясь своим лбом к моему, его руки обвиваются вокруг моей талии.

— Черч… — начинаю я, но затем мы оба замираем, услышав звук открывающейся поблизости двери. Мы обмениваемся взглядами, когда он хватает меня за руку, и мы обходим дом сбоку, чтобы увидеть Марка и Селену, смеющихся и подбадривающих друг друга.

Они прислоняются к борту модного спортивного автомобиля, неистово целуясь, и через несколько секунд юбка Селены задирается, и Марк с кряхтением входит в неё.

Эм… какого хрена?

— Очаровательно, — говорит Черч, вытаскивая телефон, чтобы снять короткое видео, прежде чем снова спрятать его. Видеть Марка и Селену вместе странно, особенно учитывая, что они оба в моём списке подозреваемых. Но опять же, это может быть совпадением.

Мы возвращаемся внутрь и видим родителей Черча, танцующих под медленную, нежную песню, пристально смотрящих друг другу в глаза. Мы наблюдаем за ними некоторое время, и когда они уходят с танцпола, они оба улыбаются нам.

— Вы двое такие милые, — говорит его мама, обхватывая моё лицо ладонями, отчего мне по какой-то странной причине хочется плакать. — Ты будешь хорошо заботиться о моём сыне, не так ли, Шарлотта?

— Я сделаю всё, что в моих силах, — шепчу я в ответ, и она кивает, поглаживая меня по щеке.

— Это всё, о чём мы можем кого-либо просить, не так ли? — говорит она, а затем снова поворачивается к сыну. — Хорошо, я подёргаю за кое-какие ниточки и верну твою невесту в Адамсон. Я люблю тебя больше жизни, сынок.

— Больше жизни, — соглашается его отец, целуя его в щеку, когда Черч гримасничает, а затем вытирает её, как будто это отвратительно.

В глубине души я знаю, что ему это нравится.

— Может продолжим танцевать? — спрашивает Черч, поглядывая в мою сторону. — В конце концов, мы теперь помолвлены.

На моих губах появляется улыбка, с которой я не могу бороться.

— Я бы с удовольствием потанцевала, будущий муж, — шучу я, и мы остаёмся на танцполе до конца вечера.

К тому времени, когда мы с Черчем выходим во внутренний дворик, чтобы я могла посидеть у него на коленях и полюбоваться восходом солнца, у меня болят ноги, а сердце переполнено.

О-оу.

Говорила же вам, я влюблена в каждого парня.

Глава 22

— Из всех проделок, которые ты выкидывала в прошлом, — усмехается папа, выгружая мои сумки на лужайку перед домом директора. Я буквально неделями боролась с ним. Что бы ни сделали Монтегю, это сработало. Но я определённо заплатила цену гораздо более высокую, чем просто фиктивная помолвка с симпатичным парнем. Арчибальд Карсон знает, как устроить мой личный ад и заманить меня в него. — Эта, должно быть, самая возмутительная.

— Я… — я начинаю, но не сожалею, на самом деле нет. — Ты бы не позволил мне вернуться сюда. Что ещё мне оставалось делать?

Это, должно быть, сотый или даже тысячный раз, когда у нас проходит точно такой же спор; я так устала от этого.

— Инсценировать помолвку с президентом Студенческого совета? Я серьёзно, Чак. — Он расплачивается с водителем, а затем поворачивается и смотрит на меня голубыми глазами, которые почти идеально совпадают с моими собственными. — По-твоему, это звучит как разумный план действий?

Я провожу ладонями по передней части своего блейзера Академии Адамсон, очки плотно прилегают к лицу, мои недавно подстриженные волосы в беспорядке. Микропенис Чак вернулся! Хотя… может, мне не стоит называть себя Чаком Микропенисом? Может быть, что-нибудь поинтереснее, например, Чак Непобедимый. Нет, нет, это тоже неубедительно.

— Так бывает с теми, кто заперт в месте, которому больше не принадлежит, — уклоняюсь я, а затем вздыхаю, когда папа хватает один из моих чемоданов и несёт к дому. Полагаю, ещё слишком рано спрашивать, могу ли я вернуться в общежитие. Да, определённо слишком рано. — И наша помолвка не фальшивая, мы любим друг друга. — Я давлюсь словами, когда произношу их, но это уловка, так что это то, чего я должна придерживаться. Чак и Черч, вместе навсегда.

— Ну, конечно, — говорит папа, взбегая по ступенькам и практически швыряя мою сумку в комнату. Он поворачивается ко мне так быстро, что я вздрагиваю и вжимаюсь спиной в стену. — Тебе когда-нибудь приходило в голову, что, как твой отец, я думаю только о твоих интересах? Что, возможно, была причина, по которой я первым же делом отослал тебя?

— Если бы это было так, ты мог бы рассказать мне, — огрызаюсь я в ответ, начиная волноваться. Возможно, в целом я добилась своего, но Арчи собирается превратить каждый день в кошмар наяву, в новую битву, которую нужно выиграть. Не меньше, это я могу обещать. — Ты всё ещё можешь сказать мне, и если причина достаточно веская, тогда, может быть, я уеду добровольно?

«Сомнительно, но есть небольшой шанс».

— Я надеюсь, ты в восторге от школьной поездки, — вот что он бросает мне в ответ, — учитывая её место проведения.

— Какая школьная поездка? — спрашиваю я, смутно припоминая, как ребята говорили что-то о выезде старшеклассников на первую неделю учёбы. Это почти всё, что я знаю.

— Выпускной класс в Адамсоне уезжает на неделю на горячие источники. Я посмотрю, что смогу сделать, чтобы тебе было там комфортно, но ты явно не будешь плавать в бассейнах. — Папа смотрит на меня так, словно я ему настолько противна, что он едва может меня выносить. — Я бы оставил тебя дома, но не думаю, что сейчас это лучше для нас обоих. Кроме того, ты единственная, кто хотел быть здесь, так что ты будешь участвовать во всех школьных мероприятиях, включая физкультуру. Я больше не делаю для тебя исключений, Шарлотта. — Теперь, когда мы внутри, он называет меня настоящим именем, и почему-то это в десять раз страшнее, чем слышать, как он произносит Чак. — Собери вещи. Завтра у тебя занятия, а автобусы отправляются во вторник.

Он вылетает из моей комнаты, проносясь мимо меня по коридору, чтобы хлопнуть своей дверью.

На краткий миг мне становится не по себе. Но это примерно всё, что касается негатива. Потом я поднимаю глаза и понимаю, что мы сделали это, что я вернулась туда, где должна быть. Улыбка расползается по моему лицу, и я захожу в комнату, закрываю дверь и включаю какую-то музыку, прежде чем плюхнуться на кровать и завизжать.

Чёрт. Возьми. Да.

Если папа думает, что отправить меня с друзьями в поездку на горячие источники — это наказание, то он сильно удивится.

Это лучшее, что когда-либо случалось со мной.

И, может быть, ещё и самое худшее.

Я просто пока этого не знаю.

В первом дне выпускного класса есть определённая магия, это заключительное «ура», если хотите. Когда я вхожу в холл в накрахмаленной новой форме, с эмблемой Студенческого совета на блейзере, я примерно так же окрылена, как в тот день в Диснейленде.

— Эй, Чак Микропенис, — ухмыляется Марк, проходя мимо, и толкает меня локтем в бок. Если он вообще узнал меня на вечеринке родителей Черча, то не подал виду. Вместо этого он просто прогуливается мимо со своими придурковатыми друзьями, а я хмуро смотрю ему вслед.