Приди ко мне тихо - А. Джексон

Дедушка Джареда помог Нейлу встать, оставаясь с ним, пока он неуклюже двигался по твердой земле. Взяв из корзины одну розу на длинном стебле, он бросил ее в могилу своей жены. Несколько минут, он просто стоял там, уставившись в могилу, потерянный в мрачной завершенности, которую никогда не вернуть, от которой не оправиться, не восстановится.

Эли пыталась держать себя в руках, но рыдание сорвалось с губ. Она мельком увидела лицо Нейла, когда он обернулся. У мужчины всегда была приветливая улыбка, а сейчас она задавалась вопросом, будет ли он снова улыбаться.

Остальная часть переднего ряда стояли, чтобы попрощаться, все, кроме Джареда, он даже не дрогнул. Люди плакали, приближаясь к могиле. Каждый из них, бросал розу на крышку гроба и говорил последнее «прощай».

Эли следовала за матерью и отцом, чтобы взять розу и бросить цветок в могилу Элен. С закрытыми глазами она пробормотала в землю, хотя говорила небесам:

— Я так сильно буду скучать по тебе, Элен. — Вытерев слезы, она отошла в сторону и наблюдала, как черное море нашло свой путь к могиле, которая будет постоянным напоминанием смерти Элен.

Толпа разошлась, разбредаясь, чтобы собраться в группки, где люди плакали, обнимались и успокаивали друг друга.

Эли заметила, что люди шептались, бросали косые взгляды, размышляли о мальчике, который сидел один, безучастно уставившись туда, где стоял гроб его матери, перед тем, как был опущен в землю. Злость скрутила желудок Эли, она хотела наброситься на них, сказать им, чтобы перестали осуждать, потому что они не приблизятся к понимаю того, кем на самом деле был Джаред. Никто из них не знал доброго мальчика, который всегда думал обо всех, который любил свою мать, и который был так очевидно сломлен.

Вырвавшись из круга семьи, Эли пошла к корзине, с одной единственной розой на длинном стебле, и взяла ее. На дне осталось несколько красных, увядших лепестков. Она с опаской подошла к Джареду, ища хоть какое-то узнавание в его глазах. Но в них ничего не было. Осторожно положив розу ему на колени, Эли прошептала:

— Мне так жаль, Джаред.

Его волосы развевались на ветру, и Джаред просто смотрел вперед.

С несчастного случая прошло два месяца. Все изменилось.

Эли была в своей комнате с закрытой дверью, сидя на кровати со скрещенными ногами и альбомом на коленях. Маленькая лампа, на ночном столике, мягко освещала комнату. Она яростно водила карандашом по толстой, жесткой бумаге. Ее беспокойство передавалось на бумагу.

Она так много ночей провела без сна, беспокоясь о Джареде, полностью обессиленная, пока наблюдала, как он исчезает. Она очень сильно хотела помочь ему, каким-то образом заставить его увидеть, что он делает себе только больнее, и что Элена никогда не хотела этого.

Слухи всплывали на поверхность, распространяясь от старшей школы к средней. Они ужасали Эли больше чем что-либо, потому что она видела правду. Каждый раз, она видела это в его глазах, когда они проходили мимо друг друга, даже когда он, казалось, не знал, что она была там. Как будто видел сквозь нее, как будто отсутствовал. Ушел.

Элен ушла, а теперь и Джаред тоже.

Услышав осторожный стук в дверь, карандаш замер в руке Эли.

— Входите.

Мама просунула голову.

— Ты еще не спишь? Скоро двенадцать, а тебе утром в школу.

Эли посмотрела на свой альбом.

— Извини, мам… я просто….

Мама мягко улыбнулась.

— Я знаю, милая. — Карен подошла к ней. Сев на край кровати, она нежно провела рукой по волосам Эли. — Все в порядке?

— Я так думаю. — Посмотрев на маму, она спросила: — А у тебя?

Сморщив губы, мама утвердительно кивнула.

— Когда как. Все станет лучше. — Она поцеловала Эли в лоб. — Отдохни. Уже поздно.

— Ладно.

Подойдя к двери, Карен посмотрела на дочь.

— Я люблю тебя, Эли.

— Тоже люблю тебя, мам.

На следующий день, Эли в спешке выбежала под яркое, утреннее солнце с рюкзаком через плечо. Если она пропустит автобус, то пойдет в школу пешком, а это последнее что ей хотелось, после бессонной ночи. Даже когда мама сказала ей отдохнуть, это не помогло. Она чувствовала себя взволнованной, как будто чувствовала, что что-то надвигалось — что-то плохое. Это не было предчувствием. Это было просто очевидно.

Эли остановилась, когда увидела, что мальчик, которого она не могла выбросить из головы, шел впереди нее, на противоположной стороне улицы. Была весна, утренний воздух был свежим, но теплым, но Джаред все еще носил тяжелую, черную кожаную куртку, его внимание было сфокусировано на ботинках, которые делали широкие шаги.

Она бросилась через улицу, сокращая расстояние между ними.

— Джаред, постой.

Он даже не узнал ее.

Она снова позвала.

— Эй, Джаред, подожди.

Поколебавшись, он повернулся, нервно проведя по волосам. Он беспокойно подпрыгнула, когда он посмотрел на нее. Вернее сказать, сквозь нее.

— Эли, — сумел выговорить он.

Эли нахмурилась, не в состоянии отвести взгляда от его зрачков, которые, казалось, исчезли, голубые глаза были слишком широкие, замороженные льдом.

Она оглянулась, и он еще раз провел рукой по волосам.

— Эй, — пробормотал он на расстоянии.

Эли беспокойно двигалась.

— Как твои дела? — она съежилась. Какого черта она думала, спрашивая о таких глупостях? Как она думала, у него дела?

Повернувшись к ней, Джаред моргал и смотрел куда угодно, но не ей в лицо.

— Итак, эээ, мы скучаем по тебе дома, — решилась сказать Эли, чувствуя себя идиоткой и не в своей тарелке. Все потерпело крушение, и они остались на неизвестной земле. — Почему ты больше не заходишь? Кристофер будет рад тебя видеть.

Она хотела увидеть его.

Ей было необходимо увидеть его.

Джаред скривился.

— Я был занят, — сказал он, глядя на оживленную улицу. — Слушай, я должен идти. Увидимся.

Сердце Эли ухнуло вниз. Она стояла, глядя на мальчика, который уничтожал ее, когда уходил с опущенной головой, сжимая волосы на затылке.

Закрыв глаза, Эли хотела, чтобы все стало лучше, хотя понимала, что ничего не может сделать.

Когда она открыла глаза, он исчез.

Вернувшись из школы, Эли нахмурилась, увидев машину отца, припаркованную возле дома. Он никогда не приезжал домой раньше пяти.

Открыв дверь, Эли сразу поняла, что что-то не так, в воздухе чувствовалось напряжение. В последнее время в их доме так и было — что — то не так — эмоции зашкаливали и затухали, появилась печаль, затем проблеск радости, проскальзывая в непроглядное горе. Маме поставили диагноз — депрессия на почве скорби, и выписали несколько лекарств, чтобы помочь ей преодолеть это время. Бывали дни, когда она даже не вставала с кровати, но как мама сказала вчера — ей становится лучше.